Уроки идиш
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Н. Симонович. Жить с душой.

Отправлено от Anonymous - Sunday, February 20 @ 00:00:00 MSK

IsraelНа столе были навалены детские кубики, а вокруг расположились ученики с мольбертами.

- Напоминаю, - сказал Миша, - постарайтесь выбрать место так, чтобы вам не мешала собственная тень, и чтобы ваша тень не мешала товарищам. А кроме этого, конечно, каждый должен выбрать ракурс, в котором, по его мнению, композиция выглядит наиболее выразительно.

Тамара пожала плечами и осталась на месте. Джордж озабоченно оглянулся - проверить, не мешает ли он кому. Том бродил вокруг кубиков, нагибался, становился на цыпочки, скреб карандашом в затылке. Наталья же повертела свой мольберт туда-сюда, вперед-назад, и в результате оказалась на том же месте, где была сначала.

Минут двадцать все рисовали сосредоточенно. Как обычно, рисунки мало походили друг на друга. У Натальи выходило фантастическое панно, на котором кубики напоминали кристаллы или самоцветы. Том, обожающий лестницы, ухитрился-таки выбрать ракурс, на котором кубики складывались в ступеньки. Миша подошел к Тамаре и присвистнул:

- Ого, с тобой что-то происходит, Тамара. А?

Трое учеников, до этого целиком погруженные в собственную работу, подняли головы.

Тамара пожала плечами:

- Ничего особенного.

Миша продолжал размышлять над ее рисунком, а ученики, вежливо толкаясь, собрались за его спиной.

«Ну, ты даешь», - сказал Джордж.

«Шикарные развалины, это не башни близнецов?», - осклабился Том.

А Наталья заключила: «Ой, кого это ты там завалила?»

На рисунке Тамары детские кубики превратились в зловещую груду, из-под которой что-то виднелось - то ли слабый луч света, то ли край платья, прижатый камнем. На самом деле, это был просто честно срисованный солнечный блик. Но с рисованием всегда так - не знаешь, что выйдет в результате.

«Знаете, что, я пойду домой» - сказала Тамара. И никто ничего не возразил.

Она устало сложила свои вещи, кивнула всем на прощанье, и вышла.

От студии до дома было очень близко, минуты две ходьбы. Но Тамаре этот путь казался нескончаемым. Ноги не хотели двигаться, в спине было отчетливое ощущение протеста против всякого движения вообще. Каждый шаг давался с трудом, и страшно было думать, что потом еще придется подниматься по лестнице на третий этаж.

Ступенька за ступенькой. Тамара волокла себя вверх и размышляла, о том, куда деваются иногда все силы. Вполне могло бы случиться так, что сейчас бы она вместе со всеми карабкалась в гору. Гора эта раз в двадцать, нет, в сорок раз выше всей лестничной клетки. И круче. И ступенек нет. Но было бы весело и легко. И не казалось бы, что каждая нога весит по тонне. Тамара попыталась представить себе, что она просто лезет в гору, что она в походе, вместе со всеми, как и планировалось. Ничего не получилось. Лестничный пролет отказывался превращаться в дикую природу. Она остановилась отдышаться, прислонилась к стенке. Всего один этаж остался, и ведь можно опереться о перила, никто же не видит. Последний этаж.

Да. И зачем она пошла сегодня рисовать? Как это ужасно, что личное помимо воли раскрывается всем на обозрение, стоит только взять в руки кисти.

Ну, вот мы и дома.

Кухня с кучей немытых чашек, сваленные на ковер книги.

- Мне на все наплевать. Я сейчас закрою за собой дверь и лягу. И все остальное останется снаружи.

Тамара открыла дверь в спальню и остановилась в замешательстве. На подоконнике сидела, болтая ногами, симпатичная пухленькая блондинка, и жевала печенье, ухитряясь одновременно сохранять выражение грусти и обиды на кругленьком личике.

Первой мыслью Тамары было: «О, опять я куда-то вляпалась, этажом, может быть ошиблась?» И она даже начала извиняющимся тоном: «Простите, пожалуйста, я случайно к вам…», - одновременно соображая, что никак она не могла перепутать этаж, и что квартира - она точно ее, Тамарина, и ее же - разбросанные на ковре книжки и немытые чашки. Но блондинка сама вступила в разговор и возразила:

- И вовсе не ты ко мне, а это я у тебя.

Тамара решила отложить на потом выяснение вопроса, как эта, незнакомка попала к ней в дом, и вежливо спросила:

- А по какому, собственно, делу?

