Н.А.Переферкович

Еврейские законы об иноверцах в антисемитском освещении. Разбор "Еврейского зерцала", переведенного А.Шмаковым.

 

В 1883 году вышло сочинение под названием «Еврейское Зерцало», или 100 новооткрытых, доселе действующих, к сношениям между евреями и христианами относящихся, законов, снабженных в высшей степени интересным введением» д-ра Юстуса), Сочинение издано было католической типографией «Bonifacms-Druckerei» в Падерборне» небольшом городишке (в прусской провинции Вестфалия), населенном почти исключительно католиками [их считается 20,000 из 23.000 населения; евреев по переписи 1904 г.—420 чел,), «Bouifacius-DriiCkerd» избрала своей специальностью — издание книжек «обличающих» еврейскую религию *)

Книжки эти по дешевой цене, при содействии католических органов печати, распространялись в народе массами. Между прочим, хвалебную оду «Еврейскому Зерцалу» напечатал «Вестфальский Меркурий», указавший, что, по дошедшим до него из достоверного источника сведениям, автор этой книжки не имеет в  Германии соперников по части знакомства с еврейской литературой; затем приводится дословно почти половина всей книжки Юстуса. Редактор „Меркурия» был за это привлечен  к ответственности по статье, карающей возбуждение одной части населения против другой. Дело разбиралось в Мюнстере, и в качестве экспертов были приглашены: приват-доцент католической духовной академии в Мюнстере д-р Эккер *) и учитель тамошней еврейской учительской семинарии г. Трей. Эксперты представили заключения прямо противоположного характера: в то время как Эккер доказывал что все, напечатанное в инкриминируемой книжке, сущая правда, Трей утверждала, что в книжке ни одного слова правды им найдено не было.

*) Никакими учеными трудами, в  области раввинской литературы ни до, ни после разбора Jndenspiegel д-р Эккер себя не ознаменовал. Даже неизвестно, за какие труды  он получил приват-доцентуру в академии», и где он теперь.

Для оправдания своего заключения, Эккер в следующем году выпустил книжку под заглавием; «Der Judenspiegel im Lichte der Wahrheit» («Еврейское Зерцало при свете истины»), где приведены все 100  законов Юстуса с еврейским текстом, снабженным дословным переводом Экера. Книжка издана той же Bomfacms-Dnickerei. Эта книжка переведена на русский язык г. Шмаковым *).

*) В его сочинения «Еврейские речи» Стр. 373-478.  Москва. 1897г.

Как выяснилось вскоре, имя автора вовсе не Юстус (Justus — справедливый), а Арон Бриман, и он вовсе не доктор, а простой румынский еврей, сначала принявший в Берлине протестантизм. Затем в Heiligenstadt  перешедший в католичество, потом осевший в Вене, куда в 80-х годах перешел центр антисемитизма, наконец, 6-го июля 1885 г. представший пред Венским окружным судом (Land-geneh) по обвинению в пологе, присужденный к двухмесячному, тюремному заключению и к высылке из пределов Австрии *)

*) Эти  сведения взяты нами у Гофмана из его сочинения „Dcr Schnkhan  ArLirh- Berlin, 1894).

*) Мы пользуемся венецианским изданием, вышедшим в 1574 году при жизни автора, до установления предварительной цензуры. Мы сличали тексты с краковским изданием 1578 года, ми они оказались тождественными.

Но автор, оставляя ясную мотивировку Шулхан Аруха, выхватывает, совершенно о другом говорящее место из Талмуда и пристегивает к закону Шулхан- Аруха в качестве мотива *)

Действительно в вавилонском Талмуде (Исвамот 61а) известный ученый П в. Симон сын Йохая, толкует слова Изекииля (34, 31); «Вы - человеки», в том смысле, что только евреи именуются людьми, к язычникам это название не применимо. Такое толкование потребовалось означенному ученому, чтобы облегчить тяжесть законов о нечистоте, ограничив их только покойниками евреями; законы об оскверняющей силе трупов (Чнсл. 19, 14 сл,) начинаются словами: «если человек умрет в шатре», Следовательно, по его рассуждению, закон не относится к трупам и могилам язычников. Кто знаком с талмудическим способом толкования не найдет особенно странным этот каламбур Симона (кстати сказать, этот ученый вынес жестокое преследование со стороны язычников римлян) *)

В Талмуде  (Йевамот 63а)  Существует такое изречение: «…кто не женат- тот не человек».

*) Этот же текст повторяется в Бава Камма 38a и Сангедрин.59а.

*) Д-р Юстус, очевидно, предчувствуя обвинение в подделке, указывает под законом не один параграф Шульхан-Аруха, а целых пять. В них говорится следующее: 32, 9 «Если не ерей выделывает кожу для филактерий (тфилин), то она годна, буде еврей стоять при этом и помогает ему, хотя Маймонид считает ее негодной» (и понятно, почему: в предшествующем 8 параграфе, идет речь о том, что, приступая к изготовлению этой кожи, должно произнести известную формулу и должно иметь в виду, назначение этой кожи).

Как известно, иноверцами приготовляются и свечи для богослужения, и строятся синагоги, и шьются молитвенные облачения и т. д., и никогда ни одному еврею не приходило в голову считать все это оскверненным *)

Первое из этих мест гласит: «заповеданный опреснок»; (маццат - мицва,  особый опреснок, вкушаемый во исполнения заповеди, с соблюдением известных обрядов), не поручают ни месить, ни печь акуму, (Обыкновенные опресноки, и месятся, и пекутся не евреями.); второе: свиток Торы, написанный  еретиком, подлежит сожжению, а написанный акумом, подлежит погребению. И на основании  этих законов, приват-доцент Экер, уверяет «христианский народ», что евреи не считают христиан людьми!

«Раньше с ним обращались, как со святым, а теперь обращаются, как с не святым». Мордехай, примыкая к тому мнению, что «святить, значит предоставлять ему честь первым начинать застольную молитву» *) пишет:

«Я высказал мнение, что если дочь приняла чужую веру, он не вправе начинать молитву, но мой учитель ответил так, как святить или не святить его не есть закон, а предоставлено доброй волей каждого, то он в праве начинать молитву». *)

(«Сыны Аарона должны пользоваться отличиями», должны «всегда, обладать правом, благословлять  в каждый праздник»), не понял, в чем, собственно, Экер, от великодушного сердца оправдывает Юстуса: «слова «или, (если она) развратничала», пропущены, в  «еврейском Зерцале», конечно, без намерения. У Экера, на самом деле сказано: «весьма важные и поучительные слова: «или (если она) блудодействовала», к сожалению, в «Еврейском Зерцале» опущены»»).

(см. русский перевод Талмуда. 1. 49)

*) Раввины различают «установленную», (как бы солидную) трапезу, и легкую, «случайную» закуску. «Зиммум» совершается только после солидной трапезы (обеда, ужина и т.п.). А так как в домах акума, еврей в постоянном страхе, как бы тот не напал на него, то даже солидный обед, превращается для него в «случайную закуску». 

*)Едва ли в настоящее время удаляют грязь каким-то пахучим маслом. Закон прямо переписан из Талмуда, составлен в такое время, когда для удаления грязи приготовлялось специальное масло.

217,  4: «Над благовониями эрвы *), как, напр., пачкою пряностей, которая висит на ее шее, или которую она держит в руке, либо во рту, нельзя читать благодарственной молитвы, потому что запрещено и нюхать их, ибо это может привести к соблазну поцелуя, или плотского соприкосновения».

*) Автор для большего ужаса, вместо «эрвы», выводит на сцену «блудницу». На самом деле «эрва», встречается в Талмуде бесчисленное множество раз, как термин, для обозначения родственниц, в близких степенях родства, замужних жен, и вообще, женщин, с которыми тому или иному лицу запрещен брак.

*) У д-ра Юстуса: «…в  субботний вечер». Действительно (же), речь идет об обряде «гавдала», совершаемом  не накануне, а на исходе субботы.

*) О них см. русский перевод Талмуда. Т. 1 стр. 31

*)Еврейское слово «ор»,  правда,  значит иногда и «свет», но в применении к «гавдале», оно означает только «огонь» В Торе, как и в Талмуде, имеются длинные рассуждения о пригодности для гавдалы огня «ор» язычников. (Огня в печи, огня отдыхающего в субботу, и т.д.)

На самом деле в Шулхан Арухе значится: «Дозволяется купить у акума дом е Палестине, подписывать и  нести (акт, для  удостоверения) в присутственная места» (Прим.: «нести в акумовы присутственные места и просить их писать, ибо это запрещено лишь раввинами, а ради заселения  Палестины относятся к этому не так строго»). *)

Нести акты в присутственные места, и просить их писать в субботу, запрещения не библейские, а раввинские, которые в известных случаях могут быть отменены.

В указанном месте Шулхан  Аруха значится  только: «не принимают у скота в субботу» Из этого, по Эккеру, следует с большой «близостью  к истине, что „акумка» должна рассматриваться, как животное» *)

Закон 14. «Накануне Пасхи, (в последний вечер перед Пасхой *) каждый еврей обязан читать молитву «Шефох» (в которой взрывается к Богу, чтобы Он излил свой гнев на гоев, (в подлиннике прибавлено  христиан). И, если, евреи прочтут молитву с благоговением, то Господь, без сомнения услышит их и пошлет Мессию, который изольет свой гнев на гоев». (Орах Хаим 480,.Прим.)

*) Так переводит «знаток» по еврейским делам г.Шмаков. На самом деле, речь идет о первом пасхальном вечере (т.е. ночи в первый день Пасхи.).

*) Д-р Экер, подставляет вместо «народы», библейское слово «гоим», так что получается совсем особый душок: «гоим», которые не знают Тебя»

открывались двери в начале пасхальной вечери, с возгласом: «Кто голоден, пусть войдет с нами ест». Для впуска гостей и в конце ее для выхода их, Впоследствии, этому обычаю, приписано, другое значение: двери открываются в знак того, что пасхальная ночь есть ночь безопасности. Исерлес, основываясь на других авторитетах, и пишет (в комментарии к Туру): «В пасхальную ночь не запирают дверей в домах, ибо она ночь безопасности, и в утро сказывается  вера в Господа и Его обещание*), благодаря которому мы будем спасены; поэтому, дойдя до «Шефох», открывают  дверь, чтобы показать, что мы достойны, чтобы пришел Мессия»

(Ремарка автора. Перфекович).

*) Надо отметить, что перед грубой очевидностью, спасовали, наконец, даже раввины. Они объявили в средние века, что пасхальная ночь,  «ночь безопасности», но не от людей, а от демонов.

Закон 15 «В праздники, когда запрещается всякая работа, запрещено и стряпанье; каждому разрешается изготовлять лишь, сколько ему необходимо для еды. Тем не менее, когда ему надо готовить для себя, дозволяется в тот же горшок, прибавить кушанья и больше, чем нужно для него самого, даже если прибавляемое назначено для собак, потому что мы обязаны давать жить и собакам. Прибавлять же кушанья для акума строго запрещается, так как мы не обязаны давать ему жить^» (Орах Хаим 512, 1—3 Прим.).

 

На самом деле, В указанном месте Шулхан Аруха изображено следующее:

„В Йом-тов*1) не варит для надобностей акума; поэтому запрещается его приглашать (на трапезу  праздник). Дабы ради. Него не прибавлять; но только приглашать

 [Примечание: (приглашать его) к ce6е домой. Но посылать пищу к нему на • дом, через акума *2) дозволяется]

 Своему же рабу, или. Своей рабыне, а также посланцу, который прислан к нему, и акуму. - который пришел без приглашения, разрешается давать с собою поесть, и нечего опасаться, что для них било прибавлено. [Примечание: и дозволяется {нарочно} прибавлять для собственного раба и рабыни в полном же котле. В котором варят для себя, но для другого акума это запрещаемся во всяком случае.

Запрещается (в йом-тов) варить или печь (специально) для собак, но дозволяется приносить пищу и давать им.

