Семен РУЖАНСКИЙ. Четыре года рядом с Гитлером.
Дата: Sunday, August 29 @ 00:00:00 MSD
Тема: Holocaust


Интервью с еврейской семьей, которую спасли немцы


Можно ли поверить, что в самом сердце Германии, в Берлине, в начале 1942 года проживало 33,000 евреев, большинство из которых как рабы работали на разных предприятиях, в том числе и на поставляющих продукцию вермахту? Я впервые услышал об этом в синагоге Брит Кодеш на презентации книги Барбары Ловенхайм Survival in the Shadows, подзаголовок которой - Seven Jews Hidden in Hitler's Berlin - и привел меня в тот день в синагогу.
Представляя книгу, автор сказала, что в ней нет ни слова вымысла. Все, что она написала, действительно имело место: более пятидесяти немцев во время Второй мировой войны в течение почти трех лет укрывали в Берлине самую большую из спасенных еврейских семей - семь человек! В подтверждение сказанного Барбара представила присутствующим проживающих в Рочестере (штат Нью-Йорк) членов этой большой семьи - супругов Эллен и Эриха Арндт. А затем она привела цифры и факты, которые не могут не потрясти воображение.



В 1933 году в Берлине проживало 160,000 евреев - треть всего еврейского населения Германии. К началу первой депортации евреев, в 1941 году, в Берлине, несмотря на интенсивную эмиграцию, все еще проживало 80,000 евреев. В октябре 1941 года ушел первый транспорт (около 1000 человек) в гетто г. Лодзи. К январю 1942 года было отправлено в лагеря Польши, Риги и Каунаса 10,000 евреев. Пожилых евреев отправляли в Терезин (Чехия). Чуть позже поезда с евреями пошли напрямую в лагеря смерти - Освенцим и Биркенау. К концу 1942 года более 60,000 евреев Берлина были отправлены в гетто Восточной Европы, в Терезин и в концлагеря, расположенные на территории Польши.

По мере продвижения немецкой армии на Восток германское руководство форсировало замену на заводах одних рабов - немецких евреев на новых - жителей оккупированных территорий, неевреев. И чем больше прибывало "русской рабочей силы", тем чаще поезда смерти доставляли в концлагеря очередные партии евреев. И все же к началу 1943 года в Берлине все еще оставалось более 11,000 евреев. Стали регулярными облавы по выявлению евреев, прячущихся на заводах. Одна из таких акций закончилась успешно - было поймано 7000 евреев. Но Геббельс бесновался: все же 4000 удалось скрыться.
Пойманных пытали, добиваясь у них сведений об укрывающихся евреях; сломленным пытками гестаповцы предлагали в обмен на нужные сведения индульгенцию - право проживать в Берлине и даже освобождение их родственников из концлагерей. Те, кто соглашался на такую сделку с совестью, получили название пкушаук (ловители), а тех, кто скрывался, уходя в подполье, стали называть U-boat (субмарины).
Согласившиеся сотрудничать с гестапо не догадывались, что как только они перестанут "поставлять" новых евреев, их самих, несмотря на все "заслуги", отправят в концлагеря.
И все же, как это ни поразительно, 1400 евреев-берлинцев дожили до победы над фашистской Германией. Их спасали соседи и знакомые, обычные немцы - домохозяйки и владельцы салонов, аристократы и профессора, простые рабочие и хозяева предприятий, военные, дипломаты и даже проститутки. И это в то время, когда по приказу гестапо от 24 октября 1941 года уличенных в помощи евреям отправляли в концлагеря.

