По лезвию ножа

Если верить А. Солженицыну, книгу "Двести лет вместе" он писать совсем не собирался. Всю жизнь, правда, искал цитаты по разным источникам, выписывал понравившиеся, накапливал в архиве и хранил, хранил, хранил. А потом возил с собой за океан, в Америку, и обратно, продолжал собирать "исторический материал" везде, где жил. И делал это, как сам пишет, просто так, попутно, без всякой дальней и даже близкой мысли, не зная, для какой цели. Просто характер такой - ничего не хотелось забывать, ни тем более выбросить: не то что бы скупердяй, или мелочный человек, нет - а вдруг пригодится! Да и своего лучшего друга детства, однокашника Милю Мазина, как никак, пять лет вместе проучились, порадовать хотел своими историческими раскопками о еврействе, удивить собственными измышлениями на эту тему. И не одного Милю, а можно сказать, всех евреев, с которыми у автора, по собственному признанию, прекрасные были отношения. Всегда о них помнил, ни на минуту не забывал! Поэтому некоторые, особо подозрительные, соотечественники совершенно зря принимали его самого за еврея, хотя узкий прищур, глубокая борозда на лбу и раздвоенная жидкая борода редко встречаются у семитов. Вот ведь, сколько людей поскользнулись на теме русско-еврейских отношений, сколько широких лбов поразбивали, а ничего путного так и не сказали! Многие авторы сгоряча хватались за тот "калёный клин", да только руки обжигали и потому жили обожженными и обиженными до самого исчерпа, то есть до конца. Да ещё выступали часто "запальчиво и переклонно", превратно судили о жизни непонятного народа, отмечая только самые "яркие" фрагменты, связанные, как с вероисповедованием, так и с торговой деятельностью, либо с пристрастием к виноторговле, или ещё больше - с "преступлениями". Имелись в виду убийства русских мальчиков, к которым были причастны сами же русские, но им очень хотелось списать эти преступления на "изуверские секты" евреев, так никем и не обнаруженные за двести лет. Такой подход явно не устраивал Солженицына. Он не терял надежды, всё искал себе равного по общерусскому масштабу, который "объёмно и равновесно, обоесторонне осветит нам этот калёный клин". Таких "гигантов русской мысли", как, например, антисемит В. Шульгин, не часто рождает даже русская земля. Только раз в столетие, так что в прошлом 20-м веке план по антисемитам вроде бы уже выполнен. Хотя людей масштабом помельче, но так же широко мыслящих на обязательную для всего населения России тему, всегда было предостаточно. В этом смысле Солженицын явно вводит читателя в заблуждение. Антисемитских книг о евреях в России написано больше, чем нужно юдофобам. Кроме Шульгина можно вспомнить не менее объёмный труд А. Дикого "Евреи в России и в СССР", второе издание которой появилось в 1994 году (издание 2-е, Новосибирск, Благовест, более четырёхсот страниц), а первое было напечатано в Нью-Йорке в 1967 году. Авторы этих книг объёмно, но однобоко, освещают этот клин, хотя иногда ссылаются и на мнение евреев, искажая смысл их слов, либо используя имена малоавторитетных и достаточно ассимилированных людей, которые, находясь на службе, верой и правдой служили властям. Поэтому их мнение никак не может означать выражения другой точки зрения. Так, Дикий утверждает, что "высказывания трёх евреев (Соломона Лурье, профессора Университета, Петроград, 1922 г.; Соломона Шварца, журналиста, Н-Й, 1952 г.; Соломона Рабиновича, редактора еврейской газеты "Айникайт", 1966 г. - выбрал только одних Соломонов! - В. О.), родившихся в России, получивших высшее образование в русских университетах и занимавшие видные посты в русской культуре и политической жизни, заслуживают особого внимания, свидетельствуя о наличии известного недоверия между русскими и евреями" (стр. 3). Ах, как Дикий глубоко мыслит! У Солженицына ссылок на имёна подобных еврейских авторов тоже достаточно много. Для Дикого и Солженицына даже