Ася Вайсман. История еврейской песни. Продолжение.
Дата: Wednesday, January 12 @ 00:00:00 MSK
Тема: Yiddish
Afn veg shteyt a boym,
Shteyt er ayngeboygn,
Ale feygl funem boym
Zaynen zikh tsefloygn.
Dray keyn mayrev, dray keyn mizrekh,
Un der resht — keyn dorem,
Un dem boym gelozt aleyn
Hefker far dem shturem.
Zog ikh tsu der mamen: — her,
Zolst mir nor nit shtern,
Vel ikh, mame, eyns un tsvey
Bald a foygl vern...
Ikh vel zitsn oyfn boym
Un vel im farvign
Ibern vinter mit a treyst,
Mit a sheynem nign.
Zogt di mame: — nite, kind —
Un zi veynt mit trern —
Vest kholile oyfn boym
Mir farfroyrn vern.
Zog ikh: — mame, s'iz a shod
Dayne sheyne oygn,
Un eyder vos un eyder ven,
Bin ikh mir a foygl.
Veynt di mame: — Itsik, kroyn,
Ze, um gotes viln,
Nem zikh mit a shalikl,
Kenst zikh nokh farkiln.
Di kaloshn tu zikh on,
S'geyt a sharfer vinter
Un di kutshme nem oykh mit —
Vey iz mir un vind mir. ..
- Un dos vinter-laybl nem,
Tu es on, du shoyte,
Oyb du vilst nit zayn keyn gast
Tsvishn ale toyte. . .
Kh'heyb di fligl, s'iz mir shver,
Tsu fil, tsu fil zakhn,
Hot di mame ongeton
Ir feygele, dem shvakhn.
Kuk ikh troyerik mir arayn
In mayn mames oygn,
S'hot ir libshaft nit gelozt
Vern mir a foygl. . .
Afn veg shteyt a boym,
Shteyt er ayngeboygn,
Ale feygl funem boym
Zaynen zikh tsefloygn...
На стихи Ицика Мангера создано много юмористических и сатирических песен. Среди них, Рабейну Там -- песня, которая одновременно иронизирует над еврейской религиозной традицией и пародирует старые любовные баллады на идиш. Золотой павлин летит над Черным морем. Он несет в клюве любовное письмо рабейну Таму. Письмо это написала королева Турции красными чернилами и запечатала тремя горячими слезами. Рабейну Там, пишет она, я люблю тебя! Что же ты молчишь? Я не ем и не пью, я умираю от тоски; нет мне покоя! Рабейну Там поглаживает бороду и пейсы и говорит три раза "Фе!" А в хлеву, белая козочка подпевает ему, "Ме!" А жена его, ребецин, бьет мужа по голове скалкой и говорит "Ты о шиксах думаешь? Ну а кто-же тогда я, твоя горячо любимая жена?" Кто же написал эту песню? Придумал ее юноша-портной, в честь Рабейну Тама. А в Шабес, когда ночь сменяет день, какой-то шут-рифмоплет переделал ее на свой лад. В этой последней строфе, которая по форме иммитирует старинные свадебные песни, неожиданно появляется затаенная щемящая нота: "юношей-портным" Мангер часто называл своего брата Нотэ, погибшего во время второй мировой войны, ну а шут-рифмоплет - это, конечно же, сам поэт, оставшийся в живых, и, сквозь слезы, облекающий в смешные рифмы то, что было недопето безвременно ушедшими.
Lomir zingen dos sheyne lid
Haydl, didl, dam -
Vi di goldene pave flit
Ibern shvartsn yam.
Un trogt a libes-brivele,
A sheyne libes-brivele,
Far dem Rabeynu Tam.
Ver hot geshribn dos brivele?
Haydl, didl, day -
Geshribn hot dos brivele
Di malke fun terkay.
Geshribn es mit roytn tint
Un farkhasmet es geshvind
Mil heyse trern dray.
Vos shteyt geshribn in brivele?
