Эстер Кей. Маршал, XIV
Дата: Wednesday, December 29 @ 00:00:00 MSK
Тема: Diaspora


31. ПАПА «ПРИОБЩАЕТСЯ»

Каждому, кто видел Галю порхающей по лестницам и помещениям синагоги, было ясно, что она — счастливая невеста. Старички прозвали ее — «а шэйнэ мэйделе», так же, как в свое время называл ее покойный дедушка.
Целых семьдесят лет эти евреи приходили на молитву в пустое, холодное здание синагоги, и никто не заботился об их «фарбайсн», никто не одобрял их улыбкой и ласковым словом. Наоборот, власти только и ждали, пока последние религиозные старики поскорее вымрут, чтоб заколотить синагогу или переделать ее под склад... А теперь-то! Вот чудеса — и выпить, и закусить после молитвы можно, и стенгазету синагогальную почитать, и внука на урок Торы привести... Понятно, что дедушки очень радовались этим переменам и ценили заботу, которой окружали их работники синагоги — в том числе Лидия Яковлевна и Галя.
У старичков, особенно у дяди Яши и дяди Миши, только и разговоров было, что о Галином женихе-хабаднике («а Любавичер»), который убыл на учебу в Америку... и который через несколько месяцев должен приехать, и тогда в ростовской синагоге будет устроена свадьба («а хассэнэ»), какой еще не видел свет. Так, не удержавшись, разболтала им счастливая Галя. А остальное они уже сами придумали: что, мол, этот самый жених, Борух, — конечно же, останется жить в Ростове и будет вместе с Йосей руководить местной общиной. Все это дядя Миша обсуждал с Галей, пока она накрывала в честь субботы столы в нижнем молитвенном зале. Он же по секрету рассказал ей, что невестам перед свадьбой положено окунаться в «мыкву» и что в Ростове есть одна такая старая, чудом сохранившаяся с начала века «мыква», принадлежавшая в свое время Пятому Любавическому Ребе, который проживал неподалеку от синагоги.
Мама, присоединившаяся к их разговору, оказывается, про «мыкву» тоже знала. Она сказала, что, если там почистят кафель и сменят воду, то она готова будет также окунуться. Правда, она уже не молодая невеста, ее свадьба с папой имела место лет так тридцать назад, но — лучше поздно, чем никогда! Галю идея окунания очень удивила и даже оскорбила. Что, ей придется лезть в какое-то болотце? А без этого никак нельзя?
— Миква... — начала вдруг пояснять мама, запинаясь и не умея себя выразить, — это очень... очень важно!

