| Help Jewniverse Yiddish Shtetl | Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал
| |
| Самая популярная новость | | Сегодня новостей пока не было. | |
 Опрос | |
| |
| Поиск на сайте Русский стол | | |
| Обмен баннерами |
| |
| Еврейская музыка и песни на идиш |  | |
 | |
|
Элеонора Шифрин. Изгнание - История одной семьи Отправлено от Anonymous - Wednesday, June 14 @ 00:00:00 MSD
|
 На прошлой неделе Управление по размежеванию “Села”, призванное обустраивать изгнанников из Гуш-Катифа и северной Самарии, снова особо отличилось на защите государственных интересов от “алчных поселенцев”. Во вторник 30 мая Моти Элимелех, ответственный в Управлении за расселение изгнанников по отелям (и выселение из них), позвонил администратору иерусалимского отеля “Голд” и дал указание немедленно выгнать из отеля пожилую пару - Мирьям и Яакова Фрайманов, изгнанников из Неве-Дкалим. “А если они к завтрашнему дню добровольно не уберутся, то отключить у них к комнате воду и электричество”, категорически приказал государственный муж. В администрации ответил арабский служащий, который оторопел от такой инструкции. “Как это - выгнать?!” - изумленно спросил он, “они же такие достойные и пожилые люди!” “Выгнать!”, повторил Элимелех, “мы больше за них не платим”.
Яакову Фрайману 79 лет. Он уроженец Иерусалима, несколько поколений его предков жили в Эрец Исраэль задолго до возрождения государства. В молодости он успел повоевать против британцев, будучи членом боевого подполья ЭЦЕЛь, был арестован, сидел в британской тюрьме. После возрождения государства стал одним из его скромных строителей и тружеников, был учителем и всю жизнь учил Тору. Женился на уцелевшей в нацистских лагерях Лее, матери его троих детей. Они жили в Пардес-Хане, где держали частный приют для трудновоспитуемых подростков (своего рода израильская колония Макаренко). 23 года назад они переехали в Гуш-Катиф - строить там и растить детей и внуков. Свой дом, разрушенный 9 месяцев назад доблестной израильской армией, Яаков построил своими руками. Лея погибла в автокатастрофе 10 лет назад, и покоилась на кладбище Неве-Дкалим, пока прошлой осенью доблестные еврейские воины не выкорчевали ее могилу. Яакову пришлось пережить вторые похороны жены.
На докторе Мирьям Яаков женился, полюбив ее, наверное, поначалу за молодость и красоту души и влюбленность в Гуш-Катиф. Она приехала 15 лет назад с Украины, где проработала всю жизнь врачом. Несколько месяцев спустя с олимовской экскурсией побывала в Гуш-Катифе - и просто отказалась уезжать. “Вот только здесь я поняла, куда я ехала, где мое место”, говорит она. Яакова она возродила к жизни, став ему подругой и соратницей и умудрившись сохранить в семейном доме дух Леи, уважение к ее памяти, несмотря на свое очень явное и яркое присутствие, на свой активный и боевой характер.
Мирьям успела поработать врачом и в Гуше, в Ашкелоне и окружающих поселениях. Успела побывать в теракте, уцелеть и приобрести металлическую запчасть в предплечье. Когда начались теракты и обстрелы, она ушла с должности местного врача, уступив место другому - имеющему опыт оказания помощи при боевых ранениях, ибо фронтового опыта у нее не было.
Когда мы приезжали в Неве-Дкалим с группами из Иерусалима и заходили к Фрайманам в гости, трудно было сказать, что это пожилые люди: такой молодостью и духовной энергией, такой верой в человеческую доброту и в невозможность преступления они светились. Таким ухоженным был их заросший цветами красивый двухэтажный дом, таким спокойствием и уверенностью дышал он. Глядя на Яакова, похожего на слегка постаревшего ангела, действительно трудно было поверить, что у кого-то повернется язык приказать ему покинуть свой дом, недавно отремонтированный после прямого попадания снаряда.
Снаряд тогда влетел в окно ванной комнаты, где Мирьям чистила перед сном зубы. Но за минуту до этого ей вдруг показалось, что она забыла выключить что-то в кухне, она выскочила из ванной и побежала вниз, на первый этаж. Снаряд пролетел через ванную комнату, миновал ту точку, на которой за минуту до этого стояла Мирьям, вылетел в открытую дверь и, пролетев верхнюю часть лестницы, с которой Мирьям едва успела спуститься, врезался в громадное металлическое блюдо, висевшее на стене коридора напротив ванной комнаты. В память об этом чуде Яаков сделал коллаж из осколков снаряда, под которым написаны были слова благодарности Вс-вышнему из псалмов Давида.