[Примечание: но запрещается (эту пищу) переносить из одной области в другую; также запрещается (в Йом-тов) месить отруби для птиц, разве что необычным способом, но дозволяется прибавлять для собак в том котле. В котором варят для себя, даже если у него что-нибудь другое, что можно при желании дать собакам].

 

*1) Т. е. в Пасху, Пятидесятницу,  Праздник Кущей и Новолетие, когда всякая работа, кроме приготовления пищи для самого себя, евреям воспрещена на основании стиха (Исх.12:16) «никакой работы не должно делать в оные, только что есть каждому. Одно то может приготовляться для вас».

*2) Т. е., не заставляя еврея нарушать праздничный покой.

 

Таков текст Щулхан Аруха, испещренный слишком многословными Примечаниями Исерлеса, Тот, кто интересовался способом толкования Талмуда и законами, из талмудического толкования возникающими, сразу поймет, в чем дело, В Йом-тов работать запрещается; дозволяется только приготовлять пищу, и то исключительно для евреев - так сказано в Библии. Понятно, что для не еврея в Йом-тов, стряпать нельзя - А для рабов и рабынь из не евреев?

Талмуд отвечает да. Коли имеешь рабов, ты обязан их кормить и, следовательно, можешь для них стряпать. Однако не должен стряпать специально для них, в особом горшке, но в тот же котел, в котором ты варишь себе, можешь положить побольше припасов, что бы хватило и прислуге, Тоже самое относительно птиц, и домашних животных. Когда стряпаешь для себя, ты одновременно, и в тот же котел можешь стряпать и для них, ибо на тебе лежит обязанность кормить их, А как, если ожидаешь к себе в гости не еврея, можно в Йом – тов, варить для него? Талмуд отвечает: можно. Нельзя только самому еврею приглашать его и, таким образом, сознательно, вследствие лично вызванной необходимости, варить для него в Йом – тов. Bce эти законы  выражены, крайне сжато, и лапидарно в Шулхан Арух, как и в Примечаниях Исерлеса.

 

Что же сделал из этих статей д-р Юстус?

Ему надо доказать, что Шулхан Арух считает «акумов» ниже собак. Он для этого создает закон, состоящий из двух членов: «дозволяется готовить для собак, для акума же готовить строго (непременно: строго) запрещается».

.Понятно, не в его целях сообщать, что речь идет не только о собаках, (в обиходе древнего еврея единственном «нечистом» животным, о котором и могло, поэтому возникнуть сомнение, но обо всех домашних животных вообще). Более того, он прибавляет еще мотивировку, якобы взятую из Шулхан Аруха: «потому что мы обязаны давать жить собакам»… «так как мы не обязаны давать жить акуму».

 

Д-р Эккер пытается цитатой из Талмуда оправдать упомянутую мотивировку д-ра Юстуса. Цитата выхвачена из середины прений, но характерна для талмудического образа мыслей (Бела 21 б.);

«Почему - вполне резонно спрашивает противник - ты распространяешь закон (т, е. дозволяешь варить) на собак, а не распространяешь его на акумов?

«Я распространяю его на собак потому, что алименты (кормление) их лежат на тебе (т, е. на _еврее), и исключаю акумов потому, что алименты их не лежат на тебе»

Д-р Юстус, чтобы дать закону грубую окраску, вместо, «на тебе лежат», или «не лежат алименты», подставляет «мы обязаны давать жить», и «не обязаны давать жить», Эккер замечает: «под выражением Jeberi lassen" (давать жить), дважды употребленным Юстусом, следует разуметь «Faire» а не «Laisser», и прибавляет (сохраняем перевод г. Шмакова): «В этом крайне бесчеловечном законе дело идет, как может быть, иной подумает, с первого взгляда, вовсе не о какой-нибудь любимой собачке, либо о своем дворовом псе»

 

Подобное ограничение отнюдь не подразумевается в текстах. Даже в Орах Хаим 324, 11,где трактуется о том, каким животным надо в шабат давать поесть, и где говорится, что необходимо бросать собакам пищу, потому что «ты обязан их кормить», все комментарии говорят прямо, что речь идет не только о собственных собаках,

В указанном месте Шулхан Аруха сказано: «В субботу дозволяется давать корм (хотя это работа) гусям, курам, домашним голубям, а также собаке, кормление которой лежат на тебе».

 

Д-р Эккер переводит: «потому что ее кормление лежит на тебе», и полагает, что Шулхан Арух возлагает на евреев обязанность кормить уличных собак даже в субботу и варить для них пищу в Йом-тов. Ничего дурного в таком гуманном законе не видим, и возражать не станем. Укажем лишь, что он называет из всех перечисленных в Шулхан Арух животных только собак, - каковое имя в сопоставлении с людьми звучит оскорблением, - и сближает в. своих целях разные места Шулхан Аруха, ничего предосудительного в отдельности не заключающих, дабы получить совершенно новый, закон, оскорбительный для «акумов».

 

Резюмируя все сказанное, приходим к таким выводам:

1) Шулхан Арух (являющейся тут кратким выразителем всех талмудических рассуждений по данному предмету), основываясь на библейском законе дозволяющем стряпать в Йом - тов только для евреев, запрещает варить и печь для не евреев и животных, причем из не евреев делать исключение только для домашней прислуги, а из животных - для домашних животных.

Вся «бесчеловечность» закона, заключается в запрещении приглашать акума на праздничную трапезу, из опасения, что для него придется стряпать. Так как в субботу евреи не стряпают. И такого опасения нет, то на субботнюю трапезу Щулхан Арух не возбраняет приглашать акума (Орах Хаим 325, I). Если же акум пришел без приглашения, то его должно накормить и в Йом-тов, хотя для него специально не варили. Больше того, Шулхан Арух из гуманности дозволяет в Йом - тов послать пищу акуму на дом, что совсем сводит, на нет, неудобный в общественном отношении библейский закон.

2) Д-р Юстус, желая доказать, что  Шулхан Арух считает «акумов» «ниже собак, создал новый «закон», приставив к 1 ст. § 512 Орах Хаим конец примечания Исерлеса, относящегося к 3 ст. того же параграфа, и присоединил к ним в качестве мотивировки случайный ответ одного раввина, откопанный в Талмуде, в трактате Бена, каковой ответ вдобавок переделан им так, чтобы читатель мог подумать, что он принадлежит Шулхан Аруху («потому что мы обязаны: и т, д.»).

3) Юстус, кроме того, усиливает выражения там, где дело касается «акумов»

(«прибавлять кушанья для акума строго запрещается»), и переводит еврейское выражение «на тебе не лежат алименты акума» как «мы не обязаны давать ему жить», в очевидном стремлении уверить «христианский народ» в особой бесчеловечности евреев.

 

Закон 16. «Во время Холгамоэда (праздника евреев, (упадающего на весну и на осень) всякая торговая деятельность строго воспрещается. Однако дозволено ростовщичествовать с акумов, так как лихоимствовать с акумом приятно Господу Богу во всякое время».

(Орах Хаим 539, 13).

 

На самом деле в указанном месте Шулхан Аруха значится»

«Ссужать деньги за проценты дозволяется в полупраздник  хол-га-моэд*1) лишь тем акумам, которые обыкновенно у него (у данного еврея) кредитуются, ибо иначе он потеряет (клиента), но и тем, которые у него обыкновенно не кредитуются. Дозволяется ссужать, при условии, если проценты за первую неделю (т. е. неделю самого праздника) будут истрачены, на исполнение заповеди о праздничном весели»*2)

 

*1) Из 7 дней Пасхи, и восьми дней праздника Кущей только первый и последний день праздники. (Йом-товы. так у Перфековича. Ред.) Средние дни – «холь-ha-моэд» «будни праздничные». У евреев вне палестинских полу праздничных дней в. Пасху четыре, а в Кущи пять), В то время как в Йом – тов запрещены все работы кроме приготовления пищи, в «коль hа моэд» разрешены те работы, неисполнение которых несет двойной убыток, и которые при том не требуют большого напряжения. (напр. Открывать каналы для орошения поля, если последнее может пострадать от засухи, разрешается, носить же воду, и орошать – запрещается. Само запрещение работать, есть постановление книжников, а не Библии, потому допускаются исключения. (См Талмуд т. 2 стр.501-502)

*2)Заповедь о веселии находится во Второзаконии (16:14)

«И веселись в праздник твой, ты, и сын твой, и дочь твоя, и раб твой, и раба твоя, и левит, и пришелец, и сирота, и вдова; которые в жилищах твоих».

По учению раввинов, (Шулхан Арух. Орах Хаим 529) это значит: ешь и пей, но при этом. Не злоупотребляй мясом и вином. Будь веселым, но без легкомысленных шуток, Увеселяй детей - сушеными зернами и орехами, увеселяй женщин – платьями и украшениями, не выходя, однако, из средств. Угощай пришельцев, сирот и вдов, равно как и других бедных.

 

Таким образом, автор превратил простую кредитную сделку (мы еще ниже увидим, каковы «еврейские» проценты, «ростовщичество» и «лихоимство»), и, опустил ясную мотивировку Шулхан Аруха, прибавил от себя, будто, по Шулхан Аруху,

«лихоимствовать с акумом приятно Господу Богу», да еще «во всякое время»; для того же, чтобы дозволение «ростовщичествовать» и «лихоимствовать» выступало еще ярче, он придумал правило, будто бы в хол-hа-моэд «всякая торговая деятельность (кроме лихоимства с акума) строго воспрещается».

Эккер пишет по поводу богоугодности лихоимства: «это прибавка самого Юстуса». Однако добавляет: «дозволено ли евреям, с акума брать проценты (которые запрещено брать с евреев) или же евреи это делать обязаны, - вопрос, в решении  которого не согласны между собою даже самые завзятые еврейские толкователи Талмуда».

По этому поводу должно сказать следующее: закон Библии прямо дозволяет ростовые сделки с язычникам (Ср. Вт. 23, 20: «иноземцу (нохри) отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост»). Также Мишна содержит закон (Бава Мециа 5, б): «язычникам дозволяется платить рост, равно как от них брать рост». Однако Талмуд Вавилонский эти сделки строго запрещает, сравнив в этом, как и во многих других отношениях, акума с евреем Нужно знать благоговение талмудистов пред буквой Библии (а там разбираемый закон имеет вид веления: «отдавай в рост»), чтобы понять, какую борьбу должны были они выдержать с самими собой раньше, чем решиться на такой шаг.

И гуманность к акумам, со стороны, которых евреи, увы, не всегда встречали это чувство, здесь, как и в других случаях, победила чувство послушания слову Божию Путем натяжки, которая современным филологам покажется смешной, раввины истолковали вышеприведенный библейский стих в том смысле, что кредитору-акуму еврей может платить рост, а кредитору-еврею не может, и самый платеж подлежит наказанию.

Раввин Нахман, знаменитый вавилонский юрист 3 века, запрещает рост с язычников (Бава Мециа 706 внизу) и угрожает карой Божией ослушникам. Талмуд пользуется всяким удобным случаем, чтобы подчеркнуть преступность ростовой сделки с акумом (напр., в Бава Мециа 70 б внизу),и угрожает карой Божьей ослушемкам.

Талмуд пользуется всяким удобным случаем,что бы подчеркнуть преступность ростовой сделки с акумом.(Например в Бава Мециа 70б, где объясняется стих. Пр. 28, 8: «умножающий имение свое ростом». В Маккот 24а, где объясняется стих Пс- 15 (14), 5: «то серебра своего не отдаст в рост»). Мидраш (цитируется в Тосафот Б. М-70б внизу, ср. Ялкут на Иезекииль № 375), рассказывает, что все 600 000 евреев, которые поклонились идолу, поставленному Навуходоносором в долине Дуре, воскресли. Не удостоился воскресения только один еврей, занимавшийся ростовщичеством среди не евреев, Мысль Мидраша ясна: ростовщичество хуже идолопоклонства. Надо еще заметить, что ни один запрет (разве что идолопоклонство) не разрабатывается в Талмуде в. таких деталях, как ростовщичество, понимаемое в самом широком смысле. Сама идея о преступности всякого дохода с капитала - еврейская идея, весьма резко выраженная уже в Моисеевом праве и доведенная до крайних пределов в Праве талмудическом.