Ей хотелось рассказать о том, как во всех городах, во всех местечках евреи держались, цеплялись из последних сил за эти бассейны с живой водой, а советская власть методически уничтожала их, объявляя рассадниками антисанитарии... и вот — пожалуйста, выросло поколение, оторванное от традиции, ничего не знающее, духовно убогое... Но у мамы просто язык не поворачивался агитировать Галю за микву. Она только повторяла, что это важно — окунуться... это значит — войти опять в лоно еврейства. На слове «лоно» она совсем смутилась, до того это было высокопарно, и от сознания своей беспомощности вздохнула. Наверное, для того, чтобы твои слова звучали естественно, надо самому быть исполняющим. А у нее пока соблюдение традиций шло по настроению, от случая к случаю. Пока они беседовали с дядей Мишей, настал час зажигания субботних свечей. Б-г распростер шатер субботы надо всем подопечным Ему миром, продвигая ее наступление в соответствии с часовыми поясами Земли.
В этот шабос в синагоге появился Галин папа, Самуил Исаакович. Папа был человеком умным и интеллигентным. Его скептический взор окинул стены синагоги, потолок с зажженными люстрами и столик с субботними и поминальными свечами в углу зала. Глаза его продолжали оставаться холодными, складка губ — иронической. Он взял из рук дяди Миши предложенный ему молитвенник, но так и не стал по нему молиться. Простоял всю молитву возле дверей, шепчась с одним из русских работников синагоги, расспрашивая о том, во сколько обошелся ремонт здания и откуда предприимчивый Йося достал на это деньги. Забывшись, отец выронил из рук молитвенник, и он упал. Русский рабочий поднял книгу и поцеловал. Самуил Исаакович с удивлением на это посмотрел.
— А чего вы не идете в зал, молиться? — сказал рабочий, — ваши же все молятся. Мне-то можно домой ехать, это я сам задержался. Я тут частенько задерживаюсь, за молитвой наблюдаю. На душе хорошо становится. Что ни говори, святое дело — суббота. Недаром на Руси субботники-то водились.
Папа поднял тонкую, как у артиста Олега Даля, бровь в знак удивления. Вся эта мистика его совершенно не прельщала. А старички во главе с Йосей завершили молитву и стали рассаживаться за субботним столом.
— Иди же, Самуил! — энергично подтолкнула папу спустившаяся с женского балкона мама, — тебе надо приобщаться! Папа пожал плечами и пошел «приобщаться», то есть двинулся к наиболее молодому из всех — Йосе. Тот принял его с радостью, оказал ему прямо-таки почет, усадив рядом с собой за столом и без малейшего выражения недовольства беседуя с ним поначалу о вещах, которые папу интересовали — о стоимости ремонта, например. А потом папа стал и другие вопросы задавать. И так, слово за слово, дошла беседа и до темы сотворения мира. Папа отстаивал точку зрения науки, а Йося — религии. Но если принять во внимание, что Йося знал и науку, и религию, а папа — только науку, то понятно, что спор шел не на равных. Папа вскоре признал, что, если кто-то из них двоих и оперирует лишь догмами, то это, скорее, он сам, а не его собеседник, человек живой, остроумный а, главное, практичный и знающий жизнь. Йося — зубной врач! У него — пятнадцатилетний срок практики в городе Ростове! Что может быть престижнее с точки зрения житейской, бытовой? Это не какой-то идеалист, фантазер, для которого религия — «опиум» и «уход от действительности»...
— Как я вам завидую, — сказал в заключение Йося, — у вас жена — еврейка. А вот моя жена, к сожалению, нет. И, соответственно, дети — тоже. Вы не представляете себе, какой это душевный конфликт!
Папа расправил плечи, с гордостью посмотрел вокруг. Да, что ни говори, а у него и жена, и дочь — чистокровные еврейки. А умный Йося находил все новые и новые поводы похвалить его, прямо или косвенно, найти в нем какие-то достоинства... Не потому, что он хотел папу, как говорят в Ростове, «охмурить». А потому, что, в его понимании, первая встреча с еврейскими традициями, например, субботой, должна у человека связаться с каким-то приятным ощущением — скажем, вкусной едой, душевно-комфортным общением. Вот Йося и постарался изо всех сил, чтобы папу идеи Б-га и Торы не оттолкнули, а привлекли. Еда на столе была действительно вкусная, а разговоры — в меру дискуссионные, с большой долей такта и терпения...
— Этот Йося, — рассказывал папа по дороге домой, обращаясь к маме и Гале, — человек, без сомнения, интересный. Не мракобес и не фанатик. Надо отметить, что он оперирует вполне объективными данными и в его объяснениях Б-жественной природы мира есть много логики. И все-таки — кто знает? Может быть, за этим энтузиазмом скрываются все-таки личные интересы? Может, он открыл счет в Швейцарском банке и перечисляет туда деньги, которые жертвуют на синагогу? «Надо людям верить», — укоризненно сказала мама. А Галя подумала: вот приедет Маршал из Америки, познакомится с ее отцом, и папа с ним тоже начнет спорить...
В чем причина папиной холодности к еврейству? Ведь он же чистокровный еврей!...Гале это было не так уж ясно. У Толстого она нашла замечательную фразу, которая, пожалуй, могла быть применима к ее отцу: «Его не занимал вопрос о том, как произошел мир, именно потому, что вопрос о том, как получше жить в нем, всегда стоял перед ним».