По заданию редакции я договорился с супругами Арндт об интервью для "Форвертса". Они сразу согласились и любезно предложили встретиться у них дома.
Дверь открыла Эллен, аккуратно и скромно одетая пожилая женщина. Мы прошли в гостиную, увешанную многочисленными картинами и фотографиями внуков и правнуков. Подготавливая к интервью диктофон и фотоаппарат, я исподтишка наблюдал за своей собеседницей. Если бы я не знал, что она - мать двоих дочерей, бабушка шестерых внуков и двух правнуков, я ни за что бы не поверил, что ей пошел девятый десяток. А ведь она почти три года провела в подполье, которое находилось всего в пяти минутах езды от Рейхстага. Ее по-прежнему голубые глаза светились доброжелательностью. Потом в комнату вошел Эрих, высокий подтянутый мужчина с обаятельной улыбкой. Поразило его не по летам крепкое рукопожатие.
Вначале хозяева интервьюировали меня - они попросили рассказать все о "Форвертсе": на кого рассчитана газета, какова ее основная тематика и география распространения. А потом вопросы стал задавать я.

- Какова была еврейская жизнь в догитлеровской Германии?
Эллен: - Вы знаете, мои родители были светскими евреями. Однако мы отмечали все еврейские праздники. В эти дни дедушка закрывал свой магазин, собирал всю семью и читал молитвы. Иногда, поскольку мы были единственной еврейской семьей на весь наш городок Блессен, мы ездили на Рош ха-Шана, Йом Кипур или другие праздники в близлежащий город, где была синагога.
Эрих: - А в нашем берлинском районе Kreuzberg проживало более шести тысяч евреев. Здесь была синагога, в которой, кстати, прошла моя бар-мицва. Мои родители, как и родители Эллен, строго не придерживались религиозных норм, хотя регулярно отмечали все главные еврейские праздники. А вот мои дедушки и бабушки были ортодоксальными евреями, строго соблюдали кошер, а мамин отец даже содержал кошерный магазин.

