§ 32. Реформы в Пруссии и эдикт о равноправии 1812 года.
- Распад еврейства в Пруссии был плодом несоответствия между его гражданским и культурным уровнем, между старым бесправием и внезапным переходом от старой культуры к новой. Но вот настал момент, когда самой Пруссии грозил распад - результат контраста между её духовным прогрессом и политической отсталостью. Страна абсолютизма, где «заниматься политикой» разрешалось только бюрократии, а не народу, была жестоко побита Наполеоном (1806-1807). Тильзитский мир сократил наполовину территорию Пруссии (у неё были отняты почти все её польские провинции, включённые в состав Герцогства Варшавского, и области между Эльбою и Рейном) и поставил её в унизительную зависимость от Наполеона. Тогда униженный король Фридрих Вильгельм III стал думать о примирении с собственным народом путём внутренних реформ. Началась реформаторская деятельность либерального правительства Штейна и Гарденберга (1807-1812). Было уничтожено крепостное право, расширено местное самоуправление, несколько ослаблен старый сословно-цеховой строй. Тут вспомнили и о самом угнетённом классе Пруссии - о евреях. В 1808 году, в связи с реформой городского самоуправления, за еврейскими жителями было признано право представительства в городских думах, и таким образом едва терпимые Shutzjuden превратились в обывателей-горожан. Евреев стали принимать в состав магистратов и купеческих гильдий. Давид Фридлендер был избран в члены городского совета Берлина и с детской гордостью носил своё новое звание Stadtrath'а.

Поощрённые новыми веяниями, еврейские общественные деятели Берлина с Фридлендером во главе возобновили свои ходатайства о равноправии. Снова заработали правительственные канцелярии над «проектами реформы». Либеральный проект был представлен в 1808 году кенигсбергским юристом Брандом, видным участником реформы городского самоуправления. Бранд требовал равноправия для евреев, мотивируя это желанием уничтожить их национальную обособленность. До сих пор - объяснял он - неправоспособность евреев ставилась в связь с их религией, и такая постановка морально выгодна евреям, ибо в наш век веротерпимости нет смысла ограничивать иноверцев в правах. На самом же деле «не религия, а национальность и желание евреев в ней оставаться вызывают к ним неприязнь остального населения». Французы с немцами вступают в браки, а евреи нет. Они «остались народом в народе» и останутся таковым, пока не будут допущены свободные смешанные браки, без обязательного крещения еврея, а это станет возможным после включения евреев в состав гражданского общества. - Брандовский проект искоренения еврейской национальности путём равноправия был поддержан консервативным министром Шреттером, которого сам Бранд называл «Аманом евреев». Министр, зорко следивший за исполнением всех статей унизительного Judenreglament'а, превратился в сторонника равноправия, как только почуял в нём средство упразднения еврейства (23) . В своём докладе христолюбивому королю он развивает мысль, что новая «конституция» для евреев нужна с целью «ihre Nationalitat zu untergraben» (подкопать их национальность). Нужно дать им все гражданские права под условием исполнения всех гражданских обязанностей. Вопрос о том, «достойны» ли евреи сейчас быть допущенными к военной службе, Шреттер решает утвердительно и полагает, что евреи могут быть полезны в армии, призванной защищать отечество. Король, однако, колебался, особенно в разрешении последнего вопроса.

Колебания сменились более решительными действиями уже после отставки Шреттера, при либеральном канцлере Гарденберге. Имея много связей в образованном еврейском обществе, Гарденберг дал ход новому ходатайству Фридлендера и старшин берлинской общины о даровании евреям равноправия при условии исполнении ими всех гражданских обязанностей, до военной службы включительно (1810). Два года подготовлялся проект эмансипационного акта, в выработке которого участвовал и директор департамента просвещения и исповеданий - Вильгельм Гумбольд, прежний герой еврейских салонов (24) . Наконец, 11 марта 1812 года король подписал этот акт, известный под именем «Эдикта о гражданском положении евреев».

Первая статья эдикта объявляет всех евреев Пруссии, живших ранее на основании особых привилегий и концессий, «туземцами и гражданами прусского государства» (Enlander und preussische Staatsburger). Отменяются все ограничения в праве жительства и занятий, все специальные подати и исключительные законы. Евреи допускаются на муниципальную службу и к академическим должностям; вопрос же о допущении их на государственную службу вообще король обещает решить «с течением времени». Обязанности евреев - те же, что и прочих граждан, в том числе и отбывание воинской повинности натурой. Немецкий или другой «живой язык» обязателен во всех деловых актах, в которых недопустим еврейский язык - древний и разговорный. Последней статьёю эдикта отсрачивается урегулирование еврейских «церковных дел» и школьного воспитания, впредь до особого совещания с участием авторитетных представителей еврейства.

