А.ЛИТВИН

ЕХЕЗКЕЛЬ КОТИК  И ЕГО КОФЕЙНЯ

(Из книги  "ЕВРЕЙСКИЕ ДУШИ", в 6-ти т. Нью-Йорк, 1917, т.4, пер. с идиш).

Если Варшава - центр еврейских городов России, то Налевки - центр этого центра. И здесь, на Налевках, остановимся сегодня у ворот под номером 31. Здесь, за воротами, находится кофейня. Посещение этой кофейни - наша сегодняшняя цель.

Эта кофейня - самая интересная еврейская кофейня в мире. А её хозяин, Котик, - один из самых оригинальных еврейских типов.

Котика и его кофейню знает вся Варшава. Но едва ли многие из тех, кто их знает, отдают себе отчёт в том, какую выдающуюся роль они оба - Котик и его кофейня - сыграли в культурной жизни еврейского населения Варшавы.

Проживающим сейчас в Варшаве евреям, в особенности литовским евреям, даже в голову не приходит, что всего 40-50 лет назад литовскому еврею жить в Варшаве запрещалось, и лишь с большим трудом ему удавалось там задержаться на несколько дней, платя за счастье дышать варшавским воздухом по 25 копеек в день "поголовного налога". И когда литвак проходил по этим самым Налевкам, являющимся ныне средоточием еврейского населения Польши, вслед бежали сотни польско-хасидских мальчишек с криком: "литвак-свинья, тьфу!…тьфу!…тьфу!… А если литвак что-то хотел купить в еврейском магазине, он должен был послать кого-то из своих соседей с еврейско-польского постоялого двора, иначе его просто обжуливали, угостив при этом сочным "литвак-свинья", а  нередко вообще отказывались ему продавать.

Короче, первой литовской колонии в Варшаве  пришлось вынести много тяжких испытаний, подобно первым еврейским эмигрантам в Америке.

После последнего польского восстания в Польше был отменён поголовный налог и особые паспорта. Евреи тогда смогли приезжать в Варшаву из других областей и поселяться надолго, платя - как это продолжается поныне - ежеквартально за "вид на жительство".

Но постоянную колонию литовских евреев встречаем мы впервые в Варшаве после погромов 1881 года. Желающему получить информацию о радостях и печалях этой первой колонии стоит поговорить с Ехезкелем Котиком, хозяином кофейни на Налевках, 31 - живой историей внутренних перемещений российских евреев, одним из первых литовских иммигрантов в Польше.

Ехезкель Котик - сын богатых родителей. Отец его был еврейским помещиком где-то на границе Литвы и Малороссии. Сам он - просвещённый человек. Женившись, обосновался в Киеве. После киевского погрома он, как и многие другие евреи, эмигрировал и оказался в Варшаве.

Оказавшемуся в Варшаве требовалось в те времена почти столько же мужества и энергии, как оказавшемуся "за океаном". И первой колонии русских евреев в Америке уж наверное не пришлось перенести столько бед, как первой колонии литваков в Варшаве. На неделе с трудом  собирался миньян. Только в субботы и праздники набиралось по паре миньянов. Молились где-то на чердаке. Чувствовали себя одинокими и заброшенными, как на острове. И этой паре миньянов литваков, регулярно проживавших в Варшаве, приходилось друг за друга держаться. Скреплявшим их цементом и был Ехезкель Котик. Это был  первый организатор общественной жизни литовских евреев в Польше и, вполне возможно, всего польского еврейства. Поскольку, как известно, среди польского еврейства никаких общественных организаций, даже просто филантропических, - не имелось.