неважно содержание цитаты, главное, это ссылка на Соломона, которой они думают прикрыть свою однобокость. Книги русских националистов в сегодняшней России можно обнаружить в каждой библиотеке, образно говоря, лай их единомышленников не только под каждой подворотней услышишь, но и на многолюдных митингах в самом центре столицы. Ими в России хоть пруд пруди, да уровень не тот. Вот в чём проблема. Обещание Солженицына осветить прошлую историю "обоесторонне", то есть с пониманием аргументов еврейской стороны и с углублённым, а не поверхностным, анализом исторических документов, настораживает, потому что сам автор своим творчеством и поведением отличался удивительной однобокостью и субъективностью. Хватит ли у Солженицына сил и ума, чтобы выполнить обещанное без хитростей и уловок, покажет предстоящий тщательный анализ текста его книги. Тема русско-еврейских отношений оказалась неисчерпаемой даже для Солженицына, вот только жизнь неожиданно подошла к полному исчерпу. Поэтому Солженицыну, вроде бы, против воли пришлось самому взяться за этот клин. Ему очень хотелось, чтобы его фундаментальный труд на еврейскую тему "встретил понимание с обеих сторон", он даже мечтал убедить еврейскую сторону в том, что события, происходившие с еврейским народом, "далеко не всегда определялись им одним, но и народами окружающими". И это единственное утверждение, с которым можно согласиться. Кто сможет отрицать, что русское окружение в течение двухсот лет не определяло жизнь евреев, как бы случайно оказавшихся на территории Российской Империи? Ещё как определяло! Никто из евреев забыт не был, а в течение первых 125 из двухсот лет никто из них и шагу ступить за черту оседлости не мог без специального разрешения или Указа. Да что там говорить о каких-то шагах - вся жизнь евреев была лимитирована ограничениями, запрещениями, изгнаниями, выселениями, процентными нормами и, конечно, нависающими угрозами погромов. Жизнь российских евреев постоянно находилась на строгом учёте и рассматривалась как бы под микроскопом с многократным преувеличением. Царских указов и актов на тему ограничений евреев в естественных правах было издано за короткий исторический период более тысячи! У российских чиновников времени для творчества на тему еврейских прав в разных Комитетах было достаточно. Так бы и продолжали говорить и говорить, да вот революция помешала той говорильни. Солженицына почему-то явно не устраивали книги еврейских авторов, из которых сам же и начерпал, как из глубокого колодца, цитаты, например, из 16 томов Еврейской Энциклопедии (ЕЭ, 1906 - 1913 гг., около 16 тысяч страниц!). Эта Энциклопедия - огромный многолетний труд еврейских профессоров, учёных и историков (Переферковича, Зелинского, Кацнельсона, Дубнова, Гессена, Гинзбурга и других), получивших воспитание и образование в России, весьма взвешенный, без нагнетания страстей и исторически достоверный, уважительный по отношению к русскому народу. Другой Энциклопедии просто не могло быть издано в той стране. Однако, их труд, со слов Солженицына, не "встретил понимания с обеих сторон", то есть со стороны самого автора и русских националистов. "При всем блистательном наборе (еврейских) умов и перьев" показ этих отношений не удовлетворял чем-то русскую сторону. Вот Солженицыну и захотелось "вступить в споры лишь в тех неотклонимых случаях, где справедливость покрыта наслоениями неправды", то есть переписать всю историю ещё раз на свой манер и вкус, так как его не устраивало почти всё. Если верить Солженицыну, до него не было объективного освещения и оценки русско-еврейских отношений, хотя недостатка в антисемитских книгах Россия никогда не ощущала. И автор предлагает "научиться не натягивать до звона напряжённых нитей переплетения". Этот совет он даёт, конечно, еврейской стороне, потому что, по его мнению, именно она занята односторонними укорами "об извечной испорченности русского