Еврейская кухня
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Persons: Рахиль Баумволь

Отправлено от Yoel - Wednesday, February 27 @ 10:12:44 MSK

YiddishРахиль Баумволь “ПРЕД ГРОЗНЫМ ЛИКОМ СТАРОСТИ СВОЕЙ...” Жизни, которую прожила Рахиль Баумволь, хватило бы на три судьбы. Она родилась в Одессе во время первой мировой войны. Ее отец Иегуда-Лейба Баумволь был известным еврейским драматургом, режиссером и создателем еврейского профессионального театра. Когда в 1920 году он переезжал со своей труппой из Киева в Одессу, его — на глазах жены и маленькой дочки — расстреляли белополяки. Мать с дочерью перебралась в Москву, но вскоре девочка тяжело заболела, — “от ушиба, который получила, когда белополяки выбросили меня из вагона” (цитирую “Автобиографию”), “и три года пролежала в гипсе”. “Большевики спасли меня от смерти, — напишет потом Рахиль Баумволь, — и я была ярой большевичкой. Рисовала пятиугольные звезды, а также шестиугольные, еврейские, — потому что большевики любят евреев и дадут нам страну, которая будет называться Идланд. В голове у меня была путаница и продолжалась долгие годы...” В пять лет Рахиль Баумволь стала сочинять стихи и, болея, диктовала их матери, а мать записывала стихи в школьную тетрадь в клетку. Страницы этой тетради, где рядом со стихами — милые детские рисунки, факсимильно воспроизведены в книге Р.Баумволь, изданной уже в конце 70-х годов в Израиле.