- Как изменилась ваша жизнь с приходом Гитлера к власти и особенно после "хрустальной ночи" (9 ноября 1938)?
Эллен: - Дедушка пользовался в городе уважением, и все к нему относились хорошо. С приходом Гитлера все изменилось: началось с того, что дедушкин магазин стали бойкотировать служащие муниципалитета, потом к ним присоединились и другие немцы. Знаете, хотя наша семья всегда ладила с немцами, мы ни на минуту не забывали, что мы евреи. Что мы это мы, а они это они!
О "хрустальной ночи" - для нас она закончилась печально: дедушку арестовали, в тюрьме его парализовало, и он умер. Моя мама вынуждена была за бесценок продать дом и дедушкин магазин, и мы переехали в Берлин.
Эрих: - В нашем районе Берлина преимущественно проживали рабочие, многие из них до 1933 года состояли в социал-демократической партии. Поэтому в нашем районе в ту ночь было тихо, а что было в центре Берлина, мы сами не видели. Что касается перемен в жизни, то мы их почувствовали задолго до этого. Сперва мой отец - врач, награжденный "Железным крестом" за участие в Первой мировой войне, - в июне 1938 года получил письмо, что с октября его исключают из Медицинского регистра, то есть с этого момента он больше не врач, а Krankenbehandler (лекарь), и ему категорически запрещается лечить арийцев. 15 августа меня исключили из гимназии, а отец получил предписание перейти в более "подходящую" квартиру. Затем последовало ограничение на покупку продуктов - только хлеб, картошка, макароны, капуста и репа. И никакой одежды и обуви!
- Эрих, я знаю, что у вашей семьи была эмиграционная американская виза и ваш отец отдал ее своему племяннику Хайнцу, чтобы спасти его от концлагеря. В результате ваша семья осталась в Германии. Простите за жесткость вопроса, но не жалел ли ваш отец или кто-либо из вашей семьи, что вы сами не воспользовались визой и тем самым обрекли себя на четыре года непрерывной борьбы за жизнь?
- Никто из нашей семьи никогда не сожалел об этом. Тем более я (Эрих улыбается), поскольку в этом случае я, может быть, навсегда расстался бы с Эллен.
- Вы с сестрой Рут и Эллен убеждали отца с матерью уйти в подполье. Но был ли у вас хоть какой-то план - где и как вы найдете спасение?
Эрих: - Особенно трудно было убедить отца. Он понимал, что ни его "Железный крест", ни моя высокая рабочая квалификация не могут служить защитой. Но он не мог поверить, что в стране, всегда царил закон и ordnung (порядок), люди могут быть уничтожены только за то, что они евреи. Мы знали одно: лучше погибнуть в Берлине, чем попасть в концлагерь. Никакого четкого плана у нас не было. Но мы даже не могли представить себе, сколько немцев будут самоотверженно укрывать нас.
- С чего начался ваш переход на подпольную жизнь?
Эрих: - Согласившись наконец уйти в подполье, отец немедленно стал заниматься подготовкой. Он продумывал все до мелочей - от того, что взять с собой, и до записки о решении семьи покончить жизнь самоубийством - такую записку надо было оставить в квартире, чтобы сбить с толку преследователей. Отец попросил о помощи своих давних пациентов Макса и Анни Гехре, дочь которых он спас от смерти. И хотя за укрывательство евреев любого немца ждало жесточайшее наказание, Макс и Анни, ни секунды не раздумывая, дали согласие приютить у себя доктора, но только его одного, поскольку у них была очень маленькая квартира. Неутомимая Анни, которая потом оказалась основным связующим звеном между многими спасителями, обратилась к Фриде Лефербе - своей подруге и также пациентке доктора - с просьбой дать убежище остальным членам семьи Арндт: маме, моей сестре Рут и мне. И Фрида сразу согласилась предоставить нам кров.
Эллен: - А нас с мамой временно приютила наша знакомая по Блессену.
Эрих: - К 9 января 1943 года все было готово для перехода на положение U-boat. Перед тем как покинуть квартиру, отец выдал мне на всякий случай ампулу с цианистым калием, которую просил всегда иметь при себе. В этот же день и Эллен вместе с ее мамой покинули свой дом.
- Вы готовы были использовать эту капсулу?
- Если бы меня схватило гестапо, я, не колеблясь, использовал бы яд.
- Я знаю, что всего в вашем спасении принимало участие почти 50 человек. Значит ли это, что вы постоянно меняли укрытие?
Эрих: - Да, конечно. Кроме отца, который с первого дня и до победы прожил под крышей Гехре, все остальные время от времени по разным причинам должны были уходить от одних укрывающих к другим.
Эллен: - Бывали такие курьезные случаи, которые могут показаться частью авантюрного романа. Однажды мы почувствовали, что соседи Фриды что-то заподозрили. Надо было срочно найти новое укрытие, и тогда Анни Гехре в момент не могла найти никого из надежных знакомых и устроила меня и Рут на квартиру фрау Лебольд - женщины, фанатично преданной Гитлеру, - выдав нас за специальных агентов по выявлению врагов Рейха! Потом нас пристроили няней и кухаркой в семью полковника вермахта. А в апреле 1944 года для Рут и Лины (матери Эриха) находят убежище в семье испанского дипломата доктора Хосе Сантаелла.