Haydl, didl, du -
"Rabeynu Tam, ikh libe dikh,
Vos zhe shvaygstu, nu?
Ikh ese nish', ikh trinke nish',
Ikh ver tsezetst fun benkenish,
Ikh habe nisht keyn ru,"
Vos zhe tut Rabeynu Tam?
Haydl, didl, de -
Er glet di peyes un di bord
Un makht dray mol "fe".
Un dos tsigele in shtal,
Un dos vayse tsigele
Helft im unter, "me".
Nu un zi, di rebetsin?
Haydl, didl, doy -
Zi klapt im mitn valgerholts
Un zogt tsu im azoy:
-Shikses lign dir in zin,
Nu un yakh, un yakh vu bin?
Dayn heys-gelibte froy!
Treft ver s'hot dos lid gemakht?
Haydl, didl, dam -
A shnayder-yung hot es gemakht
Lekoved dem Rabeynu Tam.
Un shabes tsvishn tog un nakht
Hot a lets arayngelakht
Akurat tsum gram.
Шесть песен которые я спела представляют шесть популярных жанров: пуримшпиль, колыбельная, детская, любовная, лирическая и юмористическая.
Колыбельные песни - это один из самых старых жанров в еврейской песне. Основные темы в них связаны с надеждой на то, что вырастя, мальчик станет знатоком торы, а девочка успешно выйдет замуж. Классический пример этого мотива содержится в песне "Янкеле" Мордхе Гебиртига. Усни скорей, Янкеле, закрой глазки. Разве мальчику, у которого уже есть все зубки, мама все-еще должна петь, ай-лю-лю? Мальчик, у которого уже есть все зубки, и который скоро, даст Б-г, пойдет в хедер учить хумеш и гемору, разве он должен плакать когда его укачивает мама? Спи, мой умный хосн-бохер, твоя мама прольет еще много слез пока из тебя вырастет человек.
Shlof zhe mir shoyn, Yankele, mayn sheyner,
Di eygelekh, di shvartsinke, makh tsu;
A yingele, vos hot shoyn ale tseyndelekh,
Muz nokh di mame zingen ay-lyu-lyu.
A yingele, vos hot shoyn ale tseyndelekh
Un vet mit mazl bald in kheyder geyn,
Un lernen vet er khumesh un gemore,
Zol veynen ven di mame vigt im ayn?
A yingele, vos lernen vet gemore,
Ot shteyt der tate, kvelt un hert zikh tsu,
A yingele, vos vakst a talmid-khokhem,
Lozt gantse nekht der mamen nisht tsu ru?
A yingele, vos vakst a talmid-khokhem,
Un a geniter soykher oykh tsu glaykh,
A yingele, a kluger khosn-bokher,
Zol lign azoy nas vi in a taykh?
Nu shlof zhe mir, mayn kluger khosn-bokher,
Dervayl ligstu in vigele bay mir.
S'vet kostn nokh fil mi un mames trern
Biz vanen s'vet a mentsh aroys fun dir.
Вплоть до позапрошлого века, любовь, в европейской еврейской литературной традиции, была немыслимой идеей -- о ней не только не полагалось петь, о ней даже не положено было думать. Суженых для своих детей выбирали родители, по таким признакам как родословная, приданное, и уровень знания торы. Соответственно, многие любовные песни выражают тоску, разочарование, и грусть. Если молодые люди и влюблялись, то вынуждены были это скрывать, и им редко удавалось жениться на возлюбленых. Строгие военные законы и изгнания целых общин также часто служили причиной разрушения романтических отношений. Отсюда песни о разлуке и прощании. Но кроме песен о несчастной любви, существует также большое количество песен веселых, озорных, и даже рискованых. К этой категории относится народная песня Тумба, Тумба. Сидит девушка на печи и вышивает себе шелковое платье. Залетел парень и размотал ее клубок. Ах ты парень! Тебе это дорого обойдется. Не нитью тебя поймаю я, а моими белыми ручками. Не спрошу тебя откуда, не пущу тебя отсюда. Я тебя здесь оставлю и буду тебя любить. И остался парень там. На печи сидят двое -- не шьют они, и не вяжут...
