Эстер Кей. Маршал, XII
Дата: Monday, December 27 @ 00:00:00 MSK
Тема: Diaspora


28. ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

Приехав записаться на курсы иврита и поговорив с исполняющим обязанности раввина Йосей, Галя получила от него приглашение прийти в синагогу на субботу. В последующие недели начала открывать для себя (именно для себя, соотнося это со своей личностью, а не в связи с дедушкиными рассказами) совершенно новую перспективу: мир еврейских суббот, древних молитв, возвышающих душу песен. Обнаружила в кабинете Йоси полочку с книгами на русском языке, из которых явствовало, что Творец мира избрал евреев и велел им служить Ему особым, еврейским, образом... Когда и Эсфирь, и дедушка в свое время об этом говорили, то ей верилось и не верилось, а тут, в книгах, было черным по белому на русском языке написано: избранный народ! Ну, раз избранные, то, значит, никак нельзя продолжать жить прежней жизнью. Надо что-то менять.
...Раввин Йося внимательно выслушал высказываемые Галей вслух мысли и, казалось, был очень рад этому ее стремлению влиться в то, что в книгах называлось «полноценной еврейской жизнью». Только вот беда, ответил он, разводя руками, — нет пока что в Ростове такой «полноценной еврейской жизни», есть лишь попытки ее, эту жизнь, мало-помалу наладить, воссоздать. Хочешь принимать в этом участие — пожалуйста!
Вскоре оказалось, что Галя и ее мама — люди в синагоге нужные, просто необходимые. Мама предложено было (так как она не работала, выйдя на досрочную пенсию) взять под свое начало создаваемую там кошерную кухню. А Галя, с ее навыками секретаря-машинистки, могла стать работником синагогального офиса, который тоже был в стадии становления. Они посоветовались с папой, рассказали ему о том, что в синагоге им будут выплачивать небольшую зарплату, и папа, подумав, согласился на такой вариант. Хотя ему и было странно, что его жена и дочь будут работать в синагоге. Ему не верилось, что синагогальная деятельность больше не является запрещенной, опасной.

Йося, исполнявший обязанности раввина, отличался большим организаторским талантом. Он принялся налаживать общинную жизнь сразу же, как только политическая ситуация в стране стала это позволять. Однако семидесятилетний перерыв в еврейской жизни сказывался очень сильно: никто не шел в синагогу даже и тогда, когда это уже не было сопряжено с особым риском. Просто не было у евреев, кроме двух десятков молившихся по утрам старичков, никакой потребности ни в чем духовном, традиционном. Евреев в Ростове насчитывалось тысяч двадцать, но все они предпочитали обходиться без синагоги. Разве что на какой-нибудь традиционный праздник, память о котором сохранилась в семьях, душа у человека просыпалась, звала его к своим, за еврейский стол. Или же, когда через городскую газету синагога давала объявления об уроках иврита и английского, то тоже можно было рассчитывать на приход публики. Этими двумя путями Йося и собирал народ хоть изредка в синагогу, пытался пробудить интерес к общинной жизни.
— Как бы порадовался за меня дедушка! Теперь уже и я становлюсь настоящей еврейкой! — думала Галя, сидя в офисе и стуча на электрической пишущей машинке. Сколько всяких интересных материалов ей довелось прочесть в процессе печатания! Были и статьи для стенгазеты о датах еврейского календаря, и брошюры «Свода законов еврейской жизни», и рассказы о цадиках (праведниках), и тексты песен, и рецепты праздничных блюд... Все эти публикации ей нужно было красиво оформлять и вывешивать в коридоре синагоги для всеобщего обозрения.
Мама с удовольствием возилась на кухне, радуясь тому, что дочка у нее под боком и что не надо за нее волноваться... Ведь 17 лет — такой опасный возраст! А тут — Галя под полным ее контролем. И питание регулярное. Даже можно несколько раз в день спуститься из кухни на первый этаж в секретарскую и угостить ее то пирожком, то яблочком... Чего еще материнскому сердцу желать?
Каждое утро они с мамой радостно выходили из дома и садились в дребезжащий трамвайчик, который довозил их до Центрального рынка, а там мама закупала для синагоги разные овощи, рыбу. И вот, в одном из переулков, отходивших от рыночной площади, перед их глазами вставала величественная и настрадавшаяся за семьдесят лет синагога. Внутри, в голубых стенах и высоких узорчатых потолках ее, звучало молчаливое приветствие: «Здравствуйте, Лидия Яковлевна и Галя... Всевышний, Б-г Израиля, очень рад вас здесь видеть». Так, по крайней мере, чудилось Галиному утонченному слуху.
Она улыбалась приходившим на утреннюю молитву старичкам, которые прежде привыкли чувствовать себя запуганными и бедными, а теперь, похоже, стали ощущать чудесную безопасность своего молитвенного собрания... Взмахивали своими белыми талесами с кистями и усаживались молиться, держа в руках старинные коричневые книги...
Мама и Галя с помощью Йоси заносили продукты наверх, на второй этаж, и принимались за готовку. А иногда у Гали оставалось время еще и помолиться до начала рабочего дня в офисе. Разбирая еврейские буковки и сопоставляя их с русским переводом молитвы, она испытывала огромное наслаждение узнавания. Какое счастье, что благодаря дедушке она и раньше немного знала иврит, а теперь — припоминала! Сидя на балконе, предназначенном для женщин, она иногда отрывалась от чтения и смотрела в нижний молитвенный зал.
Дядя Яша и дядя Миша, главные в общине старики, делили между собой обязанности кантора. У дяди Миши голос был глуховатый, и звучал он с такой потрясающей искренностью, что хотелось плакать, слушая его. А дядя Яша умел выводить замысловатые мелодии с блеском профессионального исполнителя, но за красотой его пения не было слышно чего-то большего. Галя чувствовала, что дядя Миша своим голосом соединял себя и всех молившихся со Всевышним, с иными мирами... А дядя Яша — красиво пел молитвы. Была между тем и этим существенная разница.
После молитвы старички усаживались за длинный стол, который Галя с мамой накрывали для них заранее, и подкреплялись скромным угощеньем. В ходе его Йося рассказывал вслух что-нибудь связанное с недельной главой Торы или ближайшим праздником. Потом старички расходились по домам, а Галина мама готовила обед для ребят-школьников, которые после полудня учились у Йоси в кружке по ивриту и традиции. Галя в это время перепечатывала разные материалы, письма за границу, объявления — все, что требовалось для текущих синагогальных дел. Иногда помощь синагоге требовалась больше, чем обычно — например, в праздник Пурим, когда пришло, слава Б-гу, человек пятьсот на праздничное представление и ужин, а наутро после этого торжества Гале с мамой пришлось мыть целых пятьсот тарелок и приборов! Но, помня о наставлениях Эсфири Соломоновны, Галя воспринимала и такие авралы стоически. Главное, чтобы чисто было. Синагога — Б-жье место. Здесь надо выкладываться больше, чем ради своих собственных интересов. И маме такой подход был вполне понятен. Она при социализме была воспитана на шолоховских строчках:
«За день вспахать больше нормы очень трудно. Сможем ли мы? Все в наших руках, ответил Давыдов, а сам подумал: Умру, но сделаю. По-другому нельзя — позор всему рабочему классу!...Вот, например, у ружья есть деталь, которая стреляет. Она в ружье самая главная. Так и в колхозе — ударник самый главный человек...»
Все-таки хорошо, когда в человеке воспитано такое качество, как самоотверженность. Если раньше его, это качество, направляли не в нужном, не в еврейском направлении — ну, что поделать. Но зато когда нашел свое настоящее направление в жизни, то это качество, ранее выработанное, очень пригождается.
...Маршал той зимой тоже «вкалывал». Учеба учебой, а когда потребовалась рабочая сила для восстановления могил еврейских праведников на Украине, то он и еще один парень вызвались добровольцами объездить святые места и доложить начальству йешивы о положении каждого отдельного памятника. Разруха военных лет, борьба с религией, а в некоторых местах антисемитизм местных жителей были причиной тому, что могилы праведников пребывали в очень заброшенном состоянии. Их нужно было расчищать, устанавливать новые плиты, ограду.
Маршалу, с одной стороны, жалко было отрываться от учебы. Ведь он благодаря ей обрел свое полноценное самоопределение как еврей, как личность. Иврит — точнее, старинный, святой вариант этого языка — он освоил очень быстро, как и большинство молодых ребят, сидевших над ТАНАХом дни и ночи. К этому языку скоро прибавился другой — арамейский. На нем изучался Талмуд. А некоторые учащиеся овладели и идишем, чтобы читать беседы Любавического Ребе в оригинале.
Маршал постигал еврейские науки изо всех сил. При этом совершенно не думая о Гале. Она ему представлялась, наоборот, помехой, когда он, бывало, в йешиве сосредоточенно учился, хотел углубиться в материал, а ее образ помимо его воли вставал перед его мысленным взором. Он о ней не думал и не собирался думать. Но она все же была с ним. И к концу второго года разлуки он осознал, что любит ее. Зимой, когда он с товарищем счищал снег и мусор с могил праведников на Украине — в Нежине, Аниполе, Бердичеве — то просил, обращался с молитвами к Б-гу:
— Если это чувство настоящее — то пусть мои желания сбудутся. А если это обман, то пусть поскорее станет ясно, что обман. И пусть ее образ не мешает мне во снах. И если нам суждено пожениться, то чтобы это произошло в добрый и счастливый час, как положено по Торе.
Так просил Борух-Маршал, вовсю работая лопатой, разгребая и вычищая поверхность могильного камня, на котором вскоре уже можно было прочесть имя и титул святого праведника, рабби Леви-Ицхака из Бердичева...

29. ПОЕЗДКА В СТАНИЦУ

Весна распахнула свои объятия, на ростовских бульварах запахло фиалками, которыми торговали на каждом углу, живее замелькали рекламы в центре города, красивее и влюбленнее стали казаться люди, томительнее и нескончаемее — последние минуты заката, когда маленький красный шар, угасая, расплывался в сиянии впитавших золото дня облаков.
Галя по поручению Йоси разносила коробочки с мацой по домам разбросанных по городу еврейских семей, так как приближался праздник Песах. Она стучалась в двери, и хозяева, боязливо удостоверившись через глазок, что не бандиты за порогом, открывали замки и засовы и спрашивали, кого ей надо. Она протягивала коробку с мацой и называла имя пенсионера или пенсионерки, которой эта маца полагалась. Шли звать саму пенсионерку, и после паузы, во время которой раздавалось лишь шарканье ног в домашних тапочках по полу, из-за дверной цепочки показывалось худенькое, морщинистое еврейское лицо, и на нем был виден отпечаток тяжкой прожитой жизни, оправдывавший то изумление, с коим воспринимался подарок.
— Маца? Мне?— и человек беспомощно оглядывался по сторонам: не провокация ли это?
...Исполнявший обязанности раввина Йося знал не только тех евреев, которые таковыми числились, а и замаскированных под Ивановых и Петровых тоже. И их было немало. Всего в Ростове числилось двадцать тысяч «явных» евреев, но говорили, что «скрытых» наберется еще тысяч сорок.
— Можно я вам подскажу, где есть одна такая скрытая еврейка? — сказала Галя, держа в руках целых три коробки, верхняя из которых упиралась ей в подбородок.
— Скажи, — заинтересовался Йося, сидевший за своим большим раввинским столом в офисе, — где она и как ее зовут?
— В станице Заветное! Мария Александровна Береговая. На самом деле ее имя — Мирра. Хотите, я ей тоже мацы завезу?
— В станице Заветное? А как она там оказалась?
— Ну, это целая история. А вообще-то там и корейцы, и немцы, и цыгане есть. И украинцы. А Мирра Александровна — моя хорошая знакомая.
Йося выдал Гале деньги на поездку и командировал ее в Заветное, а мама заодно попросила ее зайти там в школу и взять у директора какие-то необходимые ей для пенсионного удостоверения справки. Теперь у Гали было целых две причины появиться в станице! Ей эти причины были нужны, в частности, для того, чтобы скрыть за ними свое беспричинное желание побывать там, где началась их с Маршалом любовь... Заветное... Какое подходящее название у этой донской станицы. Что может быть заветней любви?...Дорога туда была, как обычно, тряская и трудная. Зато какая волнующая!
За окном автобуса чернели пашни, сплошной разрытый чернозем. На некоторых полях уже зеленели всходы. Потом показались знакомые Гале пруды, озера. Где-то там, за водонапорной башней, должна была быть сторожка дяди Васи и две лошади на выгоне, Серый и Звездочка. А вот и Заветное. «Прошпект», остановка рейсового автобуса возле двух школ — музыкальной и общеобразовательной. Старый трактор все так же покинуто валяется во дворе... Трудно представить себе, что теперь кто-то другой, не Эсфирь Соломоновна, преподает игру на фортепиано в музыкальной школе... А завуч-организатор Фертих так же бодро, как раньше, призывает учащихся ринуться на освоение целины... Умный Цай, надо полагать, уже стал председателем всего школьного дружинного совета... Марина — скорее всего, ушла из школы и работает портнихой либо дояркой... У них с Латышевым уже, наверное, и заявление в ЗАГС подано...
Галя вышла из автобуса — изящно, по-городскому, одетая девушка с естественно-вьющимися черными волосами, матовой кожей и правильными чертами лица, на котором еврейские глаза были столь красивы, что только они и привлекали к себе внимание встречных прохожих.
Она зашла в музыкальную школу. Судя по раздававшимся там звукам фортепиано, разучивали, спотыкаясь, этюд Дебюсси. Вот оно, потускневшее зеркало в коридоре, за рамой которого Маршал, бывало, оставлял свои записки... А вот — пыльная батарея, возле которой они грелись зимой, разговаривая о Б-ге и старых еврейских книгах. И фортепианный класс, напоминавший об Эсфири с ее загадочными стихами — «Я принимаю каждую из стен — за ту, несбывшуюся, Стену Плача...» Галя вышла из музыкальной школы и подумала: как же я с этой мацой буду по станице ходить? Надо бы ее где-нибудь оставить. И она спрятала коробку внутрь ржавого трактора, который все так же покинуто, как прежде, валялся во дворе.
Зайдя в кабинет директора общеобразовательной школы, Галя без труда получила от доброго, облысевшего еще больше за эти годы, Макухи требовавшиеся маме справки. Фертих и Цай, вошедшие в кабинет директора по своим делам, с удивлением посмотрели на нее.
— Галя, это ты? Откуда ты вдруг появилась?
«Мацу евреям разношу к празднику Песах», — озорное желание бросить такой ответ-бомбу промелькнуло в ней. Но она, конечно, ничего такого не сказала. Поулыбалась в меру, порасспрашивала Цая о новостях, стоя на выходе из директорского кабинета.
Мимо прошел Кол, не удержался, чтоб не изронить при виде Гали свое «золотое слово»:
— А, птичка залетная! Снегурочка! Ну-ка дай определение «Инерции»!
Галя возьми да и ответь:
— Кончилась инерция, теперь — прогресс наступил.
Колу такое высказывание понравилось: «давай, — пошутил, — дневник, пятерку поставлю!»