народа - этого с избытком". Уже такой вход в тему одним боком ничего хорошего не предвещает. По признанию Солженицына, "история "еврейского вопроса" в России в первую очередь богата" (выделено самим автором цитаты). Эта фраза явно претендует на особую значимость, но растеряла смысл из-за её незаконченности. Уже в ней проявился эзопов язык писателя, любителя кручёных слов, с особым вывертом. Солженицын "забыл" дописать свою фразу словом "погромами", и ничего не сказал о второй очереди - "и кровавыми наветами". Ему захотелось не только "услышать самому новые голоса", но "и донести их до читателя". "В этой книге еврейские голоса прозвучат много обильнее, нежели русские", - пообещал Солженицын. Однако обещание показалось мне явно опрометчивым. "Где, интересно, он найдёт эти обильные голоса, - невольно засомневался я. - Неужели возьмёт интервью у мёртвых, убитых во время многочисленных погромов, например, у еврейских купцов и членов их семей в Киеве в 1113 году? Или приведёт свидетельства евреев, как и за что их выселяли из российских городов, начиная с 1727 года по указу Екатерины I, и после 1753 года по указу Елизаветы? Неужели Солженицын сможет найти в русских архивах рассказы евреев о том, как они пережили насильственное переселение из деревень в местечки и города, где не было ни работы, ни средств к существованию? Или приведёт хоть один рассказ еврея, которому удалось выжить и сохранить семью на невспаханных землях безлюдных степей Новороссии? Неужели доведёт до сведения читателя подлинные рассказы очевидцев о том, почему евреи не хотели ехать на верную смерть в те степи? И как им удавалось платить двойные подати при голоде и общей нищете? Что пережили еврейские матери, когда у них насильно отнимали 8 - 10-ти летних детишек в русскую армию на 30 с лишним лет, то есть фактически, навсегда? Как служилось евреям в русской армии при многочисленных унижениях и побоях? Таких материалов в российских архивах ещё никто не находил! За первое столетнее проживание в России ещё никому не удавалось услышать еврейские "живые голоса", потому что их просто не сохранилось. В русских архивах остались только упоминания о жалких просьбах, прошениях и жалобах евреев, но не свидетельские показания о подлинных событиях "привременных" (слово позаимствовано Солженицыным из ЕЭ) еврейских участников! Очевидно, Солженицын собирается выдать доклады царских чиновников и смотрителей за единственные исторически правдивые документы, накопившиеся в тех же архивах за огромный временной период! Но это совсем не новые голоса, да к тому же и не еврейские, а только показания русских чиновников. А истинная цена этим лживым с вкраплениями крупиц полу правды "документам" давно известна. Однако постараемся понять причину общественного поступка - издание в 2001 году "Исследования новейшей русской истории" и многолетний замысел автора: "Я долго откладывал эту книгу и рад бы не брать на себя эту тяжесть её писать". Так, кто ж неволил, кто заставлял писателя "идти по лезвию ножа" при постоянном ощущении "с двух сторон... на себе возможные, невозможные и ещё нарастающие упрёки и обвинения"? Может, беспокойный характер подвёл или русское воспитание и наследственность не разрешили, не дали тихо уйти, не хлопнув дверью? И закончил фразу как-то нелогично: "но сроки моей жизни на исчерпе, и приходится взяться". Причём здесь сроки жизни? Разве они могут заставить делать то, чего не хочется? Такое вот объяснение: годы подпирают, носить в душе тяжесть сил больше не осталось, а унести с собой накопленное богатство, которое там никому будет ненужно, не хотелось. Молчать дальше тоже не мог, потому что всю жизнь собирал, над каждым словом думал, каждую фразу несколько раз переписывал, хотел по своему причесать все факты, а всё невысказанное, словно "калёный клин" жгло невыносимо душу. Оттого и несвязность речи, чтобы скрыть обычную хитрость, у Солженицына это