Марк Азов. Черта оседлости.
Дата: Tuesday, May 04 @ 00:00:00 MSD
Тема: Diaspora




Ты задаешь мне, брат мой из галута, извечный еврейский вопрос:

– Ехать?..

Я, как ребе, открываю книгу, но не ту, а книгу своей жизни, которая называется почему-то "Ицик Шрайбер в стране большевиков", и гадаю по ней...

Мама Изи Шрайбера была легче ласточки, что гнездится в уголке окна: с такой же маленькой головкой и словно бы нарисованной прической лаково–черных волос. Она светилась голубым. Изя знал наперечет все мамины жилки на руках и на шее.

– У вас кожа фэль-дэ-пэрсовая! – восхищался один курортный мамин поклонник, и Изя ненавидел этого пошляка за то, что маме нравился его сомнительный комплимент. Сравнивать Изину маму с каким-то, простите, чулком?..

Изя не видел вокруг людей, достойных любить его маму, а маме он мог простить только любовь к больным.

Она приходила домой из диспансера сама больная:

– Сегодня у меня было пять вдуваний.

Поддувать легкие туберкулезным – конечно, это тяжело. Вон шофер Марко накачивает шины, и то спина мокрая, хотя у шофера ряшка – на авто не объедешь, но он ругает шины и пинает ногой... А мама помнит каждого больного, откуда бы ни приехал. Одного, из Сибири, она называла "Мой сибиряк".

И вдруг Ицику, еще маленькому, попалась книга с удивительной фамилией автора "Мамин-Сибиряк". И он ни на секунду не усомнился, что это и есть тот самый мамин больной.

Вряд ли маминым сибирякам, нет, не писателям, а больным, известно, как становились врачами такие, как Изина мама. Даже Изин отец Шрайбер-старший, когда он был младшим и ходил женихаться на Петинку, где Изина, тогда еще не мама, жила у старшей замужней сестры, – даже он не предполагал, какой его ждет удар, когда эта детективная история станет достоянием...

Он еще не успел снять армейскую кожаную фуражку со звездой, впрочем, другой у него не было, как вездесущая партия бросила его на "комод" (коммунальный отдел). Не спешите смеяться. Предыдущая любовь товарища Шрайбера была вообще "замком по морде" – так было написано на дверях ее кабинета: заместитель комиссара по морским делам. Буква "л" – "мордел" – не уместилась: двери узкие, как и "дверца в ее сердце", куда не смог протиснуться папа Шрайбер. Но то было в Азове, а это – в Харькове, где он, уже надрывая пупок, тащил очередной свой воз – коммунальное хозяйство огромного города.

Среди всех насущных забот: от депо для трамваев и до воды для собак – наш "воинствующий безбожник" умудрился воздвигнуть лично для себя алтарь, на котором раз в пятидневку сжигал свое сердце перед образом херувима с профилем Карменситы и пружинками черных волос на гордой тоненькой шейке. Красотой, умом, образованностью и даже ростом она возвышалась над ним и казалась недоступной... Как вдруг... Откуда-то выполз змей (он вылез из архива губкома) и прошипел:

– Слухай, Якив-Мейше: до кого ты ходишь?! До сих пор он называл его "товарищ Шрайбер", потому что по имени и на "ты" обращались друг к другу только товарищи по партии. Шрайбер самому Орджоникидзе говорил "Серго", а сам Орджоникидзе называл его Яшкой. А этот труженик дырокола откопал и второе имя, которое Яшке дали в детстве (когда он опасно болел), чтобы обмануть ангела смерти. Надеялись: вместо Янкеля унесет Мойшу. Но, слава Б-гу, оба уцелели. А что хорошего? Эта беспартийная сволочь с царскочиновничьим прошлым окончательно распоясалась, потому что отныне всесильный начальник губкомода был у него вот здесь, в папочке с коленкоровой обкладочкой и слюдяным оконцем.

– Бачишь, вона ось тут зарегистрирована, у полицейском управлении!

– В качестве кого?

– Жовтобiлетниця.

Лучше бы он взял наган...