Котик был единственным маскилем среди руководителей первой колонии литваков в Варшаве. Влияние его поэтому на колонию было очень большим. Дом его стал центром не только для колонии, но и для временных посетителей - комиссионеров, торговцев, проезжих. Он старался не только организовать, но и реформировать, насколько это было возможно, религиозную жизнь. В первом литовском миньяне не было никаких раздоров из-за "третьего" и "шестого"*. Чтобы показать пример, Котик  брал на себя чтение "проклятий**, выступал перед своими товарищами каждую субботу, говоря о том, как себя вести, приучая к взаимопомощи. Короче - был душой всякого общественного начинания этой маленькой литовской общины. Постепенно колония стала больше. Всё время прибывали новые члены. Это были, в основном, евреи с Юга России, бежавшие от ужаса погромов, или евреи из центральной части России, бежавшие от полиции. Те и другие были энергичными людьми с большими предпринимательскими способностями и в большинстве также - с капиталом. Благодаря своим обширным торговым связям с южной и центральной Россией, литовские колонисты в Варшаве в короткое время хорошо преуспели. Скоро началось выселение евреев из Москвы, и в Варшаву хлынул второй поток литовских евреев.

Тут уже с самого начала многие оказались с капиталом и открыли в Варшаве большие магазины. Котик всегда был средоточием литовской колонии. Все купцы и фабриканты были его хорошими знакомыми и друзьями. Он легко мог воспользоваться своим выгодным положением: вступить с кем-то в партнёрство, сам стать фабрикантом, купцом.

Но Котик этого не захотел. Занимаясь бизнесом, пришлось бы выдавать и получать векселя. Что если он окажется должником и не сможет расплатиться? Это значит - кого-то лишить денег! А если с ним так случится, что ему не смогут заплатить - и он станет грабителем и опишет чьи-то стулья и скамейки, чью-то лавочку?!

Кому это нужно - только и заниматься всё время бизнесом, покупкой и продажей, векселями и скидками? У Котика были другие помыслы. Он жил в другом мире, в лучшем, чем мир векселей и скидок. Он всё думал: как сделать, чтобы вокруг не слышалось стонов, чтобы никто не плакал, не страдал… Эти мысли занимали его день и ночь. Он хотел в окружающую сумятицу и неразбериху внести хоть немного гармонии, чтоб в ужасающей толкотне и давке не так много человеческих жизней было раздавлено.

Но жить-то надо. И после нескольких неудачных попыток он себе устроил такое дело, в котором не требовалось никаких векселей, и с таким товаром,  в котором каждый нуждался. Он открыл кофейню. Кофейня хорошо соответствовала планам Котика. Никакого в этом нет богатства - в лучшем случае он себя ограждал от дурных помыслов, в худшем - обеспечивал кусок хлеба, стакан чаю или кофе. От голода уже не умрёшь. Кстати, Котик тут имел ещё скрытую цель: не должен был искать клиентов среди земляков-литваков - каждый приходил к нему сам.

И котиковская кофейня была-таки более двадцати лет клубом литовских евреев, всех литовских гостей, в особенности, молодых людей, приехавших в Варшаву за заработком, за пропитанием. Тут было можно выпить стакан настоящего кофе, поесть - и всё это - дёшево. Если нет с собой мелочи - тоже не беда. Котик всегда окажет небольшой кредит. Если на улице холодно или человек совсем не имеет, что делать - к Котику заходили немного посидеть в тепле, поиграть в шашки, шахматы, поговорить со знакомыми или послушать новости.

В последние 15 лет в особенности - существование котиковской кофейни было большой удачей для молодых еврейских литераторов. С тех пор, как Варшава превратилась в центр еврейской литературы и журналистики, сюда стали съезжаться еврейские писатели. Нынешнее их положение тоже, конечно, не блестяще. Но тогда они могли неделями валяться на чердаке, месяцами таскаться полуголодными, как тени, к редакторам и издателям, пока удавалось вырвать у тех пару грошей. Котиковская кофейня их в этом положении не однажды спасала от голода. Нынче еврейские литераторы сильно возвысились. Они уже больше не задерживаются, чтобы выпить кофе у Котика. Они уже знают дорогу в такие известные кафе, как "Бристоль" и "Островский" в Краковском предместье. Но кофейня Котика и поныне является родным домом для всех начинающих литераторов и скитальцев, для всех одиноких и заброшенных литваков. Нынче она также биржа для всех средних и мелких заезжих литовских комиссионеров и торговцев.