В ростовой сделке, по еврейскому праву, виновен, и подлежит наказанию, не только заимодавец, но и должник, и поручитель, и свидетель, и даже писец. Грех роста, читаем в Туре (Иope Деа, 160), равносилен греху отрицания Бога. Какой бы то ни было подарок заимодавцу запрещен,. даже подарок, посылаемый заранее, для приобретения согласия на ссуду. Заимодавец не вправе принимать от должника никаких услуг, пока последний пользуется его деньгами, хотя бы обыкновенно принимал от него услуги. Даже оказание большей услуги за меньшую есть рост. Запреть ростовщичества нарушается и в том случае, если должник приносит заимодавцу какую-нибудь весть или даже приветствует его теплее обыкновенного и т. д. и т. д.*)

 

*См. Талмуд.  Т.4 стр.111-127

 

. Так обстояло дело до ХП в, когда французский раввин, рабейну Там, вернулся к Библии и Мишне, разрешить проценты с акумов, поскольку это необходимо для жизни.

Вот что пишет он (в Тосафот, Бава Мециа 706 внизу): «Есть ныне основание разрешить (проценты с акума)» ибо на нас налагают большие подати король и вельможи, и всякие заработки еле достаточны для поддержания нашей жизни, и еще на том основании, что у нас не будет никаких заработков, если не будем вступать с ними в (подобные) сделки».

Из других источников мы, действительно знаем, что евреям для пропитания были предоставлены лишь две профессии: ростовщичество (запрещенное церковью христианам), и торговля старым платьем, а налоги с них требовались такие, что избегнуть недоимок, можно было только при занятии ростовщичеством. Однако и после того разрешения еврейское законодательство смотрит на ростовщиков неодобрительно.

Рост, по прежнему, - табу, и не только рост, но и «тен» (по еврейской терминологии „пыль") роста. Ни в одной литературе мира ростовщичество не - предается такому посрамлению и поруганию, как в еврейской. Ростовщик лишен права свидетельствовать на суде. Для того чтобы вернуть себе право, он, по Шулхан Аруху (Хошен Мишпат 34, 29), должен разорвать все заемные письма, и «обещать, не взимать роста ни от кого, даже от акума»

По объяснению Исерлес [в комментариях к Туру, Хош. Мишп.34, 43), это  значит, что он не должен взимать роста, даже если его заработки недостаточны для жизни *)

«взимать рост, не имея в этом надобности», (букв. свыше потребного для жизни), замечает при этом Исерлес, «запрещено, во всяком случае», и не кающемуся».

 

*) Еврейское выражение «кеде хаяв» значит: «поскольку обходимо для жизни» Этим ограничивается и право на доход с капитала, если человек может иметь другие активные источники дохода, и высоту роста.

 

Таково положение вопроса о росте в Шулхан Арухе, которому, по злой иронии судьбы, антисемитами приписывается прямо противоположная мысль, будто лихоимствовать с акумом «приятно Господу Богу во всякое врем».

Сам вопрос о дозволенности кредитной сделки в хол-hа-моэд возник потому, что, по мнению раббену Тама, оказать ссуду не есть работа, требующая особого напряжения, и поэтому не подлежащая запрещению в хол-hа-мозд. Однако Меир Ротенбургский требовал не считать акуму процентов за первую, т. е. за Праздничную неделю, а Яков Бен Ашер полагал возможным разрешить брать проценты и за эту неделю, но с тем, чтобы они пошли на праздничные утехи, угодные Богу. Иосиф Каро, автор Щулхан Аруха, согласился с последним мнением.

 

Резюмируя сказанное, мы приходим к следующим выводам:

1) Обвинение Шулхан Аруха в том, что он дозволяет взимать рост с акума, правильно, но получает надлежащую оценку только в историческом освещении.

2) Талмуд строжайше запрещает взимать с акумов рост, дозволенный Библией.

3) Христианские народы Европы, усвоив отрицательный взгляд на кредитные сделки, предоставили последние евреям, отняв у них одновременно другие источники существования.

4) Раббену Там вынужден разрешить ростовые сделки, однако, ограничивает и право на доход с капитала и высоту роста насущными потребностями заимодавца.

5) Ростовые сделки - все равно, с евреем или акумом - симпатиями Шулхан Аруха не пользуются и для благочестивого человека считаются предосудительными; самое дозволение таких сделок появляется впервые в средние века, объясняется средневековыми условиями еврейской жизни.

Закон 17. «Когда где-нибудь появится чума, вследствие чего много людей становится жертвою эпидемии, тогда евреи должны собираться в синагоге, и, не евши и не пивши, весь день молиться, чтобы Иегова сжалился над ними и избавил их от чумы. Когда же чума появись среди животных, тогда этого делать не надо, за исключением того случая, когда она возникла среди свиней, так как их внутренности походят на внутренности людей, а также, когда чума появилась среди акумов, потому что и нх. телосложение походит на  человеческое» (Орах Хаим 576, 3)

 

.На самом деле в Шулхан Арухе изображено вот что:

«А если мор среди свиней, то объявляют пост*) также, ибо и внутренности походят на внутренности людей; тем болите [надо объявлять пост], если мор среди акумов, но не среди евреев».

 

*)Приват-доцент Эккер обнаружил довольно слабые познания в талмудическом языке, переведя тут еврейское слово «мит'апим*»)» через «смиряться».

Талмуд имеет обстоятельно выработанный «чин постов», с выносом ковчега на площадь, чтением общественных молитв, трубными звуками и проч. (см. Талмуд т. II, стр. 454).

 

Таким образом, Шулхан Арух повелевает устраивать «пост» и в том случае, если мор только среди акумов, но, так как в Библии прямого на этот счет указаний найти нельзя, то он выводит из того, что пост устраивается даже по поводу мора на свиней.

Нужно заметить, что весь абзац о свиньях составляет личную приписку автора Шулхан Аруха. Ни в одном из предшествующих кодексов этого закона нет

Впервые обратил на это внимание Ран, который, в своем комментарии на Альфаси, приводит из Талмуда выдержку о свиньях (Таан. 216 сред.). Она достаточно любопытна, чтобы ее привести целиком.

 

Талмуд рассказывает о разных случаях, по поводу которых те или другие вавилонские ученые объявляли пост.

«Сообщили равнину Иуде: «появился мор на свиньях». Он поставил пост. Следовательно, р. Иуда полагал, что мор появившейся на одной породе, может появиться и на всех породах?*1). «Нет, для свиней делается исключение, ибо их внутренности похожи

внутренностям человеческим». Младенческие познания талмудистов в анатомии достаточно известны. Если взять библейского стиха (Иезек. 23, 20): «У которых плоть – ослиная», они вывели, что вес (удельный) ослиного мяса равняется весу человеческого. (Талмуд т. V, стр. 290 *2), то нет ничего удивительного, если придумали, и человекоподобную свинью для того, чтобы чем-нибудь оправдать поступок р. Иуды. Что касается язычников, то о них Талмуд совсем не упоминает.

 

1*) Надо полагать, что по случаю эпизоотии также объявлялся пост. Разумеется, эпизоотии среди чистых животных, а не свиней. Поэтому факт поста по случаю эпизоотии на свиньях и вызвал своей необычайностью такое внимание, что ученики стараются объяснить поступок учителя. По первому из высказанных мнений, он это сделал потому, что эпизоотия, свирепствующая на одной породе животных, переходит и на другие.

*2)Впрочем, не исключена возможность обратно процесса. Стих отыскан в подкрепление существовавшего в народе мнения.

Известно, что древние врачи прописывали больным не коровье, а ослиное молоко, и новейшие исследования подтверждают, что молоко ослицы по своим составным частям весьма близко подходит к женскому. Возможно, следовательно, что и мнение о свиных внутренностях имеет свое основание.

 

В имеющихся там сообщениях о море в Cype, Хозе, Палестине, очевидно, разумеется, что болезнь свирепствовала как среди евреев, так и. среди не евреев. Самая мысль о том, что возможен; мор только среди акумов, не затрагивающий евреев, как и все, книжно схоластические мысли Талмуда, могла явиться лишь в удаленных от мира школах, при чем самый вопрос ставился так: может ли мор, свирепствующий среди язычников свирепствовать одновременно и среди евреев? Ответ дан ясный и точно мотивированный: так как грехи Израиля по характеру существенно отличаются от грехов языческих, то немыслимо, чтобы за те и другие одновременно постигало однородное наказание. Верные талмудической гуманности к акумам, Тосафот и Ран решили, что пост обязателен и по поводу мора, свирепствующего среди одних акумов; но так как это надо было доказать, то они пользуются талмудическим доказательством «каль-вахомер». Если пост обязателен по поводу мора на свиней, у которых внутренности подобны человеческим, тем более он обязателен по поводу мора на акумов.

Однако ни один из кодификаторов, ни о свиньях, ни об акумах не упоминает.

Иосиф Каро, который в своем комментарии Туру выражает по этому поводу изумление, первый и ввел всю эту материю в свой кодекс, нисколько, разумеется, не думая, что его слова будут перетолкованы смысле оскорбительном для акумов. Такова, история этого закона.

 

Д-ру Юстусу хочется доказать, что по Шулхан Аруху, акумы и свиньи одно и тоже. Для этого он создает «закон», состоящий из трех частей:

1) Должно молиться, но случаю чумы на людях

2) Не должно молиться, по случено чумы на животных, и

3') исключение среди животных составляют свиньи и акумы,

Для большей связности он придумывает для акумов особый мотив – «потому что их телосложение походит на человеческое», который и подчеркивается, как все, вообще сфабрикованные им места:

Д-р Эккер говорит: «нельзя оправдывать в переводе Юстуса выражение «а также», благодаря которому и самый мотив «потому что их телосложение походит на телосложение человека» является в несколько (!)* ином свете.

 

*так в оригинале.

 

В виду этого, буквальный текст закона не имеет такой резкости. Тем не менее, остается своеобразным и неуместным факт, что в одном и том же кратком параграфе говорится и о свиньях, и об акумах».

Вопрос о неуместности отпадает, если припомнить, кто это писал, где писал и когда писал.

1Шмаков в своем переводе подчеркивает в тексте слово людей, как бы давая понять, что, по Шулхан Аруху, внутренности свиней похожи только на внутренности евреев, а не акумов, чем разрушает весь карточный домик Юстуса, уверяющего, что Шулхан Арух только акумов сближает с животными.

Эккер находить неуместным, что в одном и том же кратком параграфе говорится и о свиньях, и об акумах, а г. Шмаков, для большей категоричности, в своем перевод мнение Эккера находит неуместным, что об этом говорится «в одном и том же кратком параграфе как Шулхан Аруха, так и полного Талмуда». Он не знает, что в «полном Талмуде», во-первых, никаких параграфов нет, а во-вторых, нет ни слова об акумах.

 

Закон 18. «В праздник Амана все евреи должны читать благодарственную молитву „Арур Аман", в которой говорится: «Да будет проклят Аман и все акумы, и да будет благословен Мардохей и все евреи».

(Орах Хаим 690, 16; взято из Иерушалми Мегилла).

 

В не цензурованных текстах как Шулхан Аруха, так и Тура значится не «гой» (как везде, где речь идет о не евреях вообще), а «овдей кохавим» и «овдей авода зара», т. е. идолопоклонники. Формула (по терминологии Юстуса, «благодарственная молитва») «проклят Аман, благословен Мардохей» считается настолько общеизвестной, что для определения высокой степени опьянения Талмуд употребляет выражение: не знать разницы, между „проклят Аман" и „благословен Мардохей" (Мегилла, 76).