часто встречается! Вот ещё пример несвязности: "Рад бы я был не пытать своих сил ещё на такой остроте. Но я верю, что эта история - попытка вникнуть в неё - не должна оставаться запретной". Запретная тема - это одно, а не пытать своих сил понапрасну - совсем другое. Как говорится, в огороде бузина, а в Киеве - дядька! А что можно понять из такой фразы: "Еврейский вопрос" трактовали с многоположных точек зрения всегда страстно, но часто и самообманно". Кем трактовался, где, когда, в чём был самообман, и о каких страстях идёт речь? Фраза витиеватая, с претензией на ускользающий смысл. Она, как камень, брошенный в воду, - круги пошли, а кто бросил и зачем - неизвестно. Хитрит Солженицын, явно пытается скрыть свой давний замысел, а сам хотел, всю жизнь мечтал переписать историю евреев на свой лад. Писатель боялся, что еврейские умы логичными рассуждениями полностью разоблачат ложь истории, рассказанную русскими летописцами, как волны размывают песчаные берега, и останутся антисемиты со своей "правдой" голыми, как утёсы. С точки зрения националиста ему казалось, что за двести лет эта история ещё недостаточно аргументирована черносотенцами и антисемитами, видимо, считал, что только ему, особо выдающемуся, который слышит шаги Истории, под силу с помощью кручёных, иногда бессмысленных, выражений подобрать такие аргументы, которых хватит для всех. Иначе собственную жизнь сам посчитал бы напрасной. Вот и плеснул в лица читателей, словно серной кислотой, содержанием тайных замыслов и тем "чувством, которое вело… сквозь книгу о 200 -летней совместной (совместной ли? - В. О.) жизни русского и еврейского народов" - нате, читайте! Авось, евреи не разберутся, не дознаются до истины, не будут сверять цитаты с первоисточниками, устанут от обилия цитат, а своим правды и не надо, проглотят всё, не сомневаясь, не разжевывая, как глотали, не задумываясь, фальсификацию Н. Карамзина, ложь Г. Державина, клевету черносотенца В. Шульгина и других. Какую не дай им антисемитскую похлёбку, всё съедят, не подавятся! "Накопились в народной памяти взаимные обиды", - пишет Солженицын. И опять в словах чувствуется подвох, недосказанность. Ведь обида обиде рознь. Ну, например, со слов Карамзина, еврейские купцы в Киеве в 1113 году лихоимничали больше, чем киевские, а последние озлобились и в наказание ограбили и убили евреев. Разве эти "обиды" можно сравнивать? Напомню о многовековых, основанных на клевете, обвинениях русских антисемитов, причём никогда неподтверждённых, после которых евреи были ограблены и убиты. Лежат их тела в могилах и до сих пор молча взывают к правосудию, так и не успев рассказать о своих "обидах". И эта разница в "обидах" настолько существенна, что ставит под сомнение искренность заявления писателя найти точки "единого понимания и всех возможных путей в будущее, очищенных от горечи прошлого", и всего затеянного мероприятия в целом по пересмотру истории. По-моему, Солженицын занимался напрасным трудом, потому что никогда нельзя совместить точки зрения на погром убийцы и его жертвы. Никогда! Разве можно одинаково понимать весь ужас многолетних кровавых наветов теми, кто их создавал, и теми, кто веками сидел на скамьях подсудимых и вынужден был оправдываться перед преступниками, которые их же и оклеветали? Разве могут существовать членораздельные аргументы для оправдания неправедных убийств? Нет, в солженицынской книге всё обречено на бессилие: и словесная суета, и огромный литературный опыт, и нагромождение слухов, и, конечно, классическая ложь. Далее автор вступил в противоречие с самим собою: "Не могу звать и к такому согласию, которое основывалось бы на неправедном освещении прошлого. Я призываю обе стороны - и русскую и еврейскую - к… признанию своей доли греха". Вот уже и предварительные условия выдвинул: согласие не должно основываться "на неправедном освещении прошлого", а кто знает, какое освещение считать