Кофейня Котика имеет и историческое значение. Большая часть всех варшавских филантропических и прочих общественных организаций родилась здесь, в кофейне Котика, и их создателем и основателем был-таки сам Котик.

Котик - не филантроп. Его общественная деятельность не имеет характера милостыни в старом еврейском стиле. Согласно его плану основанные им учреждения должны носить характер взаимопомощи. А если они и превращаются иногда в простые организации по раздаче милостыни, виной тому условия варшавской жизни в кругах, в которых живёт Котик.

Котик строит свою общественную деятельность по европейскому образцу. Задумав создать какое-то общественно-необходимое учреждение, он прежде всего учитывает все язвы окружающей общественной жизни, делающие необходимым создание такого учреждения. Систематически и методично, как опытный доктор, он прежде, чем прописать лекарство, ставит диагноз болезни. Общество, которое он обоснует, это не просто еврейское общество: с помощью логики и с учётом фактов он тебе объясняет и обосновывает необходимость такого-то и такого-то общества. Готовит он также для своей организации подробную конституцию (устав), где предусмотрена каждая мелочь. Не больше одной встречи - и организация готова и начинает существовать.

Интересно, что Котик совершенно не знаком с процессом создания современных партий и союзов и с их уставами. Всё, что он делает, он вытягивает из себя. Выдумывает из собственной головы.

Ещё одна важная черта есть в его общественной деятельности. Он к вам подходит не  с фразами - вообще к вам не подходит, пока не обдумает как следует всего сам. Не говорит ни с кем ни слова о своих проектах, пока они в нём самом полностью не созрели. И даже тогда, когда ему лично всё ясно, он к вам приходит не с агитацией на словах. Весь чётко сформулированный и обоснованный план его организации  им записан на идиш, часто также и на иврите и отпечатан в виде брошюры. Брошюру он вам даёт бесплатно. Без лишних слов, просто и по домашнему, со своей доверчивой, милой, котиковской улыбкой, просит прочесть дома, в свободное время. Придя домой, вы из любопытства заглядываете в брошюру. Но взглянув, вы её уже прочли до конца. И ощутили себя под котиковой властью. Он уже вас купил. Брошюра вас захватила не своим прекрасным стилем, не изящно сформулированными словами и мыслями. Котик вовсе на это не мастер. В писаниях его не следует также искать никакой грамматики. Довольно часто тянется у него одна фраза на всю страницу и ещё дальше. Идиш его, однако, очень чист и неприкрашен. Так говорит народ. Котик тебя покоряет своим простодушием, собственной верой в дело, которому он служит.

"Ну, что скажете?" - Спрашивает Котик завтра или послезавтра у своего клиента, которому он за день-два до того дал брошюру на прочтение.

"Конечно, конечно, вы правы! Точно!" - ответите вы ему.

Завтра-послезавтра вы получите от Котика пригласительный билет на собрание в связи с открытием общества. Власть Котика вас влечёт, вы должны прийти. На собрании Котик зачитывает ту же брошюру, добавляя ещё больше тепла и доказательств. Хотите что-то изменить - пожалуйста. Лишь бы не нарушить демократических принципов равноправия для всех участников и необходимый контроль за деньгами. Компания создана, и у Котика - целое море новой работы, в котором он себя чувствует, как рыба в воде.

Так Котиком были созданы почти все лучшие учреждения.- для помощи и взаимопомощи, принадлежавшие литовским евреям в Варшаве, такие, как Ц.Б.Ш (Сионистский союз мира), "Посещение больных", "Помощь сиротам", "Ночлег праведных", Ахиэзер* и др. В большой Варшаве, с её 300 тысячью евреев, не было ни одного дома престарелых, ни одного  приюта для старых и слабых, пока старый Котик за это не взялся. В короткое время он создал общество с капиталом в 30 тысяч рублей.

