| Help Jewniverse Yiddish Shtetl | Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал
| |
| Самая популярная новость | | Сегодня новостей пока не было. | |
 Опрос | |
| |
| Поиск на сайте Русский стол | | |
| Обмен баннерами |
| |
| Еврейская музыка и песни на идиш |  | |
 | |
|
Александр Львов. Еврейский Тульчин в полевых записях 2005-2006 годов (тексты с в Отправлено от Anonymous - Tuesday, December 12 @ 05:17:38 MSK
|
 В этой подборке - два небольших текста, написанных для выставки «Разговоры на улице Ленина». Я решил опубликовать их здесь потому, что они имеют отношение не только к данной конкретной выставке, но и к (само)пониманию русскоязычного еврейства, к осмыслению его недавнего советского прошлого и постсоветского настоящего в контексте «большой» еврейской истории, религии и культуры.
Искать новые смыслы прошлого и настоящего можно не только в библиотеках и архивах, но и в «поле» - разговаривая с людьми, пытаясь понять их. О том, с какими возможностями и проблемами связано использование методов фольклористики и устной истории, пойдет речь в публикуемых текстах. В качестве предисловия я хотел бы добавить лишь несколько слов о самой выставке.
Это - аудиоэкспозиция, которую нужно не только смотреть, но и слушать. Основным материалом для нее стали интервью, собранные в г. Тульчине во время двух полевых школ-экспедиций, организованных московским центром «Сефер» и «Петербургской иудаикой». Выставка работает до 20 февраля 2007 г. Посмотреть и послушать ее можно в выставочном зале «Петербургской иудаики» (ул. Гагаринская, д. 3, Европейский университет в С.-Петербурге). Это - первая аудиоэкспозиция, открывающая наш новый проект: «Музей еврейской устной истории».
Получить некоторое представление о выставке Вы можете, просмотрев небольшой ролик в формате Flash: скачать (380 Кб).
Итак, тексты с выставки.
Александр Львов
Разговоры на улице Ленина еврейский Тульчин в полевых записях
2005-2006 годов
В городе Тульчине, районном центре Винницкой области, есть дворец Потоцкого,
памятник Суворову, дом Пестеля, обувная фабрика и евреи. Впрочем, дом Пестеля
недавно, говорят, развалился. Когда-то и евреев здесь было много, а сейчас,
говорят, осталось около двухсот. Когда-то Тульчин был одной из столиц хасидизма,
резиденцией знаменитых цадиков. Сегодня это один из немногих бывших штетлов,
где евреи продолжают жить. Конечно, в этой продолжающейся жизни не стоит искать
полного сходства с образом традиционной восточно-европейской общины. Катаклизмы
XX века отделили еврейское общество от еврейского книжного знания, уничтожив
и рассеяв по свету образованных людей и саму систему традиционного образования.
На месте осталось лишь обезглавленное еврейское сообщество - коллективное тело
со своими привычками, старыми и новыми, «советскими» и «еврейскими», со своей
памятью, желаниями, надеждами.
Советское время обычно связывают с подавлением, если не с полным уничтожением
еврейской общинной жизни. Но в Тульчине это время вспоминают иначе: «было много
евреев». Возрождение общин, получающих помощь от «Джойнта», совпало по времени
с особенно быстрым уменьшением численности еврейского населения - в 5 раз с
1990 по 2005 годы. Потому-то, наверное, для жителей Тульчина «настоящая еврейская
жизнь» связана не столько с этим возрождением, сколько с их собственным недавним
прошлым, которое пришлось на советское время. Рассказать о советской еврейской
жизни, проследить ее связи с современностью и с далеким прошлым - задачи Музея
еврейской устной истории В Тульчине эта жизнь была связана с улицей Ленина,
она же - Главнэ-гос. Здесь евреи, как говорят, собирались кучками:
договаривались о делах, обсуждали новости, сплетничали, совершали, взявшись
под руки, ежевечерние прогулки, держали ларьки с газированной водой. На этой
улице, сохранившей свое советское название по сей день, работала и наша экспедиция.
«Разговоры на улице Ленина» - это наши впечатления от города, в жизнь которого
мы включились на короткое время. Вы найдете на выставке именно это - разговоры
на фоне тульчинских улиц. Из наших исследований мы отобрали для выставки несколько
тем: ментальная карта еврейского города, сословная и профессиональная структура
общества, традиции еврейской свадьбы, межэтнические отношения. Выбор и последовательность
фрагментов интервью, короткие комментарии к ним отражают логику авторов каждой
из пяти презентаций. Однако нам хотелось передать также и то, что обычно исчезает
в академических публикациях и докладах: звучание голосов, интонации наших информантов.
Наверное, всем полевым исследователям знакомо желание возвращаться много раз
к любимому фрагменту интервью, находить в нем новые смыслы, замечать новые детали:
неожиданные переходы и паузы, выбор слов, оговорки, умолчания или, наоборот,
излишне подробные ответы. Лишь немногое из обнаруженных смыслов попадает в статьи.
Но на выставке эти наши «любимые» фрагменты представлены целиком, как они есть.
Вы можете найти в них что-то свое, незамеченное нами. «Разговоры на улице Ленина»
можно не только слушать - в них можно участвовать. Вместо обычной книги отзывов
мы предлагаем Вам микрофон. Вместо обычных благодарностей Вы можете оставить
нам свой комