Ж.-К. Прессак.
Крематории Аушвица. Техника массовых убийств.
Перевод на русский И. Островский
  
       
 

VII

Начало массовых убийств евреев и эпидемия сыпного тифа

  
       
       

            В начале 1942 г. Хёсс был вызван в Берлин к Гиммлеру, который сообщил ему, что его лагерь избран в качестве центра массового уничтожения евреев. Райхсфюрер СС остановил свой выбор на Аушвице потому, что  к тому имелось хорошее железнодорожное сообщение и потому что тот вскоре должен был получить необычайно большой крематорий, в котором можно будет кремировать по 1440 трупов в сутки (как и Хёсс, у которого он это перенял, Эйхманн позже датировал эту встречу ошибочным образом  летом 1941 г.132).  Операция должна была начаться 1 июля и к этому сроку всё необходимое должно было быть подготовлено.  Напоминать Гиммлеру о том, что пресловутый крематорий был даже ещё не построен и лишь команда из 100 узников занята была с 17 мая рытьём котлована под фундамент133,  что Бункер I, не имея принудительной вентиляции,  был плохо приспособлен для массовых «газаций», что никакие работы нельзя было завершить в срок,  поскольку всё необходимое стало дефицитом, - напоминать обо всём  этом не имело смысла.  На решение Гиммлера это всё равно не повлияло бы. Хёсс вернулся в лагерь и стал искать выход из положения.

            Неподалёку от Бункера I находился ещё один небольшой крестьянский дом. Он был выбелен известью и его общая площадь составляла примерно 105 м².  Приспособить это строение под газовую камеру было так же просто как и Бункер I. В него можно было загнать до 500 человек. Хёсс хотел однако более эффективной вентиляции для второго бункера. Он обратился за советом к  Бишоффу, который показал ему статью доктора Г.Петерса134,  директора фирмы Degesch, производившей Циклон Б,  [51] в которой описывалась дезинфекционная установка, на основе препарата Циклон Б, состоявшая из восьми небольших камер по 10 м³, расположенных в ряд. В каждой камере было по две газонепроницаемых двери (металлических или деревянных): через одну вещи загружались в камеру, через другую выгружались. Батареи отопления и система циркуляции воздуха обеспечивали равномерное распределение синильной кислоты внутри камеры, а по завершении дезинфекции –  её вентиляцию (Документы 16 и 17).  За каждый цикл, длившийся час-полтора, расходовалось 200 грамм препарата Циклон Б, что давало концентрацию газа до 20 грамм на кубометр воздуха. Эта статья была затребована строительным управлением по рекомендации фирмы Boos135, с целью использования её при проектировании собственного газового дезинфекционного комплекса в главном лагере. Этот комплекс должен был состоять из 19 камер, включённых в общий комплекс санпропускника для вновь прибывающих узников. В конце декабря 1941 г. Деяко изготовил эскиз установки, в котором камеры располагались в два ряда (Документ 18).136  Бишофф поручил надзор за работами гражданскому сотруднику Генриху Тайхманну (Heinrich Teichmann). Фирма Degesch предложила также строительство камер большего размера – по 50 м³, при примерной площади в 25 м². Оборудовать камеры такого рода силами заключённых было несложно. Проблема была с системой циркуляции воздуха, которую могла поставить только фирма Boos, - сроки поставок были слишком уж долгие. В конце концов, «белый дом» был разделён на четыре небольшие газовые камеры, каждая объёмом примерно в 50 м³,  расположенных параллельно друг другу. Они не распологали никакими вентиляционными системами, однако были ориентированы по направлению господствовавших в этой местности ветров: с севера на юг. Способ засыпки Циклона Б был тот же, что в Бункере I. Одной или двух жестяных банок по 500 грамм на камеру было достаточно для быстрого умерщвления жертв. «Белый дом» - Бункер II начал функционировать в конце июня 1942 г.

            К середине 1942 г. для работ по расширению концлагеря и строительству посёлка СС оказались привлечёнными семнадцать гражданских фирм,   [52] для которых в районе Аушвица работало около тысячи гражданских лиц. Они были расквартированы где придётся. Руководящие сотрудники и служащие жили обычно в домах и квартирах, конфискованных в  Аушвице и его окрестностях, в то время как остальные были размещены в деревянных бараках на территории лагеря, специально построенных для этой цели. В описываемый период работали в Аушвице и две фирмы из Каттовиц – Huta и Lenz & Co. Huta занималась строительством, а Lenz & Co нивелировкой территории. Рабочие обеих фирм жили в одном общежитии. 1 июля в нём был зарегистрирован первый случай сыпного тифа. 3 июля были зарегистрированы уже трое больных.138  В Аушвице вспыхнула первая эпидемия сыпного тифа и без принятия решительных мер весь прилегающий к Аушвицу район оказался бы в опасности.139