Таким образом, через 20 лет после еврейской эмансипации во Франции, Пруссия эмансипировала - хотя и с оговорками - своих евреев. Позор бесправия был снят с еврейского населения. Велика была радость раскрепощённых, особенно в высших классах общества, где так болезненно ощущалось прежнее клеймо внегражданственности. В этих кругах чувство благодарности за дарованную свободу соединялось с несвободной потребностью пожертвовать теми особенностями еврейского быта, которые могли бы подать повод к упрёкам в национальном обособлении. Старый ходатай Давид Фридлендер, упоённый победой, предложил свои услуги правительству в деле преобразования еврейского духовного быта, как некогда предлагал их представителям церкви. Тотчас после обнародования эдикта 1812 года, он издал анонимную брошюру под заглавием: «О вызываемой новой организацией еврейских общин (Judenschaften) в Пруссии необходимости преобразовать их богослужение в синагогах, их учебные заведения, предметы преподавания и вообще систему воспитания». Автор исходит из мысли, что без реформы синагоги и школы будущее поколение не сможет в полной мере воспользоваться дарованными гражданскими правами: «Без церковной организации израэлиты не смогут продолжить своё существование». А реформы, вызываемые временем, состоят в следующем. Наш молитвенник наполнен траурными гимнами об утрате древней Родины еврейского народа и его политической свободы, но ведь мы в настоящее время уже получили свободу в качестве граждан Пруссии. У нас теперь есть только одно отечество - Пруссия, и о нём мы должны молиться. У нас есть только один родной язык (Muttersprache) - немецкий, и его мы должны ввести в наше богослужение, ибо он скорее может пробудить в душе религиозное чувство, чем мёртвый древнееврейский язык. В этом же духе полного онемечения должна быть преобразована и еврейская школа. Здесь был ясно поставлен тезис: ассимиляция есть естественное следствие эмансипации.

Свою книгу Фридлендер поднёс в виде проекта своему другу и единомышленнику, канцлеру Гарденбергу (октябрь 1812), а тот передал её департаменту исповеданий. Автор послал также один экземпляр королю, но получил от него весьма холодный ответ. Боявшийся всяких новшеств, благочестивый король писал: «Пока евреи хотят оставаться иудеями, религия которых, в сущности, основана на признании Моисеевых или ветхозаветных законов, я могу одобрять преобразования в их богослужении, религиозном обучении и воспитании лишь в той мере, в какой мере это не противоречит сущности и основным положениям иудейской религии. Если таково мнение Фридлендера, то можно воспользоваться его проектом». Гарденберг поспешил взять Фридлендера под свою защиту. В двух письмах он объяснял королю, что эдикт о гражданском равноправии евреев, введший их в состав немецкого народа, приводит к необходимости их внутренней реформы, ибо еврей, отныне, не враг христианского общества и не будет презираем им. Евреи должны теперь молиться не о пришествии мессии, а только о благополучии своего покровителя и освободителя - прусского короля. Введение немецкого языка в богослужение и школу не затрагивает основ Моисеевой религии. - Проект Фридлендера вызвал и литературную полемику. Старшина бреславской общины, Дом, выступил в защиту священного языка в богослужении и обвинил Фридлендера в желании вызвать религиозный раскол. Престарелый гебраист Соломон Папенгейм отстаивал и национальный язык, и молитвы национального содержания (1813)... Но внутренний спор был заглушён громом оружия: началась великая освободительная война Пруссии в союзе держав против Наполеона.

Охвативший всю страну патриотический пыл зажёг и сердца евреев, накануне только принятых в союз граждан. Кроме поступивших на службу по рекрутскому набору, в прусскую армию вступило несколько сот евреев-добровольцев. Еврейские солдаты участвовали во всех войнах 1813-14 годов на полях сражений всей Европы. Множество их было убито и ранено в «битве народов» при Лейпциге и при Ватерлоо. Многие отличились геройскими подвигами и были награждены орденами железного креста. Несколько десятков дослужилось до офицерского чина. Еврейские женщины шли на войну в качестве сестёр милосердия. Большие суммы денег жертвовались общинами на нужды освободительной войны. Часто проявлялось стремление демонстрировать свой патриотизм, показать себя достойными эмансипации. Однако, ни военные подвиги, ни другие проявления патриотизма не могли остановить шествие юдофобской реакции, надвигавшейся на Пруссию, в связи с общеполитической реакцией после Венского конгресса. Эмансипация, вынужденная у разгромленной, униженной Пруссии, оказалась лишней для Пруссии торжествующей. Запоздалая эмансипация прусских евреев просуществовала только три года и затем стала чахнуть, охваченная убийственным ветром реставрации.

 

Примечания.

(23) Характерен описанный в воспоминания Бранда разговор его с Шреттером по еврейскому вопросу. Когда Бранд заявил, что он имеет возможность нанести «смертельный удар не евреям, а еврейству» (как нации), министр поручил написать ему проект для представления королю. Либерал и консерватор сошлись на необходимости уничтожения еврейской нации путём равноправия. См. цитаты из актов у Гейгера (Geschichte der Juden in Berlin, II, 182) и Иоловича (Geschichte der Juden in Konigsberg, 118-20; автор-ассимилятор протестует против «ложного обвинения», будто евреи составляют особую национальность).

(24) Этот великий идеолог либерализма разделял общее мнение о необходимости разрушить национальное единство евреев. Против статей проекта об организации еврейских общин и назначении верховного раввина по всей Пруссии Гумбольд возражал, что это приведёт к усилению внутреннего строя и единства евреев, между тем как правительство должно стремиться «к раздроблению евреев и смешению их со всей нацией» (немецкой). Он даже рекомендует поощрять религиозные расколы («схизмы») в иудействе, ибо это приведёт к «ослаблению связей между еврейскими церквями (синагогами) и общинами». См. книгу Stern'а (в библиографии к настоящему § стр. 237).