Эрих: - А я, когда не смог уже больше жить у Фриды, попросил Макса Кохлера разрешить мне спать на его фабрике в размещенной на чердаке подсобке. На что Макс ответил: "Раз уж я решился взять на работу еврея, так сделаю все, чтобы наци его не нашли". Эта подсобка стала моим приютом до конца войны. Когда Эллен в очередной раз надо было искать укрытие, я, чувствуя доброе отношение Макса, обратился к нему с просьбой разрешить и ей ночевать в подсобке. И снова Макс и его сын Ганс, не задумываясь, согласились.
Эллен: - Прежде чем оказаться в подсобке Макса мне и моей маме пришлось сменить не одно убежище. Какое-то время мама даже укрывалась в борделе. В конце концов почти все мы, за исключением доктора Арндта, в сентябре 1944 года оказались на чердаке в подсобке Макса Кохлера. Я как сейчас помню его ответ на очередную просьбу Эриха позволить всем нам (а нас было шестеро, включая Бруно - знакомого Эриха по школе и будущего мужа Рут) жить у него на чердаке: "Не все ли равно, убьют меня наци за укрывательство одного еврея или шестерых?".
Там мы и дождались освобождения! Из наших спасителей шестеро были впоследствии признаны Праведниками мира - это Анна и Макс Гехре, Клара и Макс Кохлер, Кармен и Хосе Сантаелла.
- А что вы можете сказать о своих освободителях - воинах Красной Армии?
Эллен: - Только хорошее. Как только они узнали, что мы евреи (а мы специально надели свои желтые звезды), нам прежде всего принесли охранную вывеску на русском: "Еврейская квартира". (Эту фразу Эрих во время интервью произнес по-русски. - С.Р.). Не обошлось, правда, без курьеза. Вдруг появился офицер, который сказал, что он не верит, будто мы евреи: не может быть, чтобы в Берлине остались живые евреи. Офицер приказным тоном обращается к Эриху: "Прочти мне Шма Исраель"! Но когда он услышал - "Шма Исраель Адонай Элогейну, Адонай Эхад...", он бросился обнимать Эриха: "Понимаете, - сказал он на смеси идиш и немецкого, - я тоже еврей. Я не могу поверить - вы единственные живые евреи, которых я встретил, пройдя с боями от Москвы до Берлина!". Офицер слушал рассказ Эриха, качал головой и плакал. На другой день он принес целый ящик продуктов. Больше мы его никогда не видели.
Вскоре нам выдали специальные удостоверения жертв фашизма, по которым мы получили право в первую очередь вселяться в свободные квартиры.
- Как вы можете объяснить, что так много немцев, рискуя жизнью - своей и своих близких, спасали вас? Что ими двигало - гуманизм, религиозные убеждения или просто порядочность? Или это делалось в знак благодарности и уважения к доктору Арндту?
- На этот вопрос (а мне его часто задают) у меня нет однозначного ответа. Все-таки, наверное, главное - это порядочность плюс благодарность своему врачу. И не забывайте, что мы жили в районе, большинство жителей которого были настроены против Гитлера.
- Эллен, но была Стелла (вы называли ее имя) и другие евреи, которые помогали вылавливать евреев. Кстати, дожила ли она до победы и какова ее судьба?
- Да, я знала Стеллу, мы вместе ходили на курсы шитья. Почему она пошла на сотрудничество, трудно сказать. Когда мы узнали, что она стала Greifer, мы тщательно избегали встреч с нею. Она сдала более трехсот евреев и так вошла во вкус этой "работы", что продолжала ее даже после того, как ее родных сослали в концлагерь. Ей, по-моему, единственной из "ловителей" удалось дожить до победы. Ее судили, несколько лет она провела в тюрьме. Потом она сама судилась, пытаясь как-то оправдать свое поведение. Ни я, ни Эрих даже не пытались с ней связаться. Знаем, что года три или четыре назад она умерла.
- С кем из спасенных евреев U-boat вы встречаетесь или поддерживаете связь?
- Сразу после окончания войны нас собирали в мэрии, но потом большинство из спасенных разъехались по всему свету. И мы, не успев как следует познакомиться, потеряли друг друга из виду. К тому же не забывайте, что многие из спасенных были пожилыми людьми, и большинство из них уже давно покинули этот мир. Кроме того, к сожалению, некоторые все еще "живут в подполье" - они только и говорят о перенесенных страданиях, а это ужасно. Наша семья никогда не забудет те страшные годы, когда каждый день мог оказаться последним днем жизни. Но нельзя же всю жизнь жить прошлым!
- Эллен, ваша мама, да и вы с Рут и Эрихом позволяли себе такие авантюрные поступки, которые могли закончиться концлагерем. Средь бела дня выходили на улицу!.. Что это - простая бравада или просчитанный риск?
- Вы сами ответили на свой вопрос. Да, это просчитанный риск. Во-первых, не было сил безвылазно сидеть в клетках-убежищах, где иногда мы днем даже не могли пойти в туалет, чтобы шум шагов и воды не вызвал подозрения. А во-вторых, мы были уверены: никому не придет в голову, что евреи могут позволить себе открыто "пойти в люди". Тем более что никто из нас внешне ничем не отличался от немцев. И не забывайте, что мы были молоды. Например, Эриху и мне в конце войны было чуть более двадцати лет!
Но начало нашим авантюрам положила моя мама, Шарлотта. Когда мы уходили в подполье, она в числе вещей первой необходимости взяла с собой чернобурую лисицу, красивое выходное платье и модную шляпу. И вот, облачившись в элегантную одежду, мама шла в ресторан. Она смело входила в зал и подсаживалась к выбранному заранее офицеру высокого ранга, заказывала себе самую вкусную еду, а когда подходил момент расплаты, она рылась в своей изящной сумочке и с наигранной растерянностью сообщала, что карточки на обед оставила дома. Немецкий офицер с готовностью предлагал за нее расплатиться и, как правило, предлагал вновь встретиться - мама была очень привлекательна. Она соглашалась и, конечно же, никогда не являлась на эти свидания. Когда я с Рут попробовали повторить мамин фокус, то чуть было не попались. После обеда мой "меценат" захотел, чтобы мы продолжили встречу в более интимной обстановке, и я еле унесла ноги.