Afn oyvn zitst a meydl,
Tumba, tumba-ba;
Un zi heft a zaydn kleydl,
Tumba, tumba-ba.
Iz a bokher ongefloygn,
Tumba, tumba-ba;
Un hot dem fodem opgetsoygn,
Tumba, tumba-ba.
Ay, du bokher, ay, du fayer!
Tumba, tumba-ba;
S'vet dikh kostn zeyer tayer,
Tumba, tumba-ba.
Nit mit shtrik vel ikh dikh pentn,
Tumba, tumba-ba;
Nor mit mayne vayse hentelekh!
Tumba, tumba-ba.
Kh'vel nit fregn dikh fun vanen,
Tumba, tumba-ba;
Kh'vel nit oplozn fun danen,
Tumba, tumba-ba.
Kh'vel dikh haltn, kh'vel dikh libn,
Tumba, tumba-ba.
Iz der bokher dort farblibn,
Tumba, tumba-ba.
Afn oyvn zitsn tsveyen,
Tumba, tumba-ba;
Nit zey heftn, nit zey neyen,
Tumba, tumba-ba.
Большое влияние на еврейскую песню оказали хасидские мелодии. Хасидские мелодии, нигуним, и песни - тема для отдельной лекции, а сейчас я спою только одну хассидскую песню: Шниреле Переле. Она содержит один из квинтэссенциальных хасидских мотивов - уверенность в скором приходе Мошиаха.
Shnirele perele gilderne fon
Moshiekh ben dovid zitst oybn on
Er halt a bekher in der rekhter hant
Makht a brokhe afn gantsn land.
Oy, omeyn veomen dos iz vor
Moshiekh vet kumen hayntiks yor.
Vet er kumen tsu forn
Veln zayn gute yorn
Vet er kumen tsu raytn
Veln zayn gute tsaytn
Vet er kumen tsu geyn
Veln di yidn in Eretz Yisroyl aynshteyn.
Много песен написано о тяжелой жизне бедняков, о их борьбе за существование и ежедневных заботах. Одна из таких песен называется "Булбес". В ней поется о главном деликатесе местечковой кухни - о картошке.
Zuntik - bulbes,
Montik - bulbes,
Dinstik un mitvokh - bulbes,
Donershtik un fraytik - bulbes.
Shabes in a novene - a bulbe kugele!
Zuntik vayter bulbes!
Broyt mit bulbes,
Fleysh mit bulbes,
Varemes un vetshere - bulbes,
Ober un vider - bulbes,
Eyn mol in a novene - a bulbe kugele!
Zuntik vayter bulbes!
Ober - bulbes,
Vider - bulbes,
Nokh a mol un ober a mol - bulbes!
Haynt un morgn - bulbes!
Ober Shabes nokhn tsholnt - a bulbe kugele!
Zuntik - vayter bulbes!
Несмотря на тяжелую жизнь, евреи всегда умели над собой посмеятся. Много хороших примеров можно найти в застольных и юмористических песнях. Смеялись над богатыми, над чрезмерно религиозными, над царем, но чаще всего смеялись над своей собственной бедностью. Такие песни часто сочинялись за бутылочкой хорошего кошерного вина. В результате, много песен было написано об этом продукте. Многие в аудитории знают Владимира Шаинского как автора широко известных песен про Чебурашку и крокодила Гену, но мало кто знает что он в 60е годы написал музыку к одной из очень популярных еврейских песен. Песня написана на стихи Иосифа Керлера, известного советского еврейского поета, который умер в прошлом году в Израиле. Когда я беру стаканчик вина, все вокруг блестит. Я выбрасываю пустую бутылку, и иду танцевать. Возмемся за руки и пойдем плясать. Песня называется "А Глезеле Яш".
Ven ikh nem a bisele yash, oy-oy,
Finklt alts un glantst;
Kh'gib a vorf di puste flash, oy-oy.
Un ikh gey a tants.
Oy, oy, tsuker-zis
Halt mir bay di hent;
Flekhtn beygelekh di fis,
Di neshome brent!
Vos mir shviger, ver mir vayb, oy-oy,
Veys ikh zey di shlek!
Mitn ershtn kelishik vayn, oy-oy,
Shvimen zey avek.
Oy, oy, tsuker-zis
Brider, kumt in kon,
Lomir vayzn vind un vist
Vos a kabtsn kon!
Vos mir dayges, ver mir zorg, oy-oy,
Shtrof nit far di reyd,
Gib mir, gotenyu, af borg, oy-oy.
Khotsh a tropn freyd.
Oy, tate, tsuker-zis,
S'redele zikh dreyt,
S'kostn tsores halb umzist,
Shpringt tsezetsterheyt!
Ven ikh nem a bisele yash, oy-oy,
Bin ikh gornit der,
Kh'gib a vorf di puste flash, oy-oy,
Un ikh gey a sher.
Вопрос пить или не пить волновал многих поэтов. Вот еще одна замечательная песня на стихи Ицика Мангера, но тональность ее кардинально отличается от предыдущей. Герой (как, впрочем, и автор в реальной жизни) страдает от одиночества, и это не только из-за собственного характера. Хотя в песне об этом ничего и не говорится, мы, слушатели, хорошо знаем, что большинство тех, с кем герой мог бы общаться, пропали в смертельных круговоротах.
Keyner veyst nisht, vos ikh zog
keyner veyst nisht vos ikh vil.
Zibn mayzlekh mit a moyz shlofn afn dil.
Zibn mayzlekh mit a moyz
zenen dukht zikh akht,
tu ikh on dem kapelush
un zog a gute nakht.
Tu ikh on dem kapelush
un ikh loz zikh geyn.
Vus zhe geyt men shpeyt bay nakht
eyninker aleyn
Shteyt a shenk in mitn mark
vinkt tsu mir du yold,
´kh hob a fesele mit vayn,
a fesele mit gold.
Efn shnel ikh oyf di tir
un ikh fal arayn
a gut yontev ale aykh
ver ir zolt nisht zayn
Keyner veyst nisht vos ikh zog
keyner veyst nisht vos ikh vil.
Tsvey shikurim mit a flash
shlofn afn dil.
Tsvey shikurim mit a flash
zenen dukht zikh dray.
Zayn a ferter do in shpil
loynt zikh nisht keday.
Tu ikh on dem kapelush
un ikh loz zikh geyn.
Vus zhe geyt men shpeyt bay nakht
eyninker aleyn
В начале XX века, массовая эмиграция в Америку породила новые песенные жанры. Стали популярны прощальные песни, песни в стиле писем, и другие песни о Голдене Медине, о Золотой Земле и о том, что там ждет евреев. В самой Америке тема социализма была очень актуальной, и много песен Морриса Розенфельда, поэта угнетенного рабочего класса, вошли в фольклор. Стихи Розенфельда были в числе первых произведений на идиш переведенных на английский и другие языки. Одна из песен, Майн Руе Плац, рассказывает о тяжелой доле рабочих имигрантов. Не ищи меня где зеленеют мирты -- не найдешь ты меня там, моя любимая. Там где жизни увядают у машин -- там мое место покоя. И если ты любишь меня настоящей любовью, то иди ко мне, моя любимая. Облегчи мое сердце, и сделай сладким мое место покоя.
Nit zukh mikh, vu di mirtn grinen!
Gefinst mikh dortn nit, mayn shats;
Vu lebns velkn bay mashinen,
Dortn iz mayn rue-plats.
Nit zukh mikh, vu di feygl zingen!
Gefinst mikh dortn nit, mayn shats;
A shklaf bin ikh, vu keytn klingen,
Dortn iz mayn rue-plats.
Nit zukh mikh, vu fontanen shpritsn!
Gefinst mikh dortn nit, mayn shats;
Vu trern rinen, tseyner kritsn,
Dortn iz mayn rue-plats.
Un libstu mikh mit varer libe,
To kum tsu mir, mayn guter shats;
Un hayter oyf mayn harts dos tribe,
Un makh mir zis mayn rue-plats.
Кроме социалистических, в Америке достигли большого успеха театральные песни, а также те, на которые повлияли американские стили джаза и свинга. Одна из популярных театральных песен - Папиросн, Германа Яблокова. Яблоков написал эту песню под впечатлением страдания детей осиротевших во время погромов после после первой мировой войны. Сам он, будучи ребенком, тоже торговал папиросами на улице. Холодная темная ночь. Несчастный мальчик с корзинкой в руках безмолвно умоляет: Купите папиросы! Пожалейте сироту, спасите меня от голодной смерти. Прохожие только равнодушно смеются…
A kalte nakht, a nepeldike, fintster imetim,
Shteyt a yingele fartroyert in kikt zikh arim,
Fin regn shitst im nor a vant,
A koshikl halt er in hant
In zayne oygn betn yedn shtim:
Ikh hob shoyn nit keyn koyekh mer arimtsigeyn in gas,
Hingerik in opgerisn, fin dem regn nas,
Ikh shlep arim zikh fin baginen,
Keyner git nit tsu fardinen -
Ale lakhn makhn fin mir shpas.
Refrain: Kupitye, koyft zhe, koyft zhe papirosn,
Trikenen fin regn nit fargosn,
Koyft zhe, bilik benemunes,
Koyft in hot oyf mir rakhmunes,
Ratevet fin hinger mikh atsind.
Kupitye koyft zhe, shvebelakh antikn,
Dermit vet ir a yuseml derkvikn,
Imzist mayn shrayen in mayn loyfn,
Keyner vil bay mir nit koyfn -
Oysgeyn vel ikh mizn vi a hint.
Mayn tate in milkhome hot farloyrn zayne hent,
Mayn mame hot di tsures mer oyshaltn nit gekent.
Ying in keyver zi getribn,
Bin ikh oyf der velt farblibn
Imgliklakh in elnt vi a shteyn.
Breklekh klayb ikh oyf tsum esn oyf dem altn mark,
A harte bank iz mayn geleger in dem kaltn park.
In dertsu di politsyantn
Shlogn mikh mit shverdn, kantn,
S'helft nit mayn betn, mayn geveyn.
Ikh hob gehat a shvesterl, a kind fin der natur,
Mit mir tsuzamen zikh geshlept hot zi a gantsn yur,
Mit ir geven iz mir fil gringer,
Laykhter vern flegt der hinger
Ven ikh fleg a kik tun nor oyf ir.
Mit a mol gevorn iz zi shvakh in zeyer krank,
Oyf mayne hent geshtorbn iz zi, oyf a gasnbank.
Un az ikh hob zi farloyrn
Hob ikh alts ongevoyrn,
Zol der toyt shoyn kimen oykh tsu mir.
В середине 20го века произошли два события драматически повлиявшие на аудиторию еврейской песни. Немецкие фашисты и их помощники физически уничтожили больше половины людей говоривших на идиш. Многие из оставшихся в живых ассимилировались по обе стороны океана, иногда принудительно, а часто добровольно. Еврейские песни помогали людям выжить в гетто и лагерях, где возникло много новых песен о пережитом. Среди песен о борьбе со смертельным врагом, самая известная -- Партизанский Гимн. Его автор, Хирш Глик, родился в 1920ом году в Вильне. До войны он участвовал в писательской групе "Юнг Вилне" а во время войны был одним из руководителей еврейского партизанского подполья в Литве. Песня быстро распростронилась в Литве, Польше и Белоруссии и стала гимном борющихся с фашистами. Песня написана на музыку Дмитрия Покрасса, широко известную в Советском Союзе в 30е годы. Никогда не говори что ты идешь в последний путь, хоть свинцовые небеса закрывают голубые дни. Наш час еще придет, наши шаги стучат: мы тут!