Как рассказывала Мирьям, в Гуше говорили: “До шоссе Киссуфим (дороги от въезда в сектор Газы, связывавшей Гуш-Катиф с “большой землей”) чудеса были скрытые, а после Киссуфим начинаются явные чудеса: на каждом осколке снаряда сидит ангел и направляет его”. Чудес было много за четыре года обстрелов и терактов, за которые свыше 6000 снарядов было выпущено по поселениям Гуш-Катифа. Но самое главное чудо так и не произошло: каменные сердца не забились, в них не пробудилось понимание того, что преступление, совершенное по приказу, не перестает быть преступлением. Солдаты пришли в дом к Фрайманам, много солдат, еврейских мальчиков и девочек, некоторые из которых плакали, когда Мирьям рассказывала им о расстрелянных на Украине родственниках и о том чувстве любви и дома, которое впервые испытала только здесь, в Гуше. Но приказ выгнать двух стариков они все-таки выполнили.
За мебелью и прочими вещами приехали два грузовика без контейнеров, и грузчики покидали все в кузов, сказав, что перегружать в контейнеры для долгосрочного хранения будут в другом месте. Перегрузили. Уже в отеле Фрайманы получили счет за погрузку, перегрузку и хранение - это “удовольствие” обошлось им в 70 тыс. шекелей. За эти деньги, которые с них начали снимать сразу, с первого месяца после изгнания, задолго до того, как был выплачен хоть один шекель из причитавшейся им компенсации, можно было заново обставить дом. Вместо этого их банковский счет сразу оказался в минусе.
Начались месяцы бездомности, сначала в отеле “Шаар Иерушалаим”, где им хорошо дали почувствовать, что изгнанники - это граждане второго сорта. Потом в отеле “Голд”, куда они перебрались, наевшись досыта оскорблений в своем первом временном пристанище. В “Голде” тон задает владелица отеля Ариэла, и это другой тон: уважение, сочувствие, стремление помочь и облегчить страдания, и - чувство вины за то, что не сумели мы всем народом остановить это преступление. Здесь в 10-метровой комнатке с видом на Иерусалим Яаков не позволяет говорить, что они изгнанники: “Еврей в Иерусалиме при любых обстоятельствах не может быть изгнанником, здесь он в своем самом главном доме”.
В отеле они должны были прожить, как им было обещано, неделю. Правительство Шарона говорило и даже объявляло то и дело по радио в платных рекламных роликах, что временное альтернативное жилье для всех имеется, но и это тоже, как и многое другое, оказалось ложью. Караваны стали строить лишь через много недель после изгнания, а сдаваться они начали только к Песаху, причем от людей требовали переезжать, как только готовой оказывалась крыша, несмотря на то, что вокруг продолжалась стройка, и не было подготовлено никакой инфраструктуры: ни магазинов, ни почты, ни телефонной подводки, ни общественного транспорта, ни детских учреждений - ничего.
Тем временем у Яакова разыгрались все дремавшие до того болезни. Он почти ослеп вследствие быстро развившейся катаракты и совершенно перестал ориентироваться в незнакомых местах. Пришлось срочно ложиться на операцию: один глаз, затем, через несколько недель, второй. А вскоре потребовалась и еще одна срочная операция, которую откладывать было невозможно. Организовывать переезд, одновременно сидя у постели Яакова или сопровождая его на амбулаторные визиты в больницу, Мирьям не могла. Да она и сама вынуждена была начать лечиться в Иерусалиме: сказалось безобразное питание и отравления в первом отеле, сказалась частичная потеря зрения в результате кровоизлияния в мозг в период страшного напряжения перед изгнанием, да и раненая рука напоминает о себе.
Но все-таки переезжать было нужно, и Мирьям поехала организовывать это непростое дело. Первым делом обнаружила течь в стене каравана, хотя обнаружить ее должны были те, кто принимал строительный объект. Несколько дней нервотрепки и беготни в поисках ответственных за устранение неполадок - и течь устранили. Затраченные нервы не в счет. Затем она заказала бетонную площадку, на которую предстояло поставить сарай для хранения всех вещей, которые не влезут в дом (из двухэтажного дома в 4-хкомнатную квартиру втиснуться невозможно, а ведь через два года отсюда тоже предстоит выселяться - в гипотетический стационарный дом, который еще предстоит строить). Еще несколько дней ушло на покупку сарая и водружение его на место и на подготовку площадки для сушения стирки. Все это означает ежедневные поездки из Иерусалима в Эйн-Цурим (возле Ашкелона) автобусом, одновременно с поездками к Яакову в больницу Бейлинсон в Петах-Тикве. Иногда кто-нибудь из добровольцев подкидывал ее туда-сюда на машине, но чаще 70-летней женщине приходилось жариться в автобусах. Вдохновляло сознание, что еще через несколько дней можно будет привезти в караван свои вещи, забрать Яакова из больницы и начать налаживать более или менее нормальный быт. Девочки из национальной службы приезжали каждый день помогать мыть караван от строительной грязи и грели Мирьям душу.