31. МАРШАЛ В АМЕРИКЕ

...Маршал за время, проведенное в Киеве, возмужал и стал выглядеть как молодой еврейский мудрец: умно и спокойно глядящие глаза на смуглом юношеском лице, пробивающаяся борода, по бокам которой прятались пейсы, черная шляпа с изломом, несколько ироническая улыбка. Нездешнего покроя плащ, который ему подарил знакомый американец, делал его похожим на иностранца. От станичника в его облике остались лишь широкие плечи и твердость мозолей на руках, привыкших работать с лопатой, вилами и прочим сельским инвентарем. Речь его стала совершенно иной, в ней не осталось и следа от казачьей размашистости и простонародной грубости. Курил он теперь гораздо реже, да и то лишь в силу привычки.
Все эти изменения были лишь следствием. Коренное же изменение, их вызвавшее, было в его взгляде на жизнь, в отношении к жизни. Он воспринял точку зрения Торы на всю окружающую реальность — и тем самым подчинил эту реальность себе, своей новой цели. Как это произошло? Быстро или медленно, под влиянием друзей или независимо от них, спонтанно или в силу неких закономерностей? Он не знал и не смог бы ответить, если бы его спросили. Как правило, все вернувшиеся к Торе люди считают этот процесс чудесным, необъяснимым. Фактом остается лишь результат: человек начинает верить в Б-га и исполнять еврейские заповеди со всем возможным старанием и удовольствием. Это приходит как-то само собой за год, за два, если находишься среди знающих и увлеченных людей, с которыми тебе интересно.
Вместе с группой других парней — лучших учащихся киевской, московской и самаркандской йешив — Маршал прибыл в аэропорт Кеннеди после 11-ти часового полета, во время которого не уставал дивиться на мощь и красоту современного огромного «Боинга», на облачную высоту, иногда пронзаемую лучами солнца, на великолепное обслуживание пассажиров, на все яркое, новое, заграничное, чего и во сне никогда не видывал.
В аэропорту ему бросилось в глаза наличие негритянских чиновников, удивило его то, что чернокожих людей здесь чуть ли не больше, чем белых. Утренний Нью-Йорк покатился за окнами автобуса, заказанного заранее для группы прилетевших из Союза парней. Но ребята особо по сторонам не смотрели: подумаешь, Америка! Им было важно сосредоточиться на святых текстах хасидизма, закончить свои приготовления к встрече с величайшим человеком поколения, еврейским королем, рабби Менахем-Менделом Шнеерсоном. В таком духе их воспитали в йешиве: хасид едет к Ребе — это дело святое, особое, требующее серьезной подготовки и духовного очищения. Потому что Ребе своим взглядом проникает в самую суть души человека и видит его насквозь. Значит, надо предстать перед этим рентгеновским лучом максимально чистым, возвышенным, чтобы, как говорил писатель Островский, «не было мучительно и стыдно за бесцельно прожитые годы».
Названия улиц, прилегавших к резиденции Ребе, были прямо королевские: Краун, Кингстон, Президент... Когда автобус остановился на Истерн Парквей, то вожатый сказал парням первым делом идти окунаться в микву. Багаж оставили в автобусе, взяли с собой только полотенца и смену белья и проследовали к помещению миквы. Потом вернулись к автобусу за книгами и молитвенными принадлежностями. Чистые физически и духовно, радостные, они вошли во Дворец, называемый «Севен-Севенти» — мировой центр Хабада.
А там было людей — видимо-невидимо. И все — в черных сюртуках, шляпах, так что черно делалось в глазах от такого количества. Увидеть столько евреев вместе Маршал никак не ожидал. Все вокруг готовились к молитве, атмосфера святости наполняла огромный зал. Самого Ребе сначала не было видно, а ровно в десять часов утра он вошел в зал в сопровождении секретарей, и толпа рассеклась надвое, чтобы дать ему проход. От лица Ребе, от седой бороды и даже, казалось, от контуров шляпы — исходило сияние доброты, а походка его была одновременно и деловая, и торжественная. Он проследовал к возвышению в правом углу синагоги, поднялся по ступенькам и занял свое место возле «штендера» (высокого столика для молитвы), где стоял обитый красным стул на ковровом покрытии пола. А людское море взволнованно сомкнулось, и молитва началась.