Подошла повзрослевшая и очень деловая Белопольская с учительским журналом под мышкой.
— Здравствуй! Ты, смотрю, уже не ученица, а учительница? — поприветствовала ее Галя.
— А? Да нет, это я так, просто... Замещаю в младших классах, — скромно ответила та, — комсомольское шефство, так сказать... — Не скромничай, — вмешался Кол, — ты уже наполовину учительница. А Цай — и вовсе генеральный секретарь. Молодым везде у нас дорога, старикам (он указал на себя) — везде у нас почет! И, по своему обыкновению хохотнув, скрылся в дверях учительской комнаты.
— Как поживают Мантула и Брыль, он же Кот-Бегемот? — спросила Галя Белопольскую.
Та отвечала степенно:
— Что касается Мантулы, то он сейчас хорошо учится. Не то, что раньше. И Брыль тоже. Они надумали летом в инженерный институт поступать. А ты?
— Я пока что на секретаря-машинистку выучилась. Буду подавать документы на отделение иностранных языков.
— Ясно. Ну, давай, пока, мне надо в класс возвращаться, а то детишки начнут на головах ходить!
— Успеха! Привет всем нашим!
— Спасибо. Пока.
Попрощавшись с бывшей одноклассницей, Галя продолжила свой путь по знакомым коридорам, глядя на все отстраненным взглядом человека, для которого школьная пора уже стала прошлым. Во дворе колодец с живой водой отразил ее задумчивое лицо в своей близкой глубине, над которой она склонилась, опершись о деревянный сруб. Потом взяла коробку с мацой, которую перед этим спрятала внутри заброшенного трактора, и пошла с этой коробкой, испытывая сильнейшее волнение от предстоящей встречи, по переулку, ведущему к дому Маршала. Было ветрено, и белье, которое мать Маршала вывешивала во дворе, перекручивалось и слетало с веревок прежде, чем она успевала закрепить его прищепками.
— Здравствуйте, Мирра Александровна! — сказала Галя, — помочь вам?
— Ой, неужели это ты, Галочка? — искренне обрадовалась она, — заходи! А мне Боря как раз поручил съездить к вам в город, передать вам коробку мацы к Песаху...
Галино сердце заколотилось. Она взяла тазик с прищепками и стала держать так, чтобы Мирре Александровне было удобнее с их помощью вешать одежду.
— А я вам тоже мацу привезла, — сказала она радостно, — из синагоги.
— Да? Ну, расскажи, что нового. Нам-то Боря редко пишет, а тебе, может, почаще?
— Какое там! Он мне сразу после отъезда одно письмо прислал — и все.
— И ты столько времени ждешь? Постой… там, в коробке с мацой, есть и тетрадь какая-то, заклеенная. Это тоже он велел тебе передать. Он столько нам о тебе пишет! Мы уже чувствуем себя так, как будто породнились с тобой...
Галя глубоко вздохнула от счастья, слыша такие замечательные новости.
— А еще — он нам «медузы» прислал, — продолжала мама Маршала, — то есть... мезузы. На дверь чтоб прибить.
— Понимаю, — кивнула Галя.
— Да ты заходи в дом, — пригласила Мирра Александровна, — все, с бельем мы закончили.
Руки ее были обветренные и покрасневшие, потому что и стирала она вручную, и вывешивала мокрое белье на ветру — совсем по-деревенски. Горница внутри была простая, только аккуратная скатерть на столе сверкала белизной, а все остальное выглядело стареньким и потертым. Мирра Александровна ушла в другую комнату и вернулась с картонной коробкой в руках.
— Вот Борина передача для тебя.
— Спасибо. А когда же он сам приедет?
— Сейчас он в Америке, послали его туда в числе лучших учащихся йешивы, — сказала мама Маршала с гордостью.
Галя воскликнула:
— В Америке? Что он там делает?
— На раввина учится... Да он, наверное, все это в тетрадке описал. Ты почитаешь, тебе все станет понятно.
— Но когда же он собирается возвращаться? — снова проявила нетерпение Галя.
— Пишет, что через пару месяцев вернется. Летом у них каникулы.
Вот так чудеса. Маршал в Америке. Хоть стой, хоть падай!
— Я про это никому из станичников не рассказываю, — сказала Мирра Александровна, — пусть думают, что он в Киеве.
...Галя вручила ей привезенную из города мацу, взяла передачу от Маршала и стала прощаться.
— Может, баночку огурчиков маринованных возьмешь? Или помидорчиков? Передашь от меня своей маме! — предложила Мирра Александровна. Галя поблагодарила:
— Да нет, не стоит... Спасибо.
А мать Маршала все-таки снарядила ей банку с соленьями и под конец вспомнила, что у нее нет их телефонного номера.
— Давай я ваш номер-то запишу. Если будут новости, то дойду до почты и позвоню к вам в город, — сказала она. Во всей станице телефон имелся только на почте, в школе да в сельсовете!
Галя продиктовала номер, сердечно распрощалась с Миррой Александровной и направилась к автобусной остановке. Стоило бы, конечно, навестить Анну Романовну и Марину, но все же лучше, пожалуй, сделать это как-нибудь в другой раз... Слишком много событий за один приезд! Забавно вышло: и приехала она в станицу с коробкой мацы, и уехала с мацой. Культурный обмен получился.

Продолжение следует


www.moshiach.ru





Это статья Jewniverse - Yiddish Shteytl
https://www.jewniverse.ru

УРЛ Этой статьи:
https://www.jewniverse.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=672
Jewniverse - Yiddish Shteytl - Доступ запрещён
Еврейская кухня
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Jewniverse - Yiddish Shteytl: Доступ запрещён

Вы пытаетесь получить доступ к защищённой области.

Эта секция только Для подписчиков.

[ Назад ]


jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.033 секунд