Рассказывает Эрих.
- К октябрю 1943 года я уже десять месяцев находился в подсобке Макса Кохлера. Мне шел двадцатый год, и я ужасно томился неволей. Как-то раз, просматривая газеты, которые оставил Ганс, я увидел объявление, что в Берлинской опере будут давать "Мадам Баттерфляй". И у меня появилась сумасшедшая идея пойти в театр. "Пойдем!" - предложил я Эллен. И услышал в ответ: "Ты сошел с ума! Это же так опасно - там может быть Гитлер!". Но я настаивал на своем, убеждая, что Гитлер там не появится, потому что он любит только Вагнера. (Как будто Гитлер сам будет заниматься в опере поиском евреев!) К тому же я предложил взять с собой еще и Шарлотту и для страховки пригласить работающего с нами Манфреда, члена "Гитлерюгенда". Наконец Эллен и Шарлотта согласились, и мы пошли в оперу. У входа в зал меня перехватил знакомый по школе, который шепнул, что в театре может быть Стелла. И, хотя спектакль захватил меня, я ни на секунду не забывал выискивать Стеллу. Все обошлось - Стеллы там не было. Облавы тоже не было - кому придет в голову, что Г-ищфе могут оказаться в опере!
Рассказывает Эллен.
- Как-то под Рождество я с матерью, совершая очередную вылазку в центр Берлина, на Potsdamer Platz заметили большой плакат, извещающий о рождественском вечере СС. "Пойдем", - сказала я, взяв маму под руку. "Ты что, с ума сошла? На вечер к нацистам? Я отказываюсь!" - чуть ли не закричала Шарлотта. "Но там тепло, и никто не заподозрит, что мы - евреи, которые должны скрываться от всех", - настаивала я. И мама поддалась уговорам. Мы подошли к зданию, охрана услужливо открыла двери. Весь зал был заполнен офицерами и гражданскими лицами, на сцене выступали певцы и танцоры. К нам подошел официант: "Коньяк? Печенье?" "Спасибо, да", - сказала мама. Мы наслаждались теплом и угощением. Вечер подошел к концу, и мы вместе со всеми направились к выходу. Вдруг (ах, это страшное "вдруг"!) меня, извинившись, аккуратно взял под руку офицер-эсэсовец: "Я бы очень хотел увидеть ваш дом". Я была в оцепенении от его твердой руки и не могла произнести ни слова, но тут на помощь пришла мама: "К сожалению, это невозможно: муж Эллен только что вернулся с фронта, и он не поймет ее появления с незнакомым мужчиной". Офицер обескураженно проговорил: "Да-да, я понимаю". Мы с мамой чуть ли не бегом добрались до своего убежища и еще долго не могли прийти в себя от сознания, какой катастрофой мог обернуться наш "цирковой" номер.
- Эллен, однажды вы обнаружили, что ваша лапша поражена червями. Вы сварили эту адскую смесь и подали на ужин, когда как следует стемнело. Ваши близкие ничего не знали. Но как вы сами могли есть это?
- Да я была уверена, что после кипячения эта живность будет неопасна. Но, честно говоря, я такое блюдо не ела, сказав, что уже поела на работе.
- Так вы еще и умудрялись работать?
- Да, конечно. В то время все нуждались в работниках, и наши "опекуны" Гехре и другие пристраивали нас к очень надежным людям, многие из которых знали, что мы евреи. И уж, поверьте, работали мы очень добросовестно, будь то уборка, уход за детьми или приготовление пищи.
- И все-таки, как вы решились работать у полковника вермахта, у испанского атташе?
- Я уже говорила, что нас пристраивали только к очень надежным людям. Хотя, конечно, всякое могло случиться. Полковник Вехлен занимался торговлей в довольно крупных масштабах - скупал по дешевке товары на оккупированных территориях, а затем продавал их с огромной наценкой на черном рынке. Он, конечно, понимал, что мы много видим, но был уверен, что будем молчать и не предадим его. А что касается семьи испанского атташе Хосе Сантаелла, то он и его супруга Кармен вообще относились к евреям хорошо - таковы были их глубокие религиозные убеждения.
- Эллен, уже при второй вашей встрече с Эрихом, в июне 1939 года, он сказал, что собирается на вас жениться, что вы уедете в Америку, у вас будет двое детей и большой "бьюик". Как вы реализовали этот его план?
- Вы знаете, у нас была любовь с первого взгляда, и у Эриха даже ни на секунду не было сомнения, что мы поженимся. Что же касается остальных его планов, то мы их полностью реализовали - как вы знаете, у нас две прекрасные дочери, внуки и правнуки. А что касается "бьюика" - Эрих всегда сходил с ума по автомашинам, отсюда и мечта об Америке. И эту свою мечту он тоже реализовал.
- Вы только ступили на землю Америки, как один из корреспондентов спросил: "How do you like America?" Теперь, почти полвека спустя, позвольте вам задать тот же вопрос.
- И теперь я, конечно, готова ответить на этот вопрос и вам, и всем читателям "Форвертса". Может быть, в Америке не все так совершенно (Эллен сказала - perfect. - С.Р.), но здесь намного лучше, чем где-либо. Помните об этом. And don't complain! (Или, переводя на русский, по-макаренковски - "Не пищать!" - С.Р.)