Рав (вавилонский ученый, ум.. в 247 г. до Р. X.) установил обязательность чтения в праздник Пурим формулы: «Проклят Аман и прокляты сыны его", хотя из источников не видно, на каком основании. Пинхас (палестинский ученый JV в.) распространил эту формулу в виде следующих антитез: «Проклят Аман, благословен Мардохей; проклята Зереш, благословенна Есфирь; прокляты все язычники, благословенны все

еврей, и Харбона да будет, помянут к Добру». Всякий непредубежденный человек понимает, что в этой формуле, Читающейся под свежим впечатлением истории Есфири, под язычниками разумеются именно те, которые действовали заодно с Аманом.

Маймонид не счел возможным включить чтение этой формулы в свой кодекс, да и формула целиком дошла до нас лишь в виде цитаты в Туре. (из Иерушалми, Мегилла .III, 746 внизу) и Ор Заруа (из тракт. Соферим 14, 6). Очевидно, большого, значения ей никогда не придавали.

С очищением религиозных понятий эта формула исключена из еврейского ритуала, как будут исключены, надеемся, некогда из ритуалов других исповеданий публичный анафемы и прочие проявления церковного гнева.

 

Закон 19. «Всякий Бет-дин (т. е. присутствие под председательством главного раввина), может приговорить к смертной, казни, даже и в наше время, и при том всякий раз, когда признает это нужным, хотя бы преступление само по себе и не заслуживало смертной казни»

(Хошен га Мишпат 2, 1).

 

Слова «даже и в наше время» прибавлены самим д-ром Юстусом, но за то опущено указание, что, дело касается исключительно евреев и одного исключительного случая, «когда народ .погряз в грехах» (Эккер переводит «ausgelassen», а г. Шмаков «выходит из себя»!), - равным образом для большей рельефности опущен перечень других наказаний, налагаемых^: судьями в виду требований времени: «денежной пени и прочие судебные кары».

Благодаря этим махинациям, закон получил особый душок *)

Закон этот решительно никакого отношения. к акумам, но имеет, нигде в настоящее время не действует, и переписан Иосифом Каро (XVI в.) из Тура (XIV в.), который в свою очередь переписал его из Маймонида (XII в.), куда он попал из вавилонского Талмуда.

 

 

*) Для того чтобы еще больше оттенить преступность закона, Юстус прибавил примечание, в котором говорит:

«когда старейшие раввины смерть данного человека признают необходимою, они и теперь еще обязаны: приговорить его к смертной казни. В тексте, Юстуса подчеркнуты слова «теперь еще» (вообще он подчеркивает именно свои измышления, ибо только в них имеется что-либо постыдное для Шулхан Аруха.

Г. Шмаков, оставляя эти слова не подчеркнутыми, обращает уже внимание на «признают необходимой и обязаны.

 

Д-р Эккер, тем не менее, кладет такую резолюцию: «Этот закон приведен Юстусом верно, в особенности, если мы сумеем оправдать последнюю часть его». Он «сумел» оправдать, - и это, ибо комментарий «Беэр га Гола» согласен с таким толкованием.

«Дабы устранить всякое сомнение», Эккер приводит из Талмуда (Сангедрин 46а) «конкретный случай» из времени господства греков над евреями, когда какой-то суд приговорил к пo6иению камнями человека, ездившего в субботу, «Не потому, чтобы он этого заслуживал, а потому, что этого требовал данный момент»

Если бы Эккер заглянул в Библию, он бы увидел, что за нарушение субботы именно и полагается названная казнь. Но Талмуд, отменивший это наказание (Талмуд, - первый в мире законодательный кодекс, который к смертной казни относится с отвращением), полагал необходимым в данном случае поступить по Библии.

Как бы то ни было, никакого отношения закон этот к акумам не имеет.

 

Закон 20. «Когда два еврея заспорят между собою из-за денег или других вещей и принуждены будут обратиться к суду, тогда они должны отправиться в Бет-дин (раввинское присутствие и подчиниться его решению. Но им не дозволяется обратиться к акуму или искать своего права перед королевским судом, где акумы состоят судьями. Если даже их (акумов) закон тождествен с законом раввинов, то и тогда это - тяжкий грех и ужасное богохульство. Кто, тем не менее, пару шить изложенное предписание, отыскивая свое право вместе с другим евреем перед судом акумов, того Бет-дин обязан исключить из общины (т. е. подвергнуть проклятию) до тех пор, пока он не освободит своего ближнего (еврея) от своего иска».

(Хошен га-Мишпат 26, 1).

 

Закон Шулхан Аруха взят из Талмуда (а каковы тогда : были акумы, известно), и запрещает евреям выносить на суд язычников свои внутренние тяжбы, усматривая в этом оскорбление закона Моисеева.

Само собою, разумеется, что закон изложен в Шулхан Арух - более сжато, и никакого «королевского суда» там нет (это в Турции то, в XVI в. «королевский суд!).

Д-р Эккер в своем заключении указывает только на неправильность выражения:

«Бет-дин обязан подвергнуть его проклятию», - тогда как должно быть: «Он имеет власть» это сделать.

Г. Шмаков при переводе внес в закон кое-что свое. Он перенес в текст заключенное у д-ра Юстуса в скобках в качестве объяснения и поместил в скобках имеющееся у того в тексте, подчеркнул то, что у д-ра Юстуса не подчеркнуто, и, наоборот, не подчеркнул того. Что у того подчеркнуто.

 

Закон 21. «Не подобает еврею быть свидетелем со стороны акума против другого еврея. Поэтому, когда акум взыскивает деньги с еврея, а еврей отрицает свой долг акуму, тогда другому еврею, который знает, что акум правь, запрещено .быть свидетелем в его пользу.

Когда же еврей нарушил это предписание и стал свидетелем со стороны акума против еврея же, тогда. Бет-дин (раввинское присутствие обязан исключить его из общины (т. е. подвергнуть его анафеме)».

(Хошен га-Мишпат 28, 3).

 

На самом деле ни в Шулхан Арухе, ни в Талмуде, откуда закон взят, нет и речи о том, будто бы «не подобает еврею быть свидетелем со стороны акума против другого еврея».

Речь идет только об одном частном случае, когда еврей является единственным свидетелем по делу. Так что по еврейскому суду (требующему двух свидетелей) иск не мог бы быть присужден.

 

Эккер относительно этого закона пишет: «В Шулхан Арухе закон выражен не так общо, как в Еврейском Зерцале. Речь идет только о денежных делах, и притом еврей свидетель должен быть единственным свидетелем, так что только из-за его свидетельства еврей ответчик должен платить».

Он забыл прибавить, что в этом случае, по еврейскому суду иск не мог бы быть удовлетворен вовсе.

Г. Шмаков пропустил заключение  Эккера. Но зато он перевел примечание, указывающее, что в одном из комментариев «замечено, что свидетель не подвергается анафеме, если он отдаст еврею-ответчику его (т. е присужденные таким путем) деньги». Очевидно, полагая что-нибудь выяснить этим примечанием, да еще с подчеркнутым словом «присужденные» (у Эккера совсем его нет)

.

Закон 22. «Свидетелем может быть тот, кто обладает некоторой человечностью и честью; но кто свою честь не кидает вон, например тот, кто голым выходит на улицу, или тот, кто (открыто) просит милостыню у акума, где это можно сделать в тайне (т. е. устраиваться без огласки, по мере надобности), тот уподобляется собаке» так как он ставит свою честь ни во что, следовательно, не способен быть и свидетелем».

(Хошен га Мишпат34, 18).

 

В указанном месте Шулхан Аруха речь идет о лицах, лишенных права свидетельствовать на суде по закону раввинскому (не библейскому).

Среди них имеется категория «презираемых», или «презренных». Сюда относятся: «кто публично ест на улице, на глазах у всех, кто ходит по улицам нагим, занимаясь грязным делом, и тому подобные люди, которые считают стыд ни во что, ибо все они почитаются как собаки, и им ничего не стоит дать ложное показание. К той же категории свидетелей (неправоспособных по раввинскому закону) принадлежат и те,  которые публично принимают милостыню от акумов, хотя имеют возможность прокормить себя скромно: они себя унижают и ни на что не обращают внимания»

Закон о тех, кто питается публичной милостыней от язычников, когда имеет возможность либо работать, либо получать негласную милостыню из еврейских благотворительных учреждений, принадлежит в Талмуде (Сангедрин 266) Нахману, знаменитому вавилонскому правоведу III в., видящему в попрошайничестве у акумов осквернение имени Израиля.

Закон этот, ничего оскорбительного для акумов в себе не заключает, даже наоборот, направлен в выгоде акумов, запрещая еврейским нищим ложиться бременем на их благотворительность.

Что же из него сделал д-р Юстус? Он перенес «собаку» (в Талмуде «собака» - символ бесстыдства, как «кошка» - символ стыдливости), из первого предложения во второе, - так что собаке уподобляется не тот, кто у всех на глазах ест (в Талмуде «еда», наравне с  прочими телесными отправлениями, требует скрытности), или ходит нагим, а тот, кто просит милостыни у акума, - и переводит: «кто открыто просит милостыни у акума, тогда как может сделать это тайно (т. е. брать по мере надобности, тот подобен собаке и неспособен, быть свидетелем».

Г. Шмаков неправильно передал слова д-ра Юстуса о тайном присвоении через «где можно устраиваться без огласки, по мере надобности».

Эккер в своем заключении говорит: «слова: «брать тайно по мере надобности», должно зачеркнуть, так как в нашем тексте, речь, по - видимому, идет только о возможности получения негласной милостыни». Г. Шмаков перевел его заключение так:

 «по содержанию верно, за исключением предложения в скобках:

т. е; „устраиваться без огласки, по мере надобности», чего нет в тексте».

 

Закон 23. «Свидетелями могут считаться лишь те, которые называются людьми. Что же касается акума либо еврея, который сделался акумом *1), и который еще хуже (природного) акума, то они никак не могут считаться людьми *2), стало быть, и их свидетельские показания лишены всякого значения»

(Хошен га Мишпат 34, 19 и 22).

 

*1)Нужно заметить, что у д-ра Юстуса нет вовсе слова «акум», а прямо сказано: ein Jiide, der Christ gtworden ist. Несообразность эта становится очевидной благодаря указанию его ни вавилонский Талмуд, где, разумеется, о выкрестах и речи быть не может.

*2) Мы выше подробно говорили о непринятом учеными каламбура Снмона сына Йохая, что де только израильтяне называются людьми, другие народы не называются ими. Симон сын Йохая своим каламбуром хотел доказать, что трупы не евреев не оскверняют. Как мы уже видели, д-р Юстус, при всяком случае, где только устанавливаются какие-либо исключительные законы для не евреев, замечает: «это,  де, потому что акумы - не люди». Но в вопросе о вероотступниках, он попался в собственный сети. Трупы евреев вероотступников, даже, по мнению Симона сына Йохая, обладают оскверняющей силой, следовательно, и отступники – люди, и, тем не менее, как свидетели, неправоспособны.

 

На самом деле в указанных местах Шулхан Аруха значится (сохраняем перевод Эккера):

«Гой и раб неспособны, давать свидетельские показания» «Предатели, вольнодумцы (эпикурейцы) и отступники еще хуже гоев (в первом издании: гоев-идолопоклонников) и неспособны, давать свидетельские показания».

 

Д-р Юстус два раза вставил в текст утверждение, что Щулхан Арух не считает гоев людьми, иначе в «законе» ничего пикантного не будет. Евреев христианские народы не допускали к свидетельским приказаниям много веков спустя после составления этого закона, а в некоторых христианских странах доселе еще не отменена особая, для евреев установленная присяга, в тексте которой проглядывает недоверие к свидетельской искренности еврея.

Кроме того, только в изложении Шулхан Аруха закон имеет такую категорическую форму. На самом деле, некоторые авторитеты («Hagahoth Ascheri» к Гиттин гл. I), полагают возможным допускать гоя к показаниям, если он известен за правдивого человека. Однако другие, и между ними Каро, автор Шулхан Аруха, полагают, что гоя к свидетельским показаниям допускать нельзя, так как по отношению к нему нельзя исполнить закона о злостных свидетелях, где сказано (Вт. 19, 18—19):

«Если свидетель тот - свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему»

Выражение «брать», говорят они, исключает из области применения этого закона не еврея. Что касается «предателей, эпикурейцев и отступников», то закон о них взят из Маймонида, где доказывается, что они хуже гоев. Между прочим, таким, весьма любопытным именно для гоев аргументом, к сожалению, пропущенным в сжатом и досадно сухом изложении Шулхан Аруха, но воспроизведенном полностью в Туре:

«Ибо благочестивые из гоев имеют удел в будущем мире, а эти удела в будущем мире не имеют».

.Назидательность этого аргумента состоит в том, что по еврейскому учению, чтобы спастись и попасть в рай, от гоя не тре­буется ни отрекаться от своей веры, ни принятия еврейского обряда, а достаточны лишь добрые дела.

Чтобы оправдать д-ра Юстуса, как мы уже сказали, вставившего в текст тезис о том, что акум—не человек, Эккер пишет (сохраняем перевод г. Шмакова, несколько распространенный против оригинала):

«Так как мотив закона, приведенный Юстусом, не упоминается в подлинных источниках, то его можно было бы счесть произвольным, в особенности если сослаться на то, что

акумы признаются неспособными к свидетельству только за силою факта, что евреи сомневаются в их правдолюбии. Однако такое заключение было бы совершенно неправильным. Наоборот, утверждение «Еврейского Зерцала» находить себе сильное подкрепление в комментарии (Баэр Гетев), где значится буквально, что даже акумы, «о которых твердо убеждены, что они не солгут», все - таки неспособны (к свидетельству), потому что они не принадлежат к понятию «брат» и отнюдь «не лучше раба».

 

Таким образом, д-р Юстус утверждает, что в Шулхан Арухе написано, будто бы акумы не считаются людьми, и будто бы это и есть причина недопущения их к свидетельским показаниям. Эккер, не найдя этого в текст Шулхан Аруха, однако, же находить этому «сильное подкрепление» в комментарии, где говорится, что акумы не входят в понятие «брат», которое употребляет Библия, говоря о свидетелях. Но он забыл, что между понятиями «человек» и «брат» есть некоторая разница.

 

Закон 24. «Когда еврей держит в своих когтях акума (в халдейском стоит выражение «ма'аруфия», т. е. обдирать, беспрестанно обманывать, не выпуская из когтей), тогда дозволяется и другому еврею ходить к тому же, а куму, ссужать ему в долг и в свою очередь обманывать его так, чтобы акум, наконец, лишился всех своих денег.

Основание в том, что деньги акума. - суть добро, никому не принадлежащее, и первый, кто пожелает, тот и имеет полное право завладеть ими».

(Хошен га Мишпат 156, 5 Примечание; взято из Мордехая, Бава Батра № 515).

 

На самом деле в указанном месте Шулхан Аруха буквально значится:

«Если у кого-либо имеется постоянный давалец акум, то есть местности, где придерживаются правила, что другим запрещено чинить тому конкуренцию, и вести с этим акумом дела, и есть местности, где такого правила не держатся, и некоторые дозволяют другому еврею идти к тому акуму, кредитовать его, вести с ним дела, расположить его к себе (букв.: подкупить его) и отбить {давальца) от того (еврея), ибо имущество акума—как добро бесхозяйное, (ефкер), а первый пришедший полу чает право. А некоторые все это запрещают».

Для того чтобы понять, в чем дело, надо восстановить весь ход мыслей Исерлеса на основании тех источников, из которых он почерпнул свое примечание. Он  взял его почти дословно из Мордехая, который комментирует следующее место Талмуда (Бава Батра 216 сред.).

Рав Гуна говорит:

«Если кто устроил у себя мельницу, то его соседи по улице не вправе устраивать вторую мельницу, ибо отнимает у того заработок». Талмуд к этому приводит разные имеющиеся постановления на счет конкуренции в качестве доводов за и против мнения Гунны. За его мнение говорит постановление о рыболовах, которые должны бросать сети на известном друг от друга расстоянии, а против его мнения то, что лавочник вправе дарить детям орехи, дабы они ходили к нему, а не к конкуренту, что всякий вправе открывать лавку в своем доме, хотя бы рядом с лавкой соседа, и т. д.

По этому поводу Мордехай, живший в ХШ в, в Германии, приводит из решений (Responsa) Иосифа Тов-Элема, жившего в XI в. во Франции, сообщение о том, что в некоторых местах придерживаются закона «ма’аруфия», а в других местах его не придерживаются, и «разрешают еврею идти к постоянному давальцу другого

еврея, кредитовать его, расположить к себе (букв.: подкупить его) и отбить от того, и тут нет грабежа (по отношению к еврею), ибо имущество акума - добро бесхозяйное в том случае, который разбирается в главе «Хезкат га-Батим», и с этим согласны Абба, Илай и все учителя наши. И еще довод имеем в том, закон (Пеа 4, 3), что если бедняк упал на «край» (пса) или распростер на него свой плащ, то его удаляют от этого хлеба {так как «край» считается для 6едняков имуществом бесхозяйным, и лишь то становится собственностью бедняка, на что он наложил руку)»

.В главе «Хезкат га-Батим» (Бава Батра 54б.), действительно, находим ключ к уразумению  странного утверждения. о бесхозяйности акумова имущества, утверждения, противоречащего всем основным законам талмудического права, запрещающим всякую недобросовестность по отношению к этому имуществу *)

 

*) Ср. Шулхан Арух Хошен Мишпат 348,2: «Укравший даже на пруту (около четверти копейки) преступил закон, и обязан возвратить, все равно украл ли он у еврея или украл у акума». Там же 359, «Запрещается похищать или задерживать какое бы то ни было имущество, все равно, принадлежит ли оно еврею, или акуму».

 

Здесь мы находим закон о том, что если еврей, купив у акума недвижимость, заплатил деньги, но не выправил акта, представляющего единственный способ приобретения у акума (приобретение имущества от еврея совершается еще другими способами), то недвижимость почитается как пустыня, ибо акум перестал ею владеть в момент получения денег, а еврей владеть еще не начал, поэтому первый, кто придет вправе эту недвижимость занять, и должен только выплатить купившему заплаченные им деньги. (Закон этот и вошел в Шулхан Арух, Хошен Мишпат 104,2).

Вот, когда имущество акума почитается, как добро бесхозяйное)*2)

 

*) Надо еще отметить, что Шулхан Арух, приведя этот закон, нрибавляет:

В каком случае закон применяется? «Если нет по этому поводу царского закона.

Если же по закону местного царя недвижимость приобретается или актом, или передачей денег, или другим каким способом, то поступают по закону царя».

 

К этому случаю и приравнивает Мордехай отбитие еврея постоянного клиента: покуда сделка акума с евреем не состоялась, окончательно не оформлена, всякий имеет право на эту сделку, и одно постоянство акума в качестве давальца, даже обещание его, никаких прав еврею не создает. Эти рассуждения и переписал Исерлес у Мордехая, только опустил для краткости указанное на то место Талмуда, из коего ясно, о какого рода бесхозяйственном имуществе идет речь. Опущение вполне законное, ибо никому не могло бы придти в голову считать имущество акума всегда бесхозяйным. Теперь посмотрим, что из примечания Исерлеса сделал д-р Юстус.

Прежде всего, он переводит давно (с XI в.) вышедшее из употребления *), и потому для него непонятное арабское слово «ма’аруфия» через: держать кого-нибудь в своих когтях, при чем имеет смелость утверждать, что в «халдейском стоить выражение мааруф, т. е. обдирать, беспрестанно обманывать, не выпуская из когтей»

*) Насколько я мог проследить по источникам, это слово, ни в каких словарях не зарегистрированное, встречается только у Тов-Улема, (откуда оно цитируется в , «Hagahoth Maimimioth к Шехоним, 6 и Мордехае (на эти два места и указывает Исерлес, как на источники своего Примечания.), и в респонсах Гершона Майнцского (ок. 950 1028), в последнем источнике оно обозначает привилегию торговать известным товаром,

 

Далее, вместо «дозволяется расположить (акума) к себе, и отбит его от конкурента» он переводит: «Дозволяется обманывать его так, чтобы акум, наконец, лишился всех своих денег»

.Г. Шмаков в свою очередь передает немецкий перевод Эккера  «расположить его к себе» через: «обманывать его».

Между тем, как Эккер в своем заключении говорит, что об обмазывании «в подлиннике прямо нет речи».

 Этого предложения Эккера г. Шмаков не перевел Выражение: «когда еврей дёржит в своих когтях акума» у д-ра Юстуса не подчеркнуто. Очевидно, в данном случае он не совсем доверяет своему пониманию слова «мааруф» Так как Эккер переводит это слово через «Geschaftsfreund», то в пятом издании Judenspiegel страшное «держать в когтях» заменено безобидным: «клиент» (Kunde).

Г. Шмаков переводу Эккера не доверяет и берет его «хорошего покупателя» в кавычки (мол, понимай, что это значит), да еще подчеркивает в своем переводе неподчеркнутое у Юстуса выражение: «когда еврей держит в своих когтях акума».

В своем заключении Эккер, указывая на некоторые неточности д-ра Юстуса (впрочем, он тут же старается свои указания смягчить ссылками на разные комментарии, из которых выуживает подкрепления автору *), приходит, однако к выводу, что все это значения не имеет, «так как при рассмотрении этого закона, прежде всего, должно остановиться на интересном постановлении о том, что собственность не еврея почитается как бесхозяйное добро»

 

*) Вообще, Эккер пользуется комментариями довольно странно. Среди бесчисленного множества комментаторов на Шулхан Арух (есть комментарии на весь Шулхаи Арух, и на отдельные части его и даже па отдельные статьи, громадное число напечатанных респонсов представляют собой комментарии Шулхан Арух, а, сколько их не напечатано, определить трудно), есть, разумеется, и ученые и невежды, умные и глупые.

Эккер не держится одного или двух признанных комментаторов, а из всех комментаторов выбирает для себя потребное, выдавая это за подлинное мнение  Шулхан Аруха, а в некоторых случаях, когда нигде подтверждений не находит, лишь указывает, что, мол, такой-то комментарий, понимает это как раз наоборот.

 

Г. Шмаков переводит: «так как центром тяжести закона является несомненное и бесспорное постановление о том, что собственность не еврея считается добром, никому не принадлежащим».

 

Закон 25.*1) «Граждане (т. е. евреи) одной общины имеют право запрещать купцам из других местностей приходить и продавать товары дешевле, за исключением того случая, когда товары иногородних лучше, нежели у местных жителей. Тогда последние не могут запретить этого, так как покупатели получили бы лучший товар.

Но *2) это, может быть, разумеется, допускаемо лишь там, где покупатели также

евреи. Там же, где покупатели акумы, там иногородним можно запретить, и это, потому что дозволения сделать акуму добро считается грехом. Ведь у нас (евреев) признается за основное правило,*3) что можно бросить кусок мяса собаке, но отнюдь не дарить его нохри (христианину), так как собака лучше нохри (христианина).

 

Весь конец «закона» (от слов «потому что дозволение сделать акуму добро считается грехом») создан д-ром Юстусом, как видно уже из данного Эккером дословного перевода закона. Исерлес в своем примечании указывает, что «некоторые говорят", что правило, по которому купцы, жительствующие  в каком-либо городе, могут воспротивиться приезду в их город с товарами купцов иногородних, действительно лишь тогда, если у приезжих купцов товар не дешевле и не лучше, чем у местных, и если покупателями являются не евреи.

Совершенно безобидное «мнение некоторых», очевидно, направленное к укрощению купеческих аппетитов, посредством конкуренции, д-р Юстус переделал в грозную вылазку против акумов. Для этого он не только придумал и приписал Шулхан Аруху, но еще подчеркнул, как центр «закона» правило, что „дозволение (?)[Авторский знак. Прим. ред)], сделать акуму добро считается грехом».