Наконец, настал день, и контейнеры привезли. Открыли. И вот тут Мирьям была счастлива, что Яакова рядом не было. Вероятно, контейнеры всю зиму простояли под открытым небом: все вещи оказались мокрыми и частично прогнившими. Мебель, которую вместо того, чтобы аккуратно складывать, просто перекидывали из грузовика в контейнер, оказалась сломанной и частично перепутанной - вместо одного своего шкафа Мирьям получила запчасти от целых трех шкафов, но только друг к другу эти запчасти не подходили, ни по цвету, ни по размеру. Столы с обломанными в самых неожиданных местах ножками, диваны с прогнившими матрацами и отломанными спинками - чего там только не было?! Сообщение друзей-соседей, что не она первая получает свои вещи в таком виде, ситуации не облегчило. Стало только ясно, что иск в суд против перевозочной кампании, присланной государством, будет коллективным. Теперь предстояло не просто взять да и расставить вещи в доме, как ожидалось. Вместо этого вещи приходится сортировать - что в ремонт, что на выброс, что все-таки в дом - предварительно фотографируя для будущего суда и готовя для визита оценщика, которому предстоит зафиксировать и оценить причиненный ущерб. Все это опять же Мирьям приходится делать одной, с помощью девочек из национальной службы.
Плюс к тому, что весь дом и площадка вокруг него заставлены ящиками и обломками вещей, вся улица вокруг, сколько хватает глаз, представляет собой одну большую стройплощадку, заваленную грудами строительного мусора, песка камней. Караван Фрайманов стоит на пригорке, и спуститься с него можно только на засыпанную строительным мусором и камнями улицу. Ветер несет песок и пыль, что для человека, только что перенесшего глазную операцию, чревато серьезными осложнениями. В ближайшие дни ему еще предстоит ехать в больницу на послеоперационную проверку, а до ближайшего автобуса минут десять езды на машине, пешком же, да по жаре для человека в таком состоянии просто не дойти. Но государственным мужам, занятым серьезными государственными делами, не до этих мелочей.
На протяжении нескольких недель государство в лице представителей СЭЛА (Управление по трансферу, - ред.) не показывалось, лишь поторапливая время от времени по телефону. Но вот в минувший вторник государственные мужи решили, что хорошего понемножку. И в отеле “Голд” раздался вышеупомянутый звонок Моти Элимелеха.
Случилось так, что в Иерусалиме в этот момент оказалась группа из организации “Американцы за сильный Израиль” во главе с Элен Фридман. Она позвонила Элимелеху и пыталась вразумить его, но он упорно повторял: “Им же дали караван площадью целых 90 кв. метров, подключили воду и электричество - так чего же им еще надо?!” Элен Фридман высказала сомнения, что уровень английского у Элимелеха не позволил ему понять ее доводы. Поэтому на следующий день с Элимелехом беседовал ваш корреспондент. Разговор дошел до очень высоких тонов, в результате чего мне было заявлено, что “Неве-Дкалим - это очень теплая и сплоченная община, и там Фрайманам помогут, так что можно за них не волноваться”. Мой вопрос, с какой стати изгнанники из Неве-Дкалим должны взваливать на себя исправление промахов и ляпов государственной конторы, повис в воздухе.
В тот же день мы подключили к делу ивритскую редакцию “Аруц-7”, и ведущий тему изгнания из поселений Элькана Перл направил факсом официальный запрос в СЭЛА. Ответа, однако, он не получил.
После этого материал о положении пожилой пары был запущен в электронную рассылочную сеть “Женщин в зеленом”, где читателям предлагалось звонить Моти Элимелеху и объяснять ему недопустимость подобного отношения к пожилым людям.
Трудно сказать, что подействовало: звонки ли и факсы или просто отказ отеля “Голд” и его владелицы принять участие в издевательстве над пожилой парой, но так или иначе вода и свет пока еще не отключены в их комнате. Мирьям Фрайман срочно нуждается сейчас в помощи человека, который помог бы разровнять и расчистить площадку перед караваном, чтобы Яаков после переезда, который все же планируется на конец этой недели, смог выходить из дому, не ломая при этом ноги и не разбивая голову.
Желающие помочь звоните по тел. 0507-350758. Просто для выражения сочувствия не звоните, так как на разговоры у Мирьям нет ни времени, ни сил.
Желающие высказать Моти Элимелеху свое отношение к его действиям могут позвонить ему лично: 0506-205064 (Из зарубежа: 972-50-6205064).
http://sedmoycanal.com/author.php?id=76
|
|
| |
| Article Rating | Average Score: 0
Голосов: 0
| |
|
|
Главное меню
Опрос