Но зачем ему наган, если он и со своим дыроколом проштрыкал живое сердце... Правда, только одному из двух: Якиву или Мейше. Евреи имеют свойство раздваиваться не только перед ангелом смерти. Один кричит: "Все! Конец! Точка!" Другой: "А может, тут какое-то недоразумение? Мало ли что?.. Опять эта проклятая неизвестность!" И отправляется выяснять отношения...

И слава Б-гу! До чего-то они с Фрейдочкой все-таки договорились в двухэтажном кирпичном домике на Петинке, иначе бы Изя Шрайбер вообще не родился. И мы бы с тобой, уважаемый читатель, не имели повода для знакомства.

Тайна была похоронена в семейных анналах, как и городские архивы, сгоревшие во время войны. Ицик, а с ним и мы, никогда бы не распутали этот детективный узел, если бы в поликлинике № 1 на Екатеринославской не работала подруга Изиной мамы – тоже врач, но не фтизиатр, как мама, а, как теперь бы сказали, "крутой стоматолог". Рост, плечи, голос, характер, муж перед ней – "на цырлах".

Через много-много лет, когда мамы уже не было в живых, Ицик пришел к ее подруге посоветоваться, что делать с зубом, который жить не дает, и лишь открыл рот, как уже вопрос с зубом отпал, и закусив кровавую ватку, он слушал рассказ о том, как Изина мама и "крутой стоматолог" еще до семнадцатого года поступали в Харьковский мединститут:

– Тогда не то, что сейчас: принимали даже ex nostris ("наших" – латынь), если они, конечно, медалисты. А мы еще в гимназии научились зубрить до обморока. Кому нужна местечковая дурочка, если она без золотой медали?.. Сплюнь!

Изя сплюнул ватку.

– Но поступить – это только полдела, – продолжала "крутой стоматолог", – надо было из занюханного местечка переехать, шутка сказать, в город Харьков! Поэтому нас снаряжали с особой тщательностью – мамули сдували все пылинки. Вещички отгладили, накрахмалили lege artis (опять латынь: "на грани искусства") и снабдили нас конвертами для станового пристава.

– А что было в конвертах?

– Пристав таких вопросов не задавал. Взял. И выправил каждой из нас "желтый билет".

– "Желтый билет" – это освобождение от воинской службы?

– От воинской – белый! А желтый давал право заниматься проституцией... Закрой рот. Ну что ты на меня так смотришь? Как бы мы иначе жили в Харькове?

– А что, вам стипендии не давали?

– Не думала, что у Фриды такой идиот! Нам не давали "права жительства". Хотя... откуда тебе знать?

Как раз Ицик знал: для "лиц иудейского вероисповедания" была установлена "черта оседлости". – Но Харьков, по-моему, был не в черте.

"Чтоб да – так нет, а чтоб нет – так да", – так ответили бы Изе в Одессе. Харьков всегда был где-то между: столицей и провинцией, Украиной и Россией, "чертой оседлости" и чем-то, что потом называлось "режимный город". Переехать в Харьков из Бердичева, например, было так же "просто", как теперь – в Австралию. Сходите в австралийское посольство и ознакомьтесь с перечнем дефицитных профессий, в которых нуждается зеленый материк...

– Чтоб далеко не ходить, – сказала "крутой стоматолог", – ты был у Лени и Рони Двоскиных на Бурсацком спуске?

– Ну.

– Видел у них ткацкий станок?

– Видел. Допотопный.

– Как ты думаешь, почему они его не сдали рядом – в Исторический музей?

– Не знаю.

– Это память о дедушке.

– Их дедушка был ткач?

– С чего ты взял? Дедушка Аврум был ученый. Он создал геометрию Лобачевского.

– А я думал, Лобачевский сам...

– Теперь все умные. А дедушка Аврум этого знать не мог – он читал только по-древнееврейски. И вообще, что ты сравниваешь?! В каких условиях работал Лобачевский, в каких дедушка! Дедушка Аврум свою геометрию написал в уборной, потому что бабушка Бася его гнала в лавку. Лобачевских в Харькове и без дедушки Аврума было, как собак нерезаных – полный университет! Потому бабушка Бася, как и мы с твоей мамой, отнесла приставу "конверт", чтобы дедушку записали ткачом и он мог торговать селедкой на законных основаниях.

– Зачем же тогда станок?..

– Да-а, ты, я вижу, далеко не Лобачевский!..