Послесловие к интервью

К сожалению, эта семья не обошлась без потерь: в концлагере Риги погиб отец Эллен Давид и ее тетя Иоганна, Бруно потерял свою мать Эллу и тетю Грету. Погибли Паула Арнолди, родная сестра матери Эриха, и многие другие родственники большой семьи Арндт - Левински - Гумпел.
В конце 1945 года Эрих и Эллен и Бруно и Рут официально поженились в той самой синагоге, где у Эриха прошла бар-мицва. Это была первая еврейская свадьба после войны. На следующий год молодые супруги вместе с Шарлоттой эмигрировали в Америку.
Здесь Эрих и Бруно, квалифицированные слесари-инструментальщики, очень быстро получили работу. Нашли работу и их жены. Вскоре к ним присоединились покинувшие Германию доктор Арндт с женой Линой.
В 1957 году Эриху предложили хорошую работу в Рочестере. Рут и Бруно, которому предложили работу в телекомпании CBS, надолго задержались в Нью-Йорке и лишь пару лет назад переехали к своему сыну в Калифорнию. Несколько лет назад Бруно скончался от рака. Умерли и их родители. Так что из "берлинской семерки" в живых остались трое - Эллен с Эрихом и Рут. Но их семейное дерево широко разрослось - ныне их всех, включая внуков и правнуков, почти двадцать человек.
Спасители, которые в военные годы были в основном людьми немолодыми, к сожалению, почти все уже оставили этот мир. Жива только Кармен Сантаелла, с которой Рут, Эллен и Эрих до сих пор поддерживают связь.

Forverts





Это статья Jewniverse - Yiddish Shteytl
https://www.jewniverse.ru

УРЛ Этой статьи:
https://www.jewniverse.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=525
Jewniverse - Yiddish Shteytl - Доступ запрещён
Уроки идиш
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Jewniverse - Yiddish Shteytl: Доступ запрещён

Вы пытаетесь получить доступ к защищённой области.

Эта секция только Для подписчиков.

[ Назад ]


jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.042 секунд