Общественная деятельность Котика имеет и свою трагическую сторону. После того, как общество создано и стоит на ногах, самого Котика от него отстраняют. Спрашивается - почему? На этот счёт существуют два мнения. Одни считают, что это происходит оттого, что Котик, совершенно ненамеренно слишком даёт себя почувствовать в каждой мелочи, касающейся деятельности организации, слишком выражает своё мнение. Это задевает амбиции самолюбивых деятелей, старающихся от него избавиться. Другие считают наоборот - поскольку организации Котика создаются всегда на демократических основах и на строгом уставе, а сам он от этого никакой личной пользы не имеет - это мешает некоторым людям, вступающим в организацию ради почёта или ради места, хозяйничать и стоять у кормушки. Оттого эти искатели должности тут же начинают против него интриги и отстраняют от руководства. Так  случилось с Котиком при создании дома престарелых. Он, так много потративший сил, не был, в конце концов приглашён на открытие. Общественное мнение было сильно возбуждено, протесты в обществе и прессе повлияли на этот раз на представителей общественности, привлечённых  самим Котиком, который сам же им и предложил руководство. Они устыдились и вернули его к руководству.

Сам Котик, во всяком случае, из-за этого не сильно переживал. "Со мной или без меня, - говорил он, - лишь бы, детки, работать, делать что-то полезное". Вытолкнутый из одного общества, он идёт и создаёт другое, новое. Необходимость в обществах в Варшаве, слава Богу, есть всегда. И проектами обществ Котик всегда набит, как гранат - зёрнами. Теперь у него работа гораздо легче, чем раньше. В кофейне есть телефон, и вся Варшава - и литваки, и "поляки" - теперь его добрые братья. Поднимается трубка… тр-р-р… и общество готово….

Старый, неутомимый народный идеалист  дал мне целую пачку своих брошюр и в самом конце нашей беседы доверил мне секрет - что он сейчас занят совсем новым, замечательным проектом, предназначенным объединить весь народ Израиля, по крайней мере, в Варшаве. По выполнении этого проекта, сказал он, в Варшаве не останется ни одного бедняка, ни одного страдающего. Каждому будет оказана помощь. Я поинтересовался, каким именно образом предполагает Котик объединить разбросанное еврейское стадо, склеить осколки разбитой еврейской руины, сделать так, чтобы никто не страдал. Но Котик не стал вдаваться в подробности. Только глаза старика засияли и наивное, мягкое лицо осветилось надеждой и верой в то, что этот последний его проект увенчает всю его плодотворную деятельность, станет  прекраснейшим, значительнейшим делом его жизни, воистину объединит  Израиль, охватив весь еврейский народ в едином обществе - и не будет больше вокруг голых и босых, голодных и страждущих…

 

Года через два после того, как были написаны предыдущие строки, имя Ехезкеля Котика стало известным в еврейской прессе совсем с другой стороны. Он написал два тома мемуаров о былой еврейской жизни. Критика тепло отозвалась на эти два тома "Моих воспоминаний" Котика. И с литературной стороны, и как культурно-исторический материал котиковские мемуары - настоящее событие. Этими двумя своими томами Котик уже в старом возрасте вписался почётным членом в семью еврейских писателей. Итак, в хозяине кофейни на Налевках 31 совмещены три призвания: литератор, общественный деятель и народный идеалист - триединство, так редко встречающееся в одном лице.

 

 

 


* Порядок вызовов к чтению Торы собравшихся в синагоге. Чем раньше по порядку, тем почётнее.

 

** На иврите "тохаха" - суровое предостережение, проклятие, чем грозил Моисей израильскому народу на случай неповиновения божественному закону - приведено в книге "Ваикра" (в христианской традиции "Левит"),26 и повторено, вместе с благословениями за послушание, в "Дварим" ("Второзаконие"),28. Чтение этих отрывков считается тяжёлым долгом и многие отказываются их читать по приглашению в синагоге.

 

* Собственное имя, может быть переведено как  "Братская помощь".