Когда девочке было девять лет, цикл ее стихотворений появился в еврейском журнале в Париже. С тех пор стихи Рахили Баумволь печатались в различных детских и молодежных журналах, а когда ей исполнилось шестнадцать, вышла ее первая книжка. Училась Рахиль Баумволь во 2-м МГУ на еврейском отделении литературного факультета и оканчивала его вместе с поэтом Зиновием Телесиным, который стал ее мужем. Вплоть до 1947 года, когда в Москве вышла ее последняя книжка на идиш, она могла ощущать себя еврейским поэтом, который говорит со своим читателем на родном языке без посредников. Но с началом антисемитской кампании, когда в Москве закрылось еврейское издательство “Дер Эмес” (“Правда”), Рахиль Баумволь оказалась на распутье. “...Литература на идиш перестала выходить, да и по-русски печататься писателям евреям стало почти невозможно. Я стала писать для детей, а также переводить. От литературы мы с мужем не ушли, и, думаю, это нас спасло морально. Мы голодали, но когда писали, обо всем на свете забывали. Нашлись хорошие люди, которые давали „негритянскую” работу... Каждый день кого-то из еврейских писателей, да и не только еврейских, увозил „черный ворон”. Каждый день мы ожидали ареста...” Однако чаша сия миновала Рахиль Баумволь. И если она не могла публиковать свои стихи на родном языке, то, спустя какое-то время, получила возможность печататься по-русски: и сама писала на русском и ее переводили. Среди тех, кто переводил стихи Рахили Баумволь, — Мария Петровых и Анна Ахматова, Александр Кочетков и Вера Потапова, Рувим Моран и Вера Инбер, Елизавета Тараховская и Татьяна Спендиарова... Так и составлялась книга ее лирики — стихи в переводе и без перевода. Одна за другой выходили и ее детские книжки. Видимо, детское начало в ее даровании было так же свежо и сильно, как взрослое. Недаром Рахиль Баумволь одинаково свободно сочиняла “Сказки для взрослых” (так называлась ее книга, которую я некогда рецензировал в “Новом мире”) и сказки для детей (“Синяя варежка”, “Под одной крышей” и другие книжки). Не удержусь от того, чтобы привести две совсем короткие ее сказки — из той и другой ипостасей. Взрослая, “Рецензия на весну”: “Самая первая рецензия на самую первую весну, написанная самым первым критиком, была отрицательная. Мол, сыро, сумбурно и неустойчиво. Однако весна не перестает издаваться и переиздаваться с большим успехом”. И детская, “ Огурец и капуста”: “Однажды кочан капусты и огурец пошли вместе купаться на реку. Огурец сразу бросился в воду. А кочан капусты как стал на берегу раздеваться — раздевался до самого вечера. Огурец дожидался его в воде и от холода весь покрылся пупырышками ”. Стихотворения, как и сказки Рахили Баумволь, — это чаще всего развернутые метафоры, совершенно незатасканные, оригинальные, найденные впервые. В них сочетается наивность взгляда и удивление, дающие поэтический сплав, в котором замешаны и юмор, и лукавство, и улыбка. Наверное, еще поэтому Рахиль Баумволь сочиняет афоризмы, в духе Ежи Леца или Эмиля Кроткого, и называет их “маковыми росинками”. Однако эти “росинки” отнюдь не безобидны, и все они вроде таких: “„Обнимать — еще не значит любить”, — сказал кролик, уворачиваясь от объятий удава”. “Мифологическое чудовище: коммунизм с человеческим лицом”... Преодолев самое страшное время, Рахиль Баумволь существовала бы в советские годы и дальше, выпускала детские и недетские книжки, а на детском радио звучали бы ее новые “Сказки доброй подушки”, но в начале 70-х годов всё оборвалось: она и Зиновий Телесин подали документы на выезд в Израиль. И немедленно были выброшены из Союза писателей, а в секретном приказе начальника Главного управления по охране государственных тайн в печати (цензорского ведомства), выпущенного “Дсп” (то есть “Для служебного пользования”), объявлялось, что отныне все ее книги подлежат изъятию из продажи и изо всех библиотек страны. Еще раньше, до отца с матерью, в Израиль эмигрировал сын Баумволь и Телесина, математик Юлиус, которого за бурное распространение ходивших по рукам диссидентских писем и заявлений прозвали “королем самиздата”... Почти тридцать лет Рахиль Баумволь живет в Израиле. Она, как и Зиновий Телесин, получила там заслуженное признание, хотя по-прежнему пишет на идиш, а не на иврите, который считается на обетованной земле языком главным. Но ее книги выходят и на иврите, и на идиш, и даже по-русски. В числе этих изданий есть совсем неожиданное — лингвистическая работа “Идиоматические выражения”. Уже в преклонном возрасте Рахиль Баумволь продолжает писать лирические стихи, сочинять сказки и афоризмы. Увы, несколько лет назад ее подкосила смерть мужа, с которым она прошла рука об руку всю сознательную жизнь. Ему, Зиновию Телесину, и посвящены самые пронзительные строки ее лирики, и по ним видно, как глубока ее печаль, которая, как всегда у подлинного поэта, перелилась в стихи. Владимир ГЛОЦЕР. * * * Мы растеряли всех своих друзей. Нас не зовут и к нам не ходят в гости. Одни вдали, другие на погосте, А третьи сделались от жизни злей. Единственный мой уцелевший друг! Покуда ты со мной, роптать не смею. Твой образ день и ночь в душе я грею И проклинаю тяжкий твой недуг. Мне для тебя ничто не тяжело. Ты для меня всегда желан и молод. Но вот тебя объял болезни холод, Тебя как будто снегом занесло... И крик немой нутро мое сверлит: — Знакомые, прохожие, соседи, Пусть кто-нибудь зайдет или заедет... Пускай расскажет, спросит, нашумит... Судьба вороньи крылья распростерла. Молчит дверной звонок и телефон. А если слышен звук, так это стон. Тупая тишина берет за горло. Старость Пред грозным ликом старости своей Стою беспомощным ребенком. И голосом, испуганным и тонким, Молю ее: — Не бей меня, не бей! Она глядит из зеркала, страшна, И я руками, словно от удара, Стараюсь заслонить лицо. Но кара Ждет неминуемо. А в чем вина?.. * * * Свет над родительским столом С годами ослепительней. Я залетевшим мотыльком Кружу вокруг родителей. Давно их нет, а я кружусь, Коснусь волос украдкою, На миг единый задержусь Над поседевшей прядкою. Блестят стаканы, крепок чай И ложечки разложены. О скатерть шлепнусь невзначай — Родители встревожены: “Откуда мотылек зимой, И чье это дыхание?.. Откуда мы?! Наш век земной — Одно воспоминание...” Вдруг исчезают чай и стол, Кромешной тьмы пронзительность, Лишь бьется мотылек об пол, Ожегшись о действительность. Комод Нет на комоды больше моды. Сейчас никто их не поймет. Но сердцу моему сквозь годы Так много говорит комод! На нем подсвечники стояли, Стоял ларец, семьей храним, И зеркало в резном овале, Расческа в щетке перед ним. Невестки, дочери и внучки Держали в нем свое шитье. У ящиков блестели ручки, Сверкало в ящиках белье, — И не синтетика чумная, А чистый лен и полотно. И, простыни приподнимая, Там что-то прятали на дно... Оттуда бабушка, бывало, — В ее глазах всегда печаль — С таинственностью вынимала Свою узорчатую шаль. Мой зонтик У друзей я забыла свой зонтик. И вот Он опять у меня, Но какой-то не тот... Его не было дома Неделю всего, Но уже изменились Повадки его. Там, где был он, Всегда молодежи полно, И весь вечер сияет Большое окно. Там, зонта не беря, Ни минуты не ждя, Выбегали на дождь, Приходили с дождя. За неделю упруже стал Купол зонта, Стала ручка Особенно как-то крута. Раскрывается Нетерпеливым рывком И плывет Над моим поседевшим виском... После дождика Мы с ним вернулись на днях. Был он грустный такой. И заплакал в сенях. Монолог пожилой женщины Какими долгими бывали дни! Потом пошли недолгие недели, Но годы торопиться не хотели, Полны событий, медлили они. И отличался друг от друга год, И врезывался в память месяц каждый. Ведь ничего не повторялось дважды, А изменялось, двигаясь вперед. Так было расчудесно узнавать! Любая новость для души находка. И по местам все расставлялось четко И радовало снова и опять. Потом пошло все проще и быстрей, Заскрежетали годы как вагоны. Но я еще не поняла урона И не отказывалась от затей. Я как щенок обнюхивала жизнь, То льнула к ней, то ей навстречу мчалась, Не слыша, как она, сердясь, кричала : — Всё ты выдумываешь, отвяжись! — И понемногу стало всё не так. А годы — годы скорость набирали, Взбесились, закружились, замелькали, Десятилетьями умчались в мрак. Вот наступило (как не наступить!) Последнее, возможно, пятилетье. Да где ж снотворные таблетки эти! Нашли? Спасибо! Чем бы их запить? * * * Как дорогую смятую картину, Я расправляю прошлое в уме. Сдуваю осторожно паутину, И что ж, куда я взор ни кину, Чего-то не хватает мне. Так ярки и свежи еще местами Штрихи и краски отошедших дней! Я с легкостью вплываю в них глазами. Они бросаются навстречу сами. Но с ними рядом мрак еще черней. О, сколько там разбито, позабыто, Убито! Сколько не могло расцвесть, Попало под колеса, под копыта, Густой смолою времени залито И о себе подать не может весть . Я выбираю точку наудачу, — Она жила у памяти в тени, — Там я и ты, и целый мир впридачу. Немыслимые прожитые дни! Я погружаюсь в них. Нет, я не плачу. * * * Мне под утро снилось море — Только небо и вода, Бесконечные, как горе, Что приходит навсегда. Небо, море цвета стали... Только вспомнить не могу, Был ли берег, и едва ли Я была на берегу. Февраль 1999. Иерусалим.