            Эсэсовские медики знали, что местность вокруг Аушвица была болотистой, и сталкивались уже с тем, что использование неочищенной воды, заражённой бациллами Эберта, приводило к заболеванием тифом. В конце мая среди заключённых наблюдались уже многочисленные случаи тифа, вследствие чего эсэсовцам и работникам семнадцати гражданских фирм было запрещено пить водопроводную воду. Взамен их снабжали минеральной водой. Врачи опасались, что летом неизбежно появятся заболевания болотной лихорадной (или малярией), переносимые комарами из болотистых местностей вокруг лагеря. Во избежание этой опасности в Раиско должен был быть создан институт гигиены войск СС, что и было сделано в октябре. Однако опасность сыпного тифа предусмотрена не была. Медики полагали, что профилактических мероприятий (карантины и стрижка волос) и соответствующих гигиенических мер (дезинфекция волосяного покрова, принятие душа), которым заключённые подвергались немедля по прибытии в лагерь, будет достаточно для предотвращения эпидемий, поскольку переносители болезни - вши – будут уничтожены. Расчёт был правильным сам по себе, но переносчиками заразы на сей раз оказались  люди, на которых описанные меры предосторожности [53] не распространялись, то есть цивильные рабочие, ежедневно соприкасавшиеся с заключёнными. Болезнь быстро перекинулась на узников и, поскольку гигиеническое состояние лагеря было катастрофическим, число смертных случаев быстро возрастало. По имеющимся оценкам, с мая по ноябрь 1940 г. ежемесячно от сыпного тифа умирало 220 человек; с января по июль 1941 г. втрое больше; с августа по декабрь 1941 г. до тысячи человек; в июле 1942 г. более 4 тысяч.140  Ситуация вышла из под контроля. Чтобы воспрепятствовать распространению эпидемии на окрестности лагеря, он был изолирован. Никому не было позволено выходить за его пределы. С 10 июля 1942 г. был предписан частичный карантин.

            Выход из лагеря был запрещён, но отнюдь не вход в него. Продолжалось прибытие всё новых партий евреев, в которых, после отделения «работоспособных» (мужчины и молодые женщины без детей), «неработоспособные» (дети, женщины, старики) уничтожались в газовых камерах. Первый раз селекция «работоспособных» от «неработоспособных» была проведена среди партии словацких евреев 4 июля 1942 г. Начиная с этого дня и до весны 1943 г. селекции проводились комендантом Хёссом и его подчинёнными. Из числа еврейских узников были сформированы «зондеркоманды» для «грязной работы» в газовых камерах: выноса и погребения трупов в массовых могилах.141

            17-18 июля  Гиммлер посетил Аушвиц, чтобы проверить как продвигается строительство посёлка и химического комплекса концерна I.G.-Farben, и как исполняется его приказ об уничтожении евреев.  В свите Гиммлера был и Каммлер, произведённый 20 апреля в бригадефюреры СС. В первый день визита Гиммлер ознакомился в строительном управлении, на основе карт, чертежей и моделей, с  планируемыми и  уже реализируемыми проектами и в завершение осмотрел всю «сферу интересов» лагеря и Биркенау (Документ 19). Потом он присутствовал при селекции транспорта голландских евреев и при уничтожении признанных неработоспособными   [54] в Бункере 2. В конце концов Гиммлер отправился к заводу Buna в Моновиц, представлявшему собою в это время сплошную огромную стройплощадку.142  Завершился день большим приёмом в честь Гиммлера. Во второй день Гиммлер инспектировал главный лагерь – Аушвиц I.  Ему показали три двухмуффельных печи Топфа, неработающих и холодных, а также новую дымовую трубу строившегося крематория. После осмотра мастерских фирмы DAW, Гиммлер направился в женский лагерь, где он наблюдал за проведением телесного наказания. Это произвело на него, по-видимому, глубокое впечатление и, находясь в несколько расстроенных чувствах, он санкционировал освобождение одной заключенной-немки. По завершении инспекции он приказал Хёссу продолжать с текущими работами, учитывая при планировании, что новый лагерь для военопленных должен будет принять не 125 000, а 200 000 человек, а также ликвидировать массовые могилы в Биркенау. Положительно оценив деятельность Хёсса, Гиммлер произвёл того в оберштурмбаннфюреры СС. Чего Гиммлер Хёссу не сказал, так это то, что от зрелища «газации» ему стало дурно. Приказывать бывает легко, исполнять приказанное порою намного тяжелее. Гиммлер больше никогда не призжал в Аушвиц.143   [55]