*1) Шулхан Арух, Хошсн га-Мишпат 156,7 Хага, взято из Раббену Ашер-и Мехари Галеи,

*2) там же; взято из  Рабейну Иерухам 31 и Магид Мишна Гилхолъ Шехеним, перек б,

*3)) Раши к Второза«онию XIX, 21 (ошибка: должно быть кь Исх. 22,30) Прим автора. Ред.

 

И в заключение, также приписал Шулхан Аруху, подделываясь под его стиль, мотивировку: «ведь у нас признается за основное (!)[так в тексте. Ред] правило и т. д.»

Правда, он указывает в качестве источника на комментарий Раши (к Исх. 22, 30), но, во-первых, Раши - не Шулхан Арух, а во-вторых, в указанном месте Раши выписывает из Мехильты (так прямо и сказано; из Мехильты) целый пассаж, где из остроумного сопоставления двух библейских мест («мертвечину продай иноземцу» и «растерзанного зверем бросайте псам») выводится заключение, что пес почтеннее язычник.

Это объясняется тем, что псы не лаяли при выходе израильтян из Египта (Исх. 11,7); «ни на человека, ни на скот не пошевелит пес языком своим»; (см. Талмуд т, УП, ч. I, стр. 191). Никакого законодательного значения этот каламбур (как и все подобные агадические каламбуры о язычниках, невеждах и т. п.) не имеет, и ни в какой законодательный кодекс включен не был.

Юстус не без ехидного умысла указывает в качестве источника не на Мехильту (составленную в 1 веке, когда о христианах не могло быть и речи), а на Раши, жившего в XI в. во Франции. Эккер не только не разоблачает этого, но еще многозначительно прибавляет, что Раши «чрезвычайно высокочтим евреями».

Вообще, экспертиза Эккера в отношении этого закона довольно характерна. Не указывая главного» он останавливается на мелких неточностях Юстуса.

«Первая часть закона, - пишет он, - у Юстуса изложена не совсем точно (так переводить г. Шмаков; на самом деле у Эхкера сказано: «ist unrichtig» - «неправильна»), Слово «дешевле» надо вычеркнуть, а после слова «лучше» вставить слова «или дешевле» так что текст будет гласить: «и продавать товары, за исключением того случая» когда товары иногородних . лучше или дешевле, нежели у местных жителей»

Эта ошибка, - прибавляет Эккер, - нисколько не смягчает направленной против не евреев резкости закона (у г. Шмакова: «нисколько не смягчает резкости талмудического закона, направленного против не евреев»). Так что приводимое Исерлесом необязательное «мнение некоторых» с попутным упоминанием акума превращено в «талмудический закон», обращенный против не евреев.

«С другой стороны, - продолжает Эккер, - и здесь мотивы  «закона» взяты не из самого Шулхан Аруха, а придуманы автором «Еврейского Зерцала» (г. Шмаков перевел: «мотивы закона взяты не из данного текста Шулхан-Аруха, а приведены (?)[так в тексте] самим автором «Еврейского Зерцала»). Ср. выражение «потому что и т, д.». с законами 33, 34, 81 и др. (У г. Шмакова: «однако, для оправдания автора, не мешает сравнить выражение «потому что и т. д.».с законами 33, 34, 81 и др.»). Заключительная же часть взята у Раши… (у г. Шмакова: «буквально взята», - но тут же приводится и текст Раши, из коего видно, что Юстус придал ему далекую от Раши форму правила, да еще «основного»).

 

Далее Эккер пишет: «во всяком случае, есть разница, находится ли мотивировка закона, что «собака лучше христианина» в самом Шулхан Арухе, или она находится, где ни будь у Раши, - это мы признаем. Юстус искусно сплел оба разнородных текста. В этом случае достойно нашего порицания лишь то, что мы уже и в других случаях часто порицали, а именно: что не следовало бы ему приводить в одних и тех же кавычках. Это не корректно, но не нечестно, ибо 3-ье примечание указывает точно источник, откуда он черпал».

Так переводит слова Экера г. Шмаков.

 

Выходит, что Юстус виновен лишь в неправильной расстановке «кавычек», но заслуживает снисхождения, ибо честно указывает источник. Г. Шмаков передает эту резолюцию Эккера так:

«Мы не считаем себя вправе, укорять Юстуса в том, что раввинские толкования на этот текст он приводит для лучшей иллюстрации закона 25 и др.»

Сам Эккер в желании затушевать невыгодное впечатление, получаемое от махинации Юстуса, употребляет сильно смягчающие выражения. Г. Шмаков изо всех сил смягчает Эккера, и таким образом грубая фальсификация возводится, чуть ли не в подвиг

 

Закон 26. «Когда у еврея в деле служит приказчик,. с которым он заключил сделку, чтобы все, что тот найдет, принадлежало хозяину, и приказчик обманул акума через вовлечение его во вторичную уплату ранее погашенного тем же акумом долга или же обсчитал акума и т. и., тогда этот барыш принадлежит хозяину, потому что подобные барыши должны быть рассматриваемы, как найденные вещи (собственность же христиан считается евреями добром никому не принадлежащим, стало быть, евреи могут брать, сколько им удастся захватить)*).

 (Хошен га Мишпат 176,12,-Прим.).

 

*) У Юстуса заключенное в скобках  совершенно выделено из текста .закона, и кавычки помещены до скобок, так что всякому видно, что этого в. Шулхан Apyxe нет г. Шмаков позволил себе маленькую вольность» включив имеющееся в скобках в состав закона.

 

Всякий, знакомый с высокой честностью, требуемой Шулхан Арухом до во всех коммерческих сделках (русские купцы, торгующие под девизом « не, обманешь —не продашь» не могли бы  одного дня просуществовать, если бы держались Шулха Аруха), Всякий, говорю я, поймет, что ни о каком обмане или обсчитывании, там и речи нет. Действительно, речь идет о товарищах или, вернее, хозяин и его приказчике, ведущем дело из части прибыли, под условием, что все «находки», т. е. случайно оказавшиеся перевыручки, по условиям, принадлежат хозяину. Спрашивается: если приказчик случайно получил от акума по уплаченному, но почему-либо не уничтоженному заемному письму, вторично деньги, входят ли они в состав «находок», от которых ему ничего не полагается, или это есть коммерческая сделка, от которой ему полагается известная доля прибыли?  *)

*) Этот случай не выдуман Исерлесом, он его взял из практики Рашба, жившего в Испании в XIII в.

 

Решается вопрос так: в виду того, что самое заемное письмо, переданное хозяином приказчику, никакой ценности, как уже оплаченное, не имело, и представляло лишь простую бумагу, то деньги, неправильно полученные входят в понятие «находок» поэтому, продолжает далее Исерлес, если кто-либо *) из них возвратит эти деньги акуму, то другой не участвует в платеже и даже прямо (без позволения другого) он вправе возвращать.

 

^*) Прпкаэчик до сообщения о случае хозяину,  или хозяин по получению денег от приказчика.

 

Исерлес изложил этот закон крайне сжато, и неудивительно, что Эккер, у которого не хватило терпения заглянуть в респонсы Рашба, где этот, из живой реальности выхваченный случай, подробно изложен, путается в местоимениях, не зная, кто таинственный «он», столь часто повторяющийся у Исерлеса: хозяин или приказчик. Тем не менее, он упрекает Юстуса в том, что, по его переводу, «находки принадлежат хозяину».

Не останавливаясь на дальнейшей части Эккеровской резолюции («для нас, христиан, интересно слышать, что деньги, мошеннически полученный от акума, составляют находку»), а также на единственном предложении этой резолюции, удостоившемся перевода со стороны г. Шмакова («Слова; или же обсчитал акума—надо вычеркнуть, так как 176. 38 трактует о совместном товарищеском гешефт»), скажем лишь -несколько слов о самом законе Шулхан Аруха. Ничего оскорбительного и •тем более несправедливого по отношению к акумам в нем нет:

Взят случай из жизни испанских евреев ХШ в; акум назван совершенно случайно: как в той статье, в которой разбираемый случай составляет примечание, так и во всей главе, к которой принадлежит данная статья, речь идет о разделе между купцами  товарищами; что возвращение акуму неправильно взысканных с него денег обязательно, вытекает не только из выше приведенных нами законов Шулхан Аруха, запрещающего их похищать» или задерживать акумово имущество (Хошен Мишпат348, 1 и 359, 1), не только из комментариев к разбираемому закону *), но из самого этого закона, дозволяющего любому из товарищей (как хозяину, так и приказчику), возвращать акуму его деньги, не спрашивая другого.

 

^*) Повторяем: Эккер пользуется комментариями не научно. Мы уже цитировали случай, когда он, для оправдания Юстуса, вследствие недостаточного знакомства своего с талмудическим языком, толкует текст как раз обратно пониманию комментария; когда же нет возможности оправдать Юстуса на основании прямого текста Шулхан-Аруха, Эккер начинает искать в многочисленных комментариях «поддержек» Юстусу, и так как комментарии освещают вопрос с самых разнообразных сторон и точек зрения, то достаточно ему, где ни будь, хотя 6ы у третьестепенного комментатора, найти малейший намек на согласие с Юстусом, чтобы класть резолюцию: Юстус правильно понимает текст, ибо вот такой-то комментарий говорит почти то же.

К разбираемому закону о вторичном получении по векселю комментарий «Бэер Гагола» (весьма популярный, печатающийся во всех изданиях Шулхан Аруха) замечает: «Леевуш (т, е. Мордехай Яффе) написал: возвращение акуму его денег составляет мицву (заповедь, богоугодное дело), так, что и акумы скажут (Соф. 3, 13):

«Остатки Израиля не делают неправды».

 Это единственное объяснение разбираемого места, других комментариев к этому и прибавлять нечего.

Эккер его не приводит, ибо оно идет вразрез с его резолюцией.

 

Закон 27. «Когда еврей пошлет к акуму за деньгами нарочного, и тот обманет акума, взяв с него больше, чем следовало, тогда это принадлежит нарочному»

(Хошен га Мишпат 183, 7 .Прим.).

 

На самом деле в указанном месте Шулхан Аруха не упоминается вовсе об обмане. Текст гласит (сохраняем перевод Эккера):

«Когда кто-нибудь посылает нарочного для получения денег к акуму, и этот ошибется и даст ему больше, чем следует, тогда все (что он получил лишнего) принадлежит нарочному»

По этому поводу Исерлес замечает: «Но только в том случае, когда посланный узнал (у г. Шмакова: знал) об ошибке раньше, чем передал (ошибочно полученный деньги) своему хозяину. Когда же он, не зная об этой ошибке, передал их пославшему, тогда все принадлежит пославшему».

Вопрос в Шулхан Арухе идет о перевыручке, оказавшейся в руках посредника. Акум здесь, как и в других законах берется как тип покупателя, местопребывание которого неизвестно, и которому возвращать полученные деньги нет возможности *),они должны оставаться у того, к кому акум. сможет предъявить иск. Все это разные случаи из судебной практики раввинов, изложенные в раввинских решениях. Так как в этих законах речь идет не о наказании за те, или другие недобросовестные поступки, а лишь о разграничении прав хозяина и посредника, то комментарий «Баэр Гетев» и:

приводит мнение, что, если деньги получены посредником не только вследствие ошибки акума, когда их можно рассматривать, как дар посреднику за дорогу, но даже заведомо недобросовестно, они остаются у него, посредника, ибо посланный здесь не- при чем. На этом основании Эккер и пишет: «в тексте стоит: ошибаться, а не: обманывать; если же Юстус употребляет выражение «обманет», то и на это ему дает право комментарий „Баэр Гетев», суть которого очевидно, что речь идет не только о собственной ошибке акума.

Мы уже говорили о замечаемом у Эккера ненаучном пользовании комментариями.