Ну, "не Лобачевским" он рос с детства. Способности Изи Шрайбера в сфере точных наук достаточно красноречиво характеризовал в свое время его школьный учитель математики незабвенный Зиновий Аронович Фельдман (тоже одна из достопримечательностей Харькова):

– Шрайбер, ви гинтяй (лентяй), пизздельник (бездельник), калека и больной человек!

Ну, а для того из читателей, кто тоже... еще не усек, зачем в комнате рыботорговца и тайного математика реба Аврума Двоскина стоял еще и ткацкий станок, у меня есть анекдот:

"– Рабинович, почему вы голый?

– А здесь никого нет!

– А почему – в шляпе?

– А вдруг кто-нибудь войдет?!"

– А вдруг кто-нибудь войдет! – пояснила "крутой стоматолог". – Увидит – стоит, так сказать, орудие производства, и успокоится.

– А у вас что стояло, когда вы с мамой... ну... э-э-э... проживали по "желтому билету"?

– Что у нас должно было стоять?! Какое орудие производства?! У нас стоял графинчик – жидовское угощение для квартального надзирателя к престольным праздникам... На лимонных корочках. Придет, хильнет, утрет усы:

– Христос воскресе, Фрейдочка! Христос воскресе, Леичка! И "докладает" начальству, что мы честно исполняем свой долг, вовремя проходим врачебный осмотр и вообще не злоупотребляем терпимостью общества.

А то, что мы две невинные девицы из порядочных еврейских семей, – так кому это мешает? Как устроен мужчина, мы постигали на лекциях, ну... еще и на трупах в анатомичке. Вполне достаточно, чтобы ввести ему катетер точно по адресу.

...На этом наш экскурс в прошлое можно бы и закончить, краткость – сестра таланта. Но я, как назло, у моих родителей единственное дитя. Да и как не посочувствовать папе Шрайберу? Много ли он добился своей революцией? Он, правда, не много и хотел. Не власти, как некоторые думают, над всем подлунным миром, а всего лишь равенства с коренным населением. Чтоб наши девушки не с "желтым билетом" поступали в мединституты, а дедушки шли в Лобачевские не через ткацкую мастерскую, рыбную лавку и клозет. Равенства ему хотелось, аж свербило кое-где. Ну вот и добился. Все стали равны. Всем, всем, всем гражданам России, не "лицам иудейского вероисповедания", потребовалось "право на жительство". Только при Советах это стало называться "прописка", а еще – "лимит". В Москве семидесятых "крутой стоматолог" и Изина красивая мама назывались бы "лимита". Если к тому же припомнить, что и в турпоездку за рубеж без мыла не пролезешь, то мы семьдесят лет всей дружной семьей "народiв-братiв" проживали в "черте оседлости". A ex nostris (наши) к тому же сидели "в отказе"...

И вдруг получилось, как в анекдоте, который когда-то мне рассказывал турецкий поэт Назым Хикмет: "У чешского еврея пана Кона спросили при приеме в партию:

– Что вы будете делать, если откроют границу с ФРГ?

– Я залезу на дерево.

– Зачем?

– А вы хотите, чтоб меня затоптали, когда все ринутся туда?!"

Вот так же и с тобой, мой брат из галута: рухнула "черта оседлости", все народы, даже самые русские, бросились наутек, а ты сидишь на дереве и спрашиваешь:

– Ехать?..

Значит, я читателя обманул: есть еще черта оседлости, но она не снаружи, а внутри тебя. Да и меня – тоже, хотя я и уехал. Рубцом через все сердце. Попробуй переступи эту незримую черту оседлости, когда не переступил ее даже Терах, покинувший Ур Халдейский.

А преодолел ее только Авраам, когда оставил дом отца своего... и разбил его идолов





Заметки по еврейской истории



Это статья Jewniverse - Yiddish Shteytl
https://www.jewniverse.ru

УРЛ Этой статьи:
https://www.jewniverse.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=340
Jewniverse - Yiddish Shteytl - Доступ запрещён
Уроки идиш
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Jewniverse - Yiddish Shteytl: Доступ запрещён

Вы пытаетесь получить доступ к защищённой области.

Эта секция только Для подписчиков.

[ Назад ]


jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.036 секунд