праведным? Да где же неправедное освещение можно найти, как ни в российских архивах? И ещё условие, возможно, самое главное: чтоб "своя доля греха" была! Мотивы о доли греха или вины звучат в каждой книге русских националистов. Это - русский вопрос вопросов, он жжёт их души, от него им никак не освободиться. Из-за этого мотива, возможно, и потратил свою жизнь автор книги на поиски доказательств вины жертв, не избавившись ни от погромной психологии, ни от национальной ментальности. Может быть, в этом и заключена тайна, почему Солженицын взялся за опасный труд и против своей воли пошёл по лезвию ножа? Приведу несколько примеров, как русские националисты понимают тему еврейской "вины" или "греха". Черносотенец В. Шульгин: "Невероятно, чтобы на протяжении тысячелетий евреи всегда были невинны как голуби, а окружающей средой были лютые волки… Законно предположить, что евреи столько виноваты в погромах, как и окружающая их среда" ("Что нам в них не нравится…", Париж, 1929, стр. 239). Это мнение "русского классика" по антисемитизму, комментировать его не имеет смысла. А. Дикий: "Самоизоляционные тенденции евреев и особенности их "духовного облика" и породили тот конфликт, всю вину за который не без успеха пытаются возложить на русский народ и все его правительства и режимы, обвиняя его в "антисемитизме"…. Это не препятствует распространять по всему миру клевету об угнетении и преследовании евреев, как в России, так и в СССР, что вызывает резко отрицательное отношение всего мира к русскому народу…. Как сын триединого русского народа, украинец-малоросс по происхождению… считаю своим долгом перед будущим сказать правду в этой книге" ("Евреи в России и в СССР", Новосибирск, 1994, стр. 166, 167). Совсем дикий по настрою и аргументам этот антисемит приводит такие доводы собственного изобретения, что от смеха можно упасть со стула, но об этом подробнее в другом месте. Известный писатель Ф. Достоевский: "В мотивах нашего разъединения с евреем виновен, может быть, и не один русский народ, и что скопились эти мотивы, конечно, с обеих сторон, и ещё неизвестно на какой стороне в большей степени" ("Дневник писателя", 1877 г., март, гл. 2, стр. 78). Вот из-за этой "неизвестности" и не могут найти они душевного покоя. Ту же песню, но другими словами, поёт и Солженицын. Он говорит о долях греха, а сам уже в коротком вступлении сумел отметить "односторонние укоры… о вине русских перед евреями, даже извечной испорченности русского народа, - этого с избытком". Удивительная непоследовательность мысли! Во-первых, за сто лет пребывания евреев в России нет ни одного живого свидетельства, не то что бы какого-то укора в сторону русских. Жалобы и прошения, разве можно считать их укорами? Как говорится в русской поговорке в буквальном, а не в переносном смысле: евреям в России было "не до жиру, быть бы живу!" Если же взять более поздний период, начало второго столетия жизни евреев в России, например, охваченный томами Еврейской Энциклопедии издания 1906 - 1913 годов, то и в них невозможно найти каких-либо упрёков. Это - любимая манера изложения исторических фактов самими русскими националистами - с упрёками и обвинениями, то есть как раз тем, чем собирается заняться Солженицын! В томах Еврейской Энциклопедии обильно цитируются российские документы, как доказательства угнетения еврейского населения, и в них изложены мнения авторов с учётом разных точек зрения. Евреи и тут русских обошли: лучше помнят их историю и сохранили в книгах их же наветы. Еврейские голоса до конца 19 века и там, конечно, не услышишь. Книги о преступлениях русских и обвинений против них, о которых говорит Солженицын, евреями ещё не написаны. Их создадут свободные люди новых поколений евреев, которые никогда не жили в России. Только им под силу беспристрастно оценить историю еврейского и русского народов. Евреи, которые продолжают жить в России или иммигрировали