Jewniverse - Yiddish Shteytl - АНДРЕЙ ИЛЛАРИОНОВ. Свободный навсегда

Борис Ельцин прожил жизнь свободного человека. И ушел из нее свободным.
Главное в своей жизни он делал самостоятельно. Начиная с баньки для деда, собранной по бревнышку его юношескими руками. До эпической отставки с кремлевского трона в последний день ХХ столетия.
Самостоятельность – это качество свободного человека.

Ельцин был диссидентом. Выросший в семье репрессированных, он всю жизнь шел наперекор. В 1986 году в нарушение всех правил партийный бонза отправился по московским троллейбусам и магазинам. Летом 1991-го приказал изменить место посадки командиру самолета, на котором возвращался из Казахстана в Москву. И тем самым спас себя и своих спутников от поджидавшей его у летного поля группы захвата КГБ. Утром 19 августа наперекор помощникам и советникам отправился в Белый дом – навстречу тягостной неизвестности. И почти гарантированной гибели.
Диссидентство – это особенность свободного человека.

Ельцин отвечал за свои поступки. И за те, что вели к великим свершениям – победе над коммунизмом, мирному роспуску империи, освобождению экономики, демократической Конституции. И за те, что стали самыми тяжелыми ошибками, – Указу 1400, чеченской войне, фальсификации выборов 1996 года. Но он не прятался за чужие спины, не перекладывал вину, не уходил в кусты. Он не говорил, что берет ответственность, — он ее брал. В том числе и за то, что делалось не только им, за то, в чем была не только его вина, за провалы других. Он не прикрывался чужой некомпетентностью, не ссылался на чужую слабость, не сдавался от чужой подлости. Он брал всю ответственность на себя. За гибель ребят при обороне Белого дома. За гиперинфляцию и экономический спад. За ужасы войны. Он прикрывал собой других, расплачиваясь своей поддержкой и популярностью.
Уметь брать ответственность и уметь нести ее – это прерогатива свободного человека.

| (Фото: NG.ru)

Ельцин ошибался. И его ошибки – подстать ему – огромны. Но он оказался одним из очень немногих в российской политике, кто не боялся их признавать. И, насколько возможно, исправлять. Со сносом дома Ипатьева и созданием мемориала на его месте. С началом первой чеченской войны и ее завершением. С публичным принесением извинений российскому народу.
Способность признавать ошибки – это настоящая сила. Она дается только свободному человеку.

При невероятном политическом чутье Ельцин мог быть поразительно наивным. Его можно было убедить в существовании «38 снайперов» в Первомайском и в «нерушимости курса рубля» накануне девальвации. Но какими бы издевательскими, зубодробительными, безосновательными ни были нападки прессы, он ни разу не позволил себе ни слова публичного упрека. Не говоря уже о репрессиях против журналистов.
Свобода слова понимается и ценится только поистине свободным человеком. Она неотделима от Ельцина.

Ельцин любил власть, ценил власть, цеплялся за власть. Трудно представить кого-то еще, кто бы так боролся за власть, за ее удержание. Зачем? Чтобы потом просто отдать ее? Так к власти относится тот, для кого она – ценнейший, редчайший инструмент. Кому власть нужна для дела, а не для самой власти. Кто не стал рабом ни своих друзей, ни своих соратников, ни своих спасителей. Кто не стал рабом и самой власти. Кто оказался выше власти.
Тот, кто стал, а на самом деле всегда являлся поистине свободным человеком.

При всех его загогулинах власть Ельцину была нужна не для себя. И не для его семьи. Это Семье потом понадобится власть Ельцина. Но не Ельцину. Ельцину власть была нужна для России. Кажется, не было ничего такого, что бы он не был готов сделать для нее. Для ее свободы и процветания он совершал и великие подвиги, и трагические ошибки. Он рвался к власти и отдавал власть – для России. Он тащил ее из коммунизма, из империи, из прошлого – ради ее будущего! Он толкал ее вперед, к цивилизации, к открытости, к свободе.
Каждый человек создает себе подобное. Несвободный человек в принципе не может создать свободное общество. Свободная Россия потому и появилась, что Ельцин и люди 1991 года уже были свободными.

Для России, для «дорогих россиян» у Ельцина что-то блестяще получалось, что-то катастрофически проваливалось. Не хватало образования, кругозора, опыта. Но, как теперь выяснилось, у уральского деревенского парня оказалось больше последовательности, патриотизма и человеческой порядочности, чем у иных выпускников столичных университетов.
Раб не может быть патриотом. Раб принадлежит вещам, деньгам, активам, корпорациям, друзьям, самой власти. Патриот принадлежит стране. Патриотизм – это свойство свободного человека.

Все годы своего президентства Ельцин подбирал преемника. Не для себя – для своей любимой России. До августа 1998 года он искал его среди «молодых экономистов». Все они – Гайдар, Чубайс, Немцов, Кириенко – последовательно провалили свой экзамен. После августа 1998 года поиск переместился в круг «молодых силовиков». Бордюжа, Николаев, Степашин проиграли кастинг еще быстрее. Восьмой кандидат выглядел лучше других. В нараставшем цейтноте выбор был сделан. Преемнику было отдано все – власть, ресурсы, душевная поддержка. Для чего? Для себя? Нет, для России! Самый главный, самый ценный, самый дорогой наказ: «Берегите Россию!»

Понадобилось немного времени, чтобы первые сомнения переросли в вопросы, вопросы – в возражения. Ельцин болезненно воспринял наступавшую реакцию. Как предательство не по отношению к себе – к России. Но остановить «марш в прошлое» ему не удалось. Непубличные обращения и публичные призывы остановиться были жестко пресечены. Электрическим разрядом пришло отчетливое осознание совершенной ошибки. Крупнейшей ошибки. Самой главной ошибки. Все, что делалось все эти годы, все, ради чего шла невероятная борьба, все, ради чего были принесены такие жертвы, — все, созданное им, Ельциным, ради российской свободы планомерно и методично уничтожалось.

Перед взором вставал образ профессора Плейшнера, на пороге проваленной бернской явки с ужасом осознающего, в чьи руки передано им самое ценное послание. Но слышащего лишь безжалостный вердикт холодных губ: «Вы ошиблись. Вы ошиблись!» И ответ самому себе: «Да, я ошибся…»

Что же делать теперь, когда страшная ошибка совершена? Когда в этом некого винить, кроме самого себя? Когда на ее исправление уже нет ни власти, ни здоровья, ни времени, ни даже возможности высказаться? Что делать? Видеть все это? Слушать? Терпеть? Смириться? Своим согласным молчанием освящать уничтожение своего детища – свободной России? Всю жизнь бороться за ее свободу и в конце концов ее хоронить? Не выйдет! Ельцин на это не пойдет! И в самой безвыходной ситуации он найдет выход. Выход свободного человека.

Главное решение своей жизни Борис Ельцин принял сам. Его сердце не выдержало боли за нынешнюю Россию.
И он ушел.
В знак протеста.
В знак несогласия.
В знак неприятия того, что сегодня происходит в России.
Свою свободу он не отдал никому. И остался свободным. Навсегда. Свободным человеком свободной России.

http://ej.ru/