*) В Мордехае (Ктубот гл. 11), подробно рассказаны эти самые случаи, послуживших Исерлесу для своих кратких замечаний, прямо сказано: «Акум ошибся, и не может быть найден»

 

Закон 28. «Когда еврей ведет дело с акумом, и придет другой еврей и обманет акума, все равно как, обмерит ли, обвесит или обсчитает, тогда оба еврея должны поделиться таким ниспосланным от Иеговы барышом»

(Хош. Мишпат, 183, 7, Прим.).

 

Исерлес указывает на следующий редкий случай из жизни вавилонских евреев, как на источник своего Примечания (Случай приводится в Мордехай, Ктубот №256 и в «Ответах», печатающихся, при кодексе Маймонида, Киньяп № 24).

 

К раввину пришли однажды два еврея с такой тяжбой:

Оба они остановились в одной гостинице, и один из них, продавая язычнику товар, обратился к другому с просьбой помочь ему отмерить товар, что тот и сделал. Когда язычник ушел, он стал утверждать, что обмерил язычника, и требовал себе незаконную прибыль. Пошли судиться, и мудрый судья*) сказал: «Идите домой и перемерьте товар, и если окажется лишнее, поделите пополам, ибо не будь товара, ты не мог бы обмерить, а

не будь тебя, не было бы лишнего.

 

*) Его имя – Гилель Старший. Едва ли это знаменитый Гилель, живший в 1в  до Р.X., установивший «золотое правило»»Не делай другому того, чего себе не желаешь» Во всяком случае это очень древний ученый, ибо рассказ встречается уже в источниках  от IX в.

 

Подробностей этого, как курьез передававшегося, единственного еврейской литературе случая мы не знаем, так что трудно понять, чем руководствовался судья в своем решении. Что явившаяся предметом спора прибыль, есть, по Талмуду, результат наказуемого преступления и должна быть возвращена, по принадлежности, не подлежит никакому сомнению.

В Шулхан Apyxe, относящийся сюда закон изложен так (Хошен Мишпат 231, I): «Кто обмеривает, или обвешивает своего ближнего, хотя бы последний был акум, тот преступает запрет: «не делайте неправды... в мере, в весе. В измерении».

Очевидно, дележ незаконной прибыли при невозможности найти обиженного нисколько не исключает наказания.

Этот случай Исерлес и счел нужным изложить в своих замечаниях и сделал это в такой форме: «Если кто-нибудь имеет дело с акумом, и приходит другой и, помогая ему, обманывает акума в мере, весе, или числе, то они делят пользу между собою, безразлично, помогал ли он ему за деньги или даром».

 

Юстусу важно, что в Шулхан Арухе идет речь о еврее, обманывающем акума, и он не только подчеркивает это, но вводить в кавычки еще «ниспосланный от Иеговы барыш». Ничего подобного в Шулхан Арухе нет.

 

Закон 29. «Когда еврей отправляет к акуму нарочного, чтобы заплатить ему долг, а последний, уже по прибытии, замечает, что акум позабыл про долг, тогда посланный должен возвратить эти деньги тому еврею, который послал его; и посланному уже нельзя отговариваться, будто этим (т. е. уплатою денег христианину) он желал почтить Имя Божие, чтобы акумы говорили—дескать евреи все-таки порядочные люди. Нечто подобное он мог бы сделать только со своими деньгами. Разбрасывать же чужие деньги он никакого права не имеет». (Хошен га Мишпат 183,8).

 

Как раз, подчеркнутое, в этом законе принадлежит не Шулхан Аруху, а лично автору.

Эккер говорит, что одна из его вставок есть «Верное разъяснение предыдущего», а другая будто бы взята из комментария «Беэр га-Гола»; но это, по мнению  Эккера, не фальсификация, и «текст здесь совершенно в порядке».

Что касается самого закона, то Шулхан Арух излагает решение р. Меира Ротенбургского по встретившемуся в его практике редкому делу (дело это еще подробнее излагается в Туре).

«Рувим послал Симеона *1) купить ему платье в кредит, а когда уже наступи срок платежа, он дал ему денег для уплаты. Между тем, оказалось, что продавец позабыл об этом *2), и Симеон хочет удержать у себя эти деньги, приводя в свою пользу два довода: 1) Так как он покупал платье, то продавец, вспомнив о долге, будет искать с него, а не с Рувима.

2) Ему принадлежит право исполнить заповедь «освящения Имени. Божия *3).

Меир Ротенбургский, решил, что «ни один из этих доводов, не имеет значения, деньги должны быть переданы Рувиму, а «освящать Имя Божие» нельзя чужими деньгами.

*1) В излагаемых раввинами судебных решениях настоящие имена тяжущихся заменяются именами; Рувим, Симеон, и т.д.

*2) Дело, предложенное на решение р. Мейира, было несколько сложнее. Тур значительно сократил его, а Шулхан Арух еще сократил рассказанное в Туре. На самом деле, Симеон понес деньги акуму, но оказалось, что акум считал за взятое меньше, и выдал Симеону сдачу, которую тот держит у себя, уже более двух лет (случай этот излагается подробнее всего в «Ответах», прилагаемых к Мишне-Тора, Киньян №20).

*3) Возвращение не еврею забытого имущества не есть только долг, но еще мицва (богоугодное, награждаемое дело), ибо тут освящается Имя Божие, так как не еврей, начинает относиться с уважением к еврейским законам. На возможность исполнения этой мицвы, и претендует Симеон.

 

Закон 30. «Когда еврей продал что-нибудь другому еврею, движимость или недвижимость, и оказывается, что продавец украл эти вещи, вследствие чего собственник взял их обратно, тогда продавец обязан возвратить покупателю полученные деньги, так как он не должен был бы воровать.

Если же он украл эти вещи у акума, и акум отберет их обратно, то продавец не обязан возвращать деньги покупателю»

(Хошен га Мишпат 225, 1—2).

 

Автор хочет доказать, что Шулхан Арух дозволяет евреям воровать у акумов, т. е. доказать как раз обратное тому, что ясно сказано в Шулхан Арух (Хошен га Мишпат 348,2);

«Укравший даже на перуту (ок. четверти коп.) преступил запрет и обязан возвратить, все равно, украл ли он у еврея или украл у акума».

 

Для этого он, излагая собственными словами, требование Шулхан Аруха возвратит покупателю украденной у еврея вещи его деньги, прибавляет от себя: «так как он не должен был бы воровать». Дескать, у еврея воровать нельзя. Если же вещь украдена у акума, то деньги возвращать покупателю необязательно.

На самом деле текст Шулхан Аруха тут не оканчивается, идет дальше изложение мотивов,

из коих видно, что еврейский суд не доверяет показанию акума, что вещь украдена, и поэтому снимает с продавца ответственность. Это, с не допускающей никаких сомнений ясностью изложено в Примечании Исерлеса к статье 356,10, где речь идет о покраже.

 

Эккер и указывает в своем заключении, что мотивировка Юстуса не может быть оправдываема, ибо противоречит прямому закону Щулхан Аруха. Г Шмаков представляет дело так, будто Шулхан Арухом разрешается обкрадывать акума, причем в скобках ссылается на ту самую статью, которой как раз обкрадывание акума запрещается.*)

*) Чтобы быть наглядным, приведу параллельно, en regard, подлинный текст

Эккера, точный русский перевод и - перевод г. Шмакова (с сохранением подчеркнутого им места):

 

Закон 31*1). «Строго запрещается еврею обманывать своего ближнего. Обманом уже считается, когда он лишает его шестой части ценности. Кто обманул своего ближнего, тот должен все вернуть назад*2). Само собой понятно, что все это имеет место лишь среди евреев, Обманывать же акума еврею дозволяется, и он не должен - возвращать, а куму того, насколько он обманул его, потому что в св. Писании сказано: «Не обманывайте вашего ближнего брата». Акумы же, не братья нам, а напротив, как уже значится выше (зак. 25)*3) они хуже собак.

 

*1)Хошен га Мишпат 227,1

*2) Там же, 26.

*3) Взято из Раши к Второзаконию 14:21

 

Речь идет не об обмане, а об «онаа», переборе, или недоборе, по талмудическому праву, не имеющему в этом отношении параллелей в других правовых системах.

По Талмуду, (т, IV стр. 105—109), если продавец взял с покупателя за товар на 1/6 дороже или дешевле действительной, рыночной цены, то сделка недействительна. Если, напр., за вещь, стоящую 20 сребренников, он взял 24, то покупатель имеет право возвратить продавцу эту вещь, и требовать назад деньги или, же потребовать сумму перебора. Точно также, если продавец за эту вещь взял лишь 16 сребреников, он вправе потребовать назад свою вещь, и возвратить покупателю деньги, или потребовать сумму недобора.

И продавец, и покупатель одинаково находятся под давлением закона «онаа» чем и гарантируется при купле-продаже справедливость. Понятно, что этот закон не может иметь применение в сношениях еврея с акумом, ибо. этим создалась бы привилегия в пользу акума, не . признающего для себя закона «онаа».

Для того чтобы формально это обосновать Св. Писанием, раввины толкуют: самый стих, в котором идет речь об «онаа» (Лев. 25,14:

«Если будешь продавать что ближнему твоему, или будешь покупать что у ближнего твоего, не обижайте : (ал тону) человека, брата своего»), в том смысле, что «онаа» применяется не ко всем ближним, а только к брату, т, е. еврею» *). Но если продавцами, виновными в переборе, оказываются совместно еврей и акум, должен ли еврей отвечать за всю сумму перебора или только за половину?

Маймонид решает: «а половину; другую половину, по нашим законам, должен заплатить акум (конечно, если захочет подчиниться «нашим» судам), ибо его права не должны

быть выше прав евреев».

Этот закон дословно переписан из Маймонида Щулхан Арухом, и своею сжатостью вводит в заблуждение Экера.

*) Достойно замечания, что из понятия «брат» исключаются талмудом язычники и,…Бог, так что идут длинные рассуждения о том, применяются ли законы об «онаа» в сделках с Храмом (Иерусалимским), т е. при продаже товаров Храму, (священникам для Храма), или для  покупки храмовых вещей, подлежащих продаже. Отмечаем это, ввиду того, что Эккер, найдя закон, где поставлены рядом язычники, и скот (см. выше) Утверждает, что Талмуд считает их равнозначащими.

 

Закон 32. «Когда еврей снял дом у другого еврея, тогда дозволяется третьему еврею придти и дать дороже, чем первый наемщик, и снять дом для себя. Когда же хозяин акум, тогда пусть будет проклят (выражение это по халдейски «менуда», т, е. он не может ходить в синагогу до тех пор, пока раввин не освободит его из оков проклятия), тот, по чьей вине акум получает больше прибыли»

(Хошен га Мишпат 237,1. Примеч.).

 

На самом деле в указанном месте Шулхан Аруха находится краткое примечание Исерлеса: «Есть один, который пишеть,*1)что под страхом проклятия рабби Гершона, запрещено отодвигать межу при найме домов у акума»*2).

 

*1)Исерлес тут же указывает, что он имеет в виду рава Меира Падуанского.

*2)Речь идет о так называемом праве «хазаки», девствовавшем в Италии, в церковной области, и поныне действующем в Турции, разумеется, под охраной государственных законов (во время написания книги, 1910 год. Ред.).

 

Автор, возведя, единичное мнение итальянского раввина, отмеченное как таковое Исерлесом, в прямой закон прибавил от себя произвольный мотив (с указанием, якобы стоящего в тексте халдейского слова), будто «проклят тот, по чьей вине акум получает больше прибыли»

Эккер по поводу этого закона имеет только одно замечание: «В тексте стоит не: «менуда» (вернее м е н у д д е), а херем»*) Г. Шмаков, неправильно передавший текст Эккера (у Экера: «die Grenze zu verruken», у г, Шмакова: «делать конкуренцию»), прибавляет от себя: «нет, однако, существенной разницы между обоими выражениями».