Примечание: "Новый Мир", №4, 2000

 
Повествующие Линки
· Больше про Yiddish
· Новость от admin


Самая читаемая статья: Yiddish:
Шуточный русско-еврейский идиоматический словарь (продолжение)


Article Rating
Average Score: 0
Голосов: 0

Please take a second and vote for this article:

Excellent
Very Good
Good
Regular
Bad



опции

 Напечатать текущую страницу  Напечатать текущую страницу

 Отправить статью другу  Отправить статью другу



Re: Рахиль Баумволь (Всего: 1)
от Надежда (nadezhda_iv@mail.ru) - Wednesday, February 27 @ 18:00:09 MSK
(Информация о пользователе | Отправить сообщение)
Рахиль Баумволь больше нет на этом свете... А может быть она здесь, с нами? Нет, она не уходила. Она здесь с нами. Спасибо Вам, Йошка, за стихи.




Re: Рахиль Баумволь (Всего: 1)
от Simulacrum (dont@mail.me) - Wednesday, February 27 @ 18:29:55 MSK
(Информация о пользователе | Отправить сообщение)
Да, к сожалению, уже после выхода этой статьи она умерла. Вот кое-что из Рухл Боймволь (так на идише) в оригинале:
http://www.jewniverse.net/modules.php?op=modload&name=Forum&file=viewtopic&topic=158&forum=5




Re: Рахиль Баумволь (Всего: 1)
от Главврач (dont@mail.me) - Wednesday, February 27 @ 21:50:49 MSK
(Информация о пользователе | Отправить сообщение)
Летом 2000 года она ушла в небо, но вернулась. Спасибо.




Re: Рахиль Баумволь (Всего: 1)
от Simulacrum (dont@mail.me) - Wednesday, February 27 @ 22:00:34 MSK
(Информация о пользователе | Отправить сообщение)
Кстати, чтобы подчеркнуть всю трагичность её ранних лет: когда расстреляли её отца - ему было 27 лет! Не напоминает ли это известный рассказ Бабеля?





jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.128 секунд