Маршал чувствовал себя как бы в лучах теплоты и любви, исходивших от Самого Всевышнего. Здесь, в этом зале, Б-г был проявлен. А в прочих местах Он обычно сокрыт, и Его проявление зависит от поведения людей. После молитвы Маршал пошел вместе с товарищами в столовую, а потом руководство местной йешивы занялось размещением всей группы приезжих по комнатам общежития. В общежитии особого комфорта не было, двухъярусные кровати и встроенные шкафы кое-как позволяли экономить место в комнатках.
Местные американские студенты йешивы ухитрялись выглядеть принцами — все, как на подбор, в выглаженных костюмах, чистых белых рубашках, вычищенных, точно новеньких, черных шляпах с особым, «хабадским», загибом полей. А приезжие «русские» ребята смотрелись разношерстной толпой: у кого замусоленная кепка в клеточку, у кого картуз, брюки с лоснящимися потертостями, мятые рубашки в мелких цветочках, да еще с воротничками, края которых загнуты после стирки куда придется... Да и лица самые разные: тут тебе и веснушчатый рыжий Беня, и краснолицый Шимон, и худющий горбоносый Фишел, у каждого своя судьбина, у того — папа русский, у другого — вообще документы в детдоме пропали, а этот — чистый еврей, но на лицо — абсолютный украинец! Маршал присматривался, наблюдал, делал свои первые выводы...
Белые жители Краунхайтса — почти все — выглядят интеллигентными евреями, ум светится в глазах, обращение культурное, одеты элегантно, знают несколько языков, в повседневной жизни запросто пользуются всякой техникой — факсами, принтерами, компьютерами... Цивилизация! Что еще более поразило Маршала, так это — торжественность проведения семейных встреч суббот и праздников, роскошь салонов, масса приглашенных гостей, величина особняков с зеркальными гостиными, утонченность поведения хозяев, сравнительно хорошие манеры красиво одетых детей. Таких людей и такого стиля жизни не увидишь ни в Заветном, ни в Киеве. Маршал пытался понять, в каких душевных качествах или просто привычках таилась причина этого превосходства.
А общение со старыми хабадниками, выходцами из России, у которых и фамилии были соответствующие: Плоткин, Шмоткин, Морозов, — давало другое направление его мыслям. Эти старые хасиды уже после нескольких стопок водки обретали кристальную ясность постижения и, что называется, «говорили хасидус» — то есть разъясняли теологические идеи с таким глубоким чувством, что заслушаешься. Материальная сторона мира их мало интересовала. Они были готовы за Ребе, за Хабад жизнь отдать. Они уносились вслед за Ребе в те сияющие вершины философии хасидизма, где все строилось на тончайших оттенках тех или иных категорий, разница между которыми становилась уловимой разумом только тогда, когда удавалось сбросить с себя «одежды» этого мира — обыденные мысли и речи...
...Еда в столовой, как показалось гостям, была великолепной: тут тебе и кошерная колбаса, и куры, и индюшки, и рыба какая хочешь, и хлеб, который уже с фабрик поступает красиво нарезанным и расфасованным в целлофановой обертке... Все последующие дни «советские» ребята привыкали к этим роскошным трапезам.
Сосед Маршала по комнате, парень из Новосибирска, повел себя нагловато, занял все тумбочки своими вещами, но Маршал не стал с ним разбираться. Он был под таким впечатлением от встречи с Ребе, что ему казалось слишком мелочным обращать внимание на житейские неудобства....Выяснилось, что Ребе свободно говорит по-русски. Потому что, приветствуя приезжих парней, он обратился к ним на правильном, хотя и с непривычной акцентировкой, русском языке, расспросил каждого о биографии, дал благословения на успехи в учебе и личных делах. Маршал не растерялся и упомянул также имя своей невесты, попросил благословения на... на что — он и сам не знал. Но Ребе опередил его и докончил фразу: «Чтобы построили дом в Израиле на фундаменте Торы и заповедей, в свете хасидизма, в добрый и счастливый час».

Продолжение следует


www.moshiach.ru





Это статья Jewniverse - Yiddish Shteytl
https://www.jewniverse.ru

УРЛ Этой статьи:
https://www.jewniverse.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=677
Jewniverse - Yiddish Shteytl - Доступ запрещён
Музыкальный киоск
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Jewniverse - Yiddish Shteytl: Доступ запрещён

Вы пытаетесь получить доступ к защищённой области.

Эта секция только Для подписчиков.

[ Назад ]


jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.033 секунд