*) Юстус приписывает тексту выдуманное им «халдейское» слово, а Эккер•несуществующее слово поправляет

 

Закон 33. «Считается обязанностью (для еврея) исполнить все, что написал больной в своем завещании, за исключением того случая, когда он приказал совершить что-нибудь греховное. Согласно с этим, если больной, в своем завещании подарит что-нибудь акуму, то это не, должно быть исполняемо, потому что, как мы увидим дальше, считается большим грехом дарить что-либо акуму».

(Хошен га Мишпат 256,3).

 

Закон, запрещающий давать акуму подарок, когда неизвестно, на что этот дар будет истрачен, взят из Талмуда, где он мотивируется тем, что акум на эти деньги принесет своим богам (мы уже видели, как называются эти акумовы боги: Меркурий, Афродита и др.) жертву именно в благодарность, за полученный дар. В виду этого Шулхан Арух и говорит: «Если больной на смертном одре завещает сделать дар акуму, то его не слушают, ибо это то же самое, как будто он велит совершить грех его деньгами»

Эти слова и послужили Юстусу-материалом для составления «закона»

 

Закон 34. «Еврей, нашедший что-нибудь, будь это предметы одушевленные или неодушевленные, обязан возвратить их собственнику. Само собой разумеется, что это относится лишь к еврею, потерявшему, что ни будь. Когда же находка принадлежит акуму, тогда еврей не только не обязан возвращать ее, а напротив считается тяжким грехом что-либо возвратить акуму обратно, разве если это делается с той целью, чтобы акумы говорили: «евреи порядочные люди»

(Хошен га Мишпат 2591; 266,1).

 

«Закон» составлен из двух статей, находящихся в различных главах Шулхан Аруха. Первая из этих статей говорит о том, что, увидя заблудившегося вола, принадлежащего

еврею, должно об этом животном заботиться (кормить его, его содержать) и отвести его владельцу, ибо сказано (Втор. 22, 1): «Когда увидишь вола брата твоего или овцу его заблудившихся, не оставляй их, но возврати их брату»

Талмуд из этого стиха. Выводит, что обязанность заботиться о чужом скоте, наводить

справки об его владельце, и отвести его к последнему (разумеется, безвозмездно),

Писание налагает лишь в отношении скота принадлежащего еврею (каковой по Талмуду,

да и по здравому смыслу, и должен подразумеваться под «братом»). О скоте же язычника заботиться не обязательно, и возвращать ему его скот есть грех

У Юстуса, понятно, «тяжкий» грех), ибо это все равно, что помогать ему грешить, так как он заставляет скот работать в субботу, приносит его в жертву своему богу, ест его кровь, мучит его при убое и т. д.

Что язычник по своему закону не обязан возвращать еврею его скот, для законодателя, разумеется, не было тайной. О том, применяется ли этот закон {и подобные ему), в отношении христиан, весьма красноречиво говорит комментарий «Беэр Гагола» (самый популярный из всех комментариев Шулхан Аруха, печатающийся во всех изданиях этого кодекса):

«Этот мотив (что возвращающий пропажу помогает владельцу грешить) показывает, что закон относится к гоям идолопоклонникам, а не к гоям нашего времени, признающим Творца вселенной и. имеющим добрые законы относительно возвращения пропаж»

Не мешает при этом вспомнить, что автор комментария «Беэр Гагола», Моисей Ривкес, лично перенес ужасы хмельнитчины и в своем предисловии к «Беэр Гагола» описывает неимоверную бесчеловечность, обнаруженную в отношениях к евреям казаками-христианами, от которых он с большим трудом спасся вместе с другими евреями, в Голландии

Эккер в своей резолюции, о таком понимании текста благоразумно умалчивает.

Возвращаясь к самому закону, должно сказать, что уже Талмуд (как это отмечено и в Шулхан Арух) значительно смягчил его суровость в отношении к язычникам, введя известные две нормы «киддуш га шем» (освящение Имени Божия) и «хиллуль ra шем» (осквернение Имени Божия), которыми Талмуд пользуется всюду. Для смягчения библейского закона в отношении язычников, Шулхан Арух передает эти нормы так: «Кто возвращает (пропавший скот) для освящения Имени, дабы акумы хвалили евреев и знали, что они люди доброй веры, тот достоин похвалы; там же, где возможно осквернение Имени возвращение скота обязательно вещи же, потерянные акумами, везде должно им относить наравне с вещами евреев, ради мира.

Мы встречаемся с третьей нормой, служащей талмудистам для смягчения библейских законов о язычниках: «ради путей мира». Мир - цель закона, а ради него повелевается или запрещается многое такое, что библией не повелено, или не запрещено.

Таким образом, Талмуд сравнил язычников с евреями. Скот похвально возвращать ради освящения Имени, и обязательно возвращать из опасения осквернения Имени, а прочие вещи должно возвращать «ради путей мира», (т. е. согласно духу, а не букве закона).

Эккер, приводящий из Шулхан Аруха лишь первую часть статьи о возвращении скота и при этом обнаруживающий непонимание того, о чем идет речь *), тем не менее, умалчивает о допущенных Юстусом неправильностях и со своей стороны еще прибавляет, что закон негуманен, и несправедлив».

 

*) По его мнению, речь идет о «вещах». Может быть, именно в силу такого понимания он и не приводит конца статьи, где идет речь о вещах. Это лишний раз доказывает, как трудно не еврею освоиться с крайне лаконичным текстом еврейских законодательных памятников, где приходится подразумевать скот там, где Прямо о скоте нет ни звука. Предполагается, что изучающий знаком с библией, где речь идет именно о скоте, причем в понятие «возвращение пропажи» входит и безвозмездное кормление скота, и отведение его к хозяину. Впрочем, в Мишне (Бава Мециа 2,3) подробно разъясняется, что подразумевается под библейской «пропажей».

 

Закон 35, «Когда еврею попадется навьюченное животное, которое пало под тяжестью ноши, либо нагруженная телега, перед которой в изнеможении от тяжести груза упали животные, запряженные в нее, тогда он обязан придти на помощь погонщику, либо возчику, и, смотря по надобности помогать снимать или нагружать,— ибо всякий еврей должен оказывать подобную помощь, как своему собрату, так и животному. Он обязан к этому и тогда, когда лишь груз принадлежит еврею, а животное акуму или, наоборот, когда животное принадлежит еврею, а груз акуму, и сам извозчик—акум. Но когда животное при­надлежать акуму и кладь также составляет его собственность, тогда уже нет речи ни о сострадании, ни о милосердии, как по отношению к собственнику клади, так и относительно животных, и в таком случае ни один еврей не обязан оказывать помощь ни собственнику груза, ни животным»

(Хошен га Мишпат 272. 1, 8,9)

.

«Закон» скроен из трех статей Шулхан Аруха, трактующих о библейском законе, выраженном так: (Втор. 32. 4):

«Когда увидишь осла брата твоего или вола его, упадших на пути, не оставляй их, но подними их с ним вместе»

Библия опять говорить о «брате», и Талмуд, опять всякими натяжками старается

распространить этот закон на язычников, с одной стороны понимая слова «осла брата

твоего» в смысле «осла», не только принадлежавшего еврею, ни и нанятого евреем, буде осел ему поручен хозяином, а с другой, – вводя смягчающую норму «во избежание ненависти», и тем совершенно сравнить язычника с евреем. «Когда и животное, и ноша, принадлежит акуму, тогда обязательно заниматься этим (разгрузкой и нагрузкой), только во избежание ненависти».

 

Автор все это перепутал, многое сфабриковал и многое опустил.

Эккер находит у Юстуса только одно лишнее выражение: «и сам извозчик акум», которое он в резолюции своей и предлагает вычеркнуть. Но тут же прибавляет: «дальше следует заметить, что, как видно из вышеизложенного (т. е. из приведенных им статей Шулхан Аруха), нельзя помогать и в том случае, когда ноша принадлежит еврею, а акум сам же и погонщик своего животного. Стало быть, в тексте закона, как его передает Юстус, сказано еще не все». Таким способом гуманный закон Шулхан Аруха, не имеющий параллели в законодательных кодексах акумов, превращен в обвинительный акт против него же.

 

Закон 36. «Когда еврей должен деньги акуму, и этот акум умер, тогда запрещено еврею возвращать деньги его наследникам, разумеется, при условии что никакой другой акум не знает о том, что еврей остался должен умершему акуму. Но когда (хотя бы один) акум знает об этом, тогда еврей обязан уплатить деньги наследникам, дабы акумы не говорили: евреи обманули.»

(Хошен га Мишпат 283; 1 Прим.).

 

«Закон» составлен на основании крайне сжатого Примечания Исерлеса извлеченного последним из Мордехая. Речь идет о наследии язычника после своего отца, ставшего евреем. Вопрос о наследовании прозелитов разрешается в Талмуде на основании Библии довольно неожиданным образом: язычник наследует после своего отца язычника, прозелит же после отца язычника наследовать не может, равно как сын язычник после отца-прозелита, и даже сын-прозелит от отца-прозелита, если родился до принятая отцом еврейства.

Раввины собственной властью установили право прозелита наследовать после отца язычника, ибо опасались, как бы он не отпал от еврейства, для получения наследства.

Если прозелит умирает, не оставив наследников родившихся в еврействе то оставленное им имущество оказывается, по Талмуду, бесхозяйным, и всякий, не исключая, разумеется, и его родных язычников, имеет право захватить его.

Практически такой захват мог быть лишь в одном случае: если умерший прозелит имел за кем-нибудь долг. Тут должник не обязан возвратить долг наследникам-язычникам.

Но язычник, наследующий после язычника, в лучшем положении, и Мордехай (Киддушин № 491), приводит слова одного вавилонского гаона: «кто не возвращает долга наследникам умершего язычника стоить в грехе».

К этому, один толкователь прибавляет: „грех этот — грех похищения (лишающий права быть свидетелем на суде). Однако это может считаться похищением лишь в том случае, если наследник или другой кто знает про этот долг, так что может потребовать его:

В противном случае это — не грех похищения (лишающий права свидетельствовать*)

 

^*) В еврейском праве действует фикция: раз я не знаю о существовании имеющейся у меня вещи, то я  не считаюсь собственником ее. Если, например я продал дом, и покупщик открывает в стене этого дома клад, то я не могу искать с него этот клад, раз я не знал про его существование. Наследник акум, не знающий про ссуду, выданную его отцом, находится в таком же положении, с той лишь в его пользу разницей, что еврей может польститься на «мицву» освящения Имени, дабы обрести заслугу перед Богом

 

Исерлес это и выразил к своей заметке, весьма нескладно и притом с краткостью, дающей повод людям, не желающим справляться в указаниях Мордехая, к неправильным толкованиям он говорит так: «Если еврей должен акуму, и сей последний умирает, и акумы не знают об этом, то не обязан платить наследникам».

Таким образом, имеющееся у Мордехая выражение не есть грех похищения», превратилось у Исерлеса в «не обязан платить», причем само основное правило, что не возвращающий стоит в грехе совсем выпущено.

По-видимому, Исерлес для того и указывает свои источники, чтобы дать понять, что его Примечание не больше, как краткие конспективные заметки, требующие справок в

источниках.

Д-р Юстус, превратил  «не обязан платить» в «запрещено платить», причем «запрещено» подчеркнул, и вместо ясно указанного у Мордехая мотива, вводит собственный.

Экер находит, что «запрещено платить» — «слишком много сказано», но мотив Юстуса он находит «поддержку» в комментарии Беэр га Гола. В комментарии «Беэр га Гола» сказано буквально следующее: «там (т. е. у Мордехая) разъяснено, что если акумы знают об этом, и он не возвращает, то он стоит в грехе». Если вспомним, что по Юстусу возвращать должно, дабы акумы не говорили: «евреи обманщики», то утверждение эксперта о том, что мотив Юстуса «прямо значится (steht ausdrucklich) в комментарии Беэр га Гола обнаруживает своеобразное отношение этого приват-доцента к требованиям научности.