Zog nit keynmol az du geyst dem letstn veg,
Khotsh himlen blayene farshteln bloye teg;
Kumen vet nokh undzer oysgebenkte sho,
S'vet a poyk ton undzer trot: mir zaynen do!
Fun grinem palmen-land biz vaysn land fun shney,
Mir kumen on mit undzer payn, mil undzer vey;
Un vu gefaln s'iz a shprits fun undzer blut,
Shprotsn vet dort undzer g'vure, undzer mut.
S'vet di morgnzun bagildn undz dem haynt,
Un der nekhtn vet farshvindn mitn faynd;
Nor oyb farzamen vet di zun in dem kayor,
Vi a parol zol geyn dos lid fun dor tsu dor!
Dos lid geshribn iz mit blut un nit mit blay,
S'iz nit kayn lidl fun a foygl oyf der fray;
Dos hot a folk tsvishn falndike vent
Dos lid gezungen mit naganes in di hent!
To zog nit keynmol az du geyst dem letstn veg,
Khotsh himlen blayene farshteln bloye teg;
Kumen vet noch undzer oysgebenkte sho,
S'vet a poyk ton undzer trot: mir zaynen do!
Но шаги стучали не очень громко. После второй мировой войны, новые поколения рождавшихся в Америке и Европе детей все меньше и меньше интересовались еврейской культурой. В пятидесятые и шестидесятые годы стали закрываться последние еврейские школы в которых преподавали идиш. Однако, к восьмидесятым годам стал заметен феномен возрастающего интереса к еврейской культуре, особенно среди молодого поколения. Одним из проявлений этого феномена является "клезмерское возрождение". В Америке сейчас больше двухсот клезмерских групп и ансамблей. Клезмерские группы активны в Австралии, Канаде, Германии, Голландии, Израиле, и даже в таких экзотических местах как Япония, Китай, и Финляндия. Школы и фестивали молодых исполнителей еврейской песни и музыки регулярно проводятся во многих странах и привлекают тысячи участников.
Сейчас не только возрождается интерес к старым песням на идиш, но и к новым, которые создаются сейчас.. Одна из лучших современных идишских поэтесс, Бейле Шехтер-Готтесман, которая как и Ицик Мангер выросла в Черновцах, издала несколько книг своих песен и стихов. Лирическая героиня песни "Майне Зилбер Штерн" дошла до вершины горы, где кончаются все дороги, и откуда открывается вид на вечность:
O, ir mayne zilber shtern,
O, ir himlen mayne blo.
O, ir mayne yunge yorn,
Yunge yorn mer nishto, nishto, nishto, nishto
O, yunge yorn mer nishto.
Kh’bin dergangen bizn shpits barg,
Shnaydn zikh di vegn op.
Shtey ikh itster afn shpits barg,
Firt a tifer barg arop, arop, arop, arop.
Kum tsu flien du, mayn odler;
Nem mikh af di fligl dayn.
In di bloye vayte himlen,
Loz mikh nisht in tol arayn, arayn, arayn, arayn
O, loz mikh nisht in tol arayn.
Ikh vel zitsn do un vartn,
Gleybn az du kumst ot bald.
Kh’vel nisht zen vi es vert tunkl,
Kh’vel nisht filn vi s’vert kalt
O neyn, o neyn, o neyn.
O, ir mayne bloye himlen,
O, ir zilber shtern mayn.
Nem mikh dokh tsu zey mayn odler,
Zikher muzn zey vu zayn
O yo, o yo, o yo
O zikher muzn zey vu zayn.
Хочется верить, что еврейская песня еще не дошла до вершины горы и ей предстоит долгое и интересное будущее.
Я хочу закончить одной простой идишской песней которая сейчас очень уместна. Если бы только у меня были силы, я обежала бы все улицы, и я бы кричала, "Мир, мир, мир".
Заметки по еврейской истории
|
|