из страны в немолодом возрасте, заражены её ментальностью и несут в своих генах вековой страх преследования. Они не способны написать такие книги. Характерный пример убогости мышления русскоязычного ассимилированного еврея можно найти в интервью Солженицына с редактором газеты "Московские новости" В. Лошаком ("Еврейский Мир", "Энергия ушла совсем не на то", № 475, 28 июня 2001 г.). Лошак как бы бежит рысцой по колее, прорытой русскими националистами, и даже не замечает, куда попал и зачем по ней несётся. Но вернемся к Солженицыну. Писатель хочет убедить нас в своей непредвзятости: "Искренне стараюсь понять обе стороны. Для этого - погружаюсь в события, а не в полемику. Стремлюсь показать". Запомним обещание Солженицына не вступать в полемику, а если и излагать своё мнение, то ненавязчиво и в скобках. Но как же тогда можно понять мнение молчаливой еврейской стороны, не оставившей за девятьсот лет (с Х-го по ХIХ-й век) никаких исторических свидетельств? Если говорить точнее, то отсутствие каких-либо свидетельств и есть самый сильный признак бесправия евреев в "совместной" с русскими истории! И какая же она совместная, если русские антисемиты лишали права голоса жертв погромов, выселения и изгнания? Как можно погружаться в события, о которых остались свидетельства только одной, русской стороны, и при этом не понимать, что их нельзя считать достоверными! Солженицынское обещание - не больше, чем наивная ложь. Скорее всего, это обычная хитрость, рассчитанная на простаков и людей, неискушённых обманом. Сам Солженицын вряд ли сможет оставаться в роли нейтрального наблюдателя, так как всегда проявлял агрессивный характер и не принимал чужой аргументации. Вспомним, для примера, его труд "Как нам обустроить России", по смыслу которого само собой напрашивается добавление "за счёт других народов". Нет, не для того были потрачены годы кропотливого труда цитатокопателя, чтобы разжевывать никому не нужную истину. Он её и не ищет, ибо знает истину заранее, и занят нагромождением цитат, чтобы в сутолоке слов посеять сомнения и протиснуть "свою правду". Поэтому и повторяет: "Эту книгу писал, исходя лишь из велений исторического материала". Видимо, подсознательно понимал или догадывался, что односторонне поданный материал не может считаться ни достоверным, ни историческим, ни, тем более, научным, а лишь условно историческим только для изучения самой ментальности и национальной психологии русских. Оттого и проявил явную нервозность, потому и повторился, так как и для самого обещанное звучало неубедительно. Ведь история евреев в России залита кровью, перепачкана ложью, клеветой и переполнена преследованиями. Неужели Солженицын собирается сказать правду: признает вековую политику царизма преступной, а обвинения евреев в ритуальных убийствах, как самые тяжкие и жестокие деяния в человеческой истории? Неужели Солженицын заявит о лживости протоколов царских мудрецов, занимавшихся не столько расследованием погромных событий, сколько фальсификацией фактов и сокрытием правды? Неужели выступит с покаянием и будет просить прощение у еврейского народа за клевету и преступления антисемитов в течение долгих веков? Говорят, благими намерениями дорога в ад вымощена. Одно дело декламировать - "смею ожидать, что книга… сослужит взаимному согласию", и другое - написать такую книгу, которая служила бы добру. Как может Солженицын говорить о добрых намерениях, если уже на двух страницах "входа в тему" ложно утверждает, что история еврейско-русских отношений переполнена с избытком обвинениями евреев "об извечной испорченности русского народа", что в памяти обоих народов накопились обиды, которые считает взаимными и равновеликими, что у каждого - "своя доля греха" и что до сих пор существует "неправедное освещение прошлого" со стороны русских националистов? После таких заявлений Солженицына ожидать взаимного согласия наивно и бессмысленно.