Гостья надула губки:

- И она еще спрашивает, по какому делу. Сама завалила меня, куда же мне теперь деваться?

Что-то смутно странное и даже несколько пугающее было в этом ответе. Тень понимания скользнула где-то в глубине сознания, и исчезла. Тамара решила подойти с другой стороны.

- А кто вы такая, извините за вопрос?..

Блондинка качнула ногой, и, откусив еще кусочек печенья, высказалась:

- Ну, я - это ты.

«Бред какой, - подумала Тамара. - Наверно, она чокнутая. Или это со мной что-то неладно?»

Спорить с таким безумным высказыванием было бессмысленно, но, тем не менее, Тамара попыталась возразить:

- Ну, как же ты можешь быть я, если ты на меня даже совершенно не похожа?

- Ах, Боже мой, - воскликнула гостья, - ну какое значение тут имеет внешность?

Голова у Тамары болела. Происходящее не укладывалось ни в какие рамки и жутко ее раздражало. Но стоять в дверях тоже было глупо, она бросила сумку в сторону и села на диван.

- Хорошо, - устало сказала она, - ну допустим ты - это я. Очень приятно было познакомиться, а теперь не можешь ли ты просто уйти? Я устала, мне хочется спать. Может быть, мы поболтаем с тобой в другой раз?

Блондинка вытащила из пакетика рогалик, густо обсыпанный сахарной пудрой, и надкусила его, причем пудра осталась на ее губах и просыпалась на платье.

- Вкусный, - порадовалась она, и протянула пакетик Тамаре, - вот попробуй!

- Спасибо, не хочу, - привычно отмахнулась Тамара.

А блондинка продолжала:

- Ну, как ты не понимаешь? Я никуда не могу уйти. Ты меня завалила этими своими кубиками.

Картина стояла у Миши в студии. И не было никакой логики в том, что из-за этой картины какая-то блондинка оказалась у Тамары в спальне и никак не может отсюда выбраться .

- А если я тебя подтолкну, может, все-таки, удастся? - ехидно спросила Тамара. Быть вежливой не было ни сил, ни желания.

- Ну, пожалуйста, - радостно согласилась девушка, - попробуй. Только мне кажется, что не выйдет все равно.

Она соскочила с подоконника и отправилась к двери. Тамара неуверенно поплелась следом. Одно дело - угрожать человеку, что вытолкаешь его в шею, а другое - попробовать реализовать это на деле. Может для этого надо посильнее разозлиться? Но Тамара не была зла. Она просто чувствовала себя безмерно усталой и больше всего на свете хотела остаться одна.

За полметра от двери толстушка остановилась и повернулась к Тамаре:

- Вот, только досюда, а дальше никак. Давай, не стесняйся, попробуй меня толкнуть.

Тамара попробовала. Она сначала легонько нажала на плечо незнакомки, потом сильнее, потом уперлась ей в спину двумя руками. Но та не качнулась ни на миллиметр. Ощущение было такое, что девушка стоит вплотную к стене.

Реальность вещь очень зыбкая, малейшая мелочь может ее поколебать. Стоит лишь чему-то необъяснимому вторгнутся в привычный реальный мир, и сердце моментально наполняется страхом. Само по себе явление может быть совершенно незначительным и абсолютно безопасным для здоровья и благополучия, одна лишь его необъяснимость моментально грозит разрушить привычную нам картину и потому пугает. Сегодня у тебя выросла стена посреди квартиры, а завтра, может быть, разверзнется пропасть перед твоими ногами.

- Вот видишь, я же тебе говорила, - проворковала блондинка, - я не нарочно. Мне самой тут у тебя не очень нравится взаперти. Но если уж никуда мне от сюда не деться, может, кофе попьем, а? Я сварю.

Девушка продвинулась на кухню, открыла шкафчик и вытащила оттуда пакетики с кофе.

Пакетиков было много. Их приносил Боб на пробу. Он вообще любил пробовать новое - новые сорта кофе, новые вина, новые кафе, новые знакомства… Тут Тамара заставила себя остановиться.

Блондинка тем временем со знанием дела понюхала содержимое пакетиков, а потом насыпала в кофемолку немного из одного и немного из другого. Помолола полминуты, заглянула внутрь, критически размяла кофе между пальцами и снова поставила молоть.

Тамара вернулась в комнату.

- Только со мной почему-то случаются всякие глупости. Незнакомые блондинки, непонятные стены в салоне. Я не хочу ничего, никого видеть, ни с кем говорить, ничего знать.

Она села на диван и закрыла глаза. Представила себя раковиной.

- Наверху на поверхности моря может быть ураганы и бури, а я лежу тут у себя в тишине, процеживаю воду сквозь створки, выращиваю свою жемчужину, и знать ничего не знаю. Все это выкрутасы, фокусы, кто-то решил приколоться, но мне наплевать на все…

В комнате сильно и приятно запахло кофе. Тамара открыла глаза. Две чашечки кофе стояли на тумбочке, а толстушка со своим пакетиком устроилась на полу.

- Вот, пирожное, наполеон - вкусное, возьми, - сказала она и протянула Тамаре пакетик.

Тамара машинально сунула руку в бумажный пакет и вытащила пирожное. Оно было высокое, все пропитанное заварным кремом и обсыпанное крошками. Так и просилось в рот. Тамара откусила кусочек. Вкус был самый правильный, сладкий, но не слишком. Нежный необыкновенно «наполеон» просто таял во рту. Блондинка достала и себе такой же.

- Удачный на редкость, - похвалила она.

У Тамары не было сил разбираться в смысле происходящего. Проще же плыть по течению, и вести себя, как придется. Пусть будет, что будет.

- Послушай, спросила она, - а как тебя мне звать-то. Хоть ты, допустим и вправду я, но, может, имя у тебя какое другое есть. А иначе мы запутаемся.

- Зови меня Рухама, если это, конечно, тебе подходит. Можно и Рохи, сокращенно то есть.

Тамара жевала пирожное, пила кофе и смотрела в окно. Там стремительно темнело, хотя еще угадывались силуэты домов и наискосок пролетали сухие листья. Капли дождя висели на стекле.

- Задерни занавеску, если тебе не трудно, - попросила Тамара.

Рухама встала, задернула занавески и снова уселась на прежнее место на подоконнике.

- Послушай Рухама, а что это значит вообще, что ты – это я?

- Ну, в общем, - начала Рухама объяснять, наморщив лоб и болтая ногой, - я, в некотором роде, твоя душа. Поэтому обычно меня, конечно, не видно. Но поскольку я оказалась в такой критической ситуации, то вот и стала видимой. То есть, - спохватилась она, - ты не подумай, что это я нарочно. Просто от безвыходности положения что-то такое со мной произошло, и вот, пожалуйста. Я и сама удивилась, когда ты меня увидела.

- Не может такого быть, - устало сказала Тамара, - я не верю в существование души.

- Это не страшно, - тут же парировала Рухама, - зато я в тебя верю.

- Но какая связь, - упиралась Тамара, - ведь мы совершенно разные, и по фигуре и по цвету волос. Ну, просто ничего общего.

- Опять ты за свое. Не надо так зацикливаться на внешнем виде. Я не отрицаю, что есть в этом какой-то смысл, но какой - сама не знаю. Может быть, ты в глубине души блондинка, а?

- Нет, - решительно отвергла Тамара, - ни в коем разе. Никогда не мечтала, ни сном ни духом, честное слово.

- Ну, не знаю. Ну, может быть, мы обязаны быть разными, для равновесия. Все же материя и дух в каком-то смысле противоположны, это же ясно. Так что вполне может статься, что мы друг для друга вроде негатива фотографии.

- Равновесие… Ну, пусть. А как объяснить, что ты, существо духовное, все время что-то жуешь? Ведь такое действие душе как бы не очень пристало.

- Пристало, пристало. Мои пирожные - все исключительно духовные. В них ничего материального нет. Только вкус, запах, цвет, желание и вдохновение.

- Очень удобно, и не полнит, наверное, - усмехнулась Тамара.

- Полнит, конечно, - ответила Рухама со вздохом, - но наполняет духовностью, так что это не так уж и страшно.

- Ну, допустим, - устало сказала Тамара, - все так: ты моя душа, а я и вправду тебя завалила. Но что я могу сделать, как я могу помочь тебе выбраться? Ведь ты не останешься тут у меня жить навсегда?

При одной мысли об этом Тамару передернуло.

- Придется разбирать завал, сказала Рухама, и пожала плечами, - другого выхода не вижу.

Она снова заглянула в пакетик. Похоже, он был совершенно неисчерпаем, поскольку, запустив туда руку, Рухама всегда вытаскивала что-то новенькое. В этот раз появилась большая горсть засахаренных орехов.

- Итак, - сказала Рухама, - начнем с Майи.

- Какое мне дело до Майи, - возмутилась Тамара. - Какая связь?! Я знаю об этой Майе с самого начала. Я догадалась обо всем с первого раза, как о ней услышала, то есть, вернее сказать, когда о ней НЕ услышала от Боба. Я знаю ее запах. Я знаю ее вкусы. Но мне было всегда безразлично, ты слышишь? Я не ревнива.

- Да, - подтвердила Рухама, качая головой, - ты не ревнива.

- Но я очень хотела пойти в этот поход. Я сама его придумала и организовала. Мне и в голову не могло прийти, что Боб решит пригласить Майю. Просто не представляю, что он думал себе, в самом деле.

- А что, - спросила Рухама, - вы бы там передрались?

- Да не в этом дело. Что мне с ней драться? И, скорее всего, она нормальная и симпатичная, у Боба всегда был хороший вкус.

- Почему же ты не поехала?

- Ага, представить только себе, как все ребята будут пялиться на нас и размышлять, кто из нас лучше, и сравнивать в уме. С какой стати? Я не хочу весь поход только и думать о том, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы не оказаться слабее или глупее. И Боб…

- Что Боб?

- Как он мог так обрадоваться тому, что я не поеду?

- Но ведь он уговаривал тебя передумать.

- Да, но я-то видела, что он страшно рад. Лучше бы он ушел совсем, и тогда было бы проще.

- Мужики - они такие, - покачала головой Рухама, разгрызая очередной орешек, - хотят себе всех сохранить на всякий случай.

- Я думала сама уйти. Но хлопать дверью - это так пошло. И потом, с какой стати. Мне же было с ним совсем неплохо. Эта Майя, она мне совсем не мешала, пока…

- Пока не заняла твоего места.

- Ну, наверное, можно сказать и так, - вздохнула Тамара, - А с другой стороны, хочешь-не хочешь, а мужик постепенно завоевывает какое-то место в твоей душе… - она покосилась на Рухаму, - то есть это, наверное, тебе должно быть понятно лучше, чем мне.

- Угу, - согласилась Рухама, стряхивая крошки с платья, как же, как же, нам, душам, это совершенно понятно. Может, музыку поставить какую-нибудь, все равно сидим?

Она подошла к стойке с дисками, выбрала один и вставила в проигрыватель.

- Ой, «Болеро» Равеля не надо, пожалуйста, - взмолилась Тамара.

- Да? - удивилась Рухама. - А я думала, что тебе нравится. Оно такое бодрящее. Ну, хорошо, тогда может что-то нежное такое, сентиментальное, как ты считаешь, Сен-Санса, например?

Тамара устало кивнула. Пусть будет. Сил больше не было. Она легла на диван и закрылась пледом.

Только представить себе, что это надолго, навсегда. Никогда не остаться одной. Вечно с этой Рухамой, которая жует пирожные и знает все о тебе и никуда не денется, пока…

Пока что? Как разобрать этот завал? Как разобраться с самой собой и с миром?

Ночь спускалась на землю. Закрыть глаза и все забыть. Спать и не думать, и не вспоминать. Не думать о том, что завтра будет утро и все начнется снова. И снова безнадежные поиски выхода. Я раковина, и во мне растет жемчужина.

Утро прогладывало через занавески, когда Тамара открыла глаза. Кофейных чашек на тумбочке не было. Не было и Рухамы, однако вчерашний разговор так ярко помнился, что просто трудно было себе представить, что это был только сон. И даже, как ни странно, было жаль, что все так просто кончилось. Было бы интересно снова эту Рухаму повидать, поболтать о том о сем, в глаза заглянуть. Но, видимо, души не всегда приходят так запросто к тебе в гости.

Тамара встала и вышла на кухню. Кухонное окно было открыто, и с улицы плыл в кухню запах свежести, осени и ночного дождя, а на высоком табурете, у кухонного стола сидела Рухама и жевала очищенную морковку. Еще куча таких же морковок лежала в мисочке на столе. Рухама встряхнула своими блондинистыми кудрями и улыбнулась во весь рот Тамаре:

- Вот, ешь, вкусно!

Тамара посмотрела ей в глаза, улыбнулась в ответ, и взяла морковку.

Жить с душой

 
Повествующие Линки
· Больше про Israel
· Новость от Irena


Самая читаемая статья: Israel:
М.Генделев. Два стихотворения.


Article Rating
Average Score: 0
Голосов: 0

Please take a second and vote for this article:

Excellent
Very Good
Good
Regular
Bad



опции

 Напечатать текущую страницу  Напечатать текущую страницу

 Отправить статью другу  Отправить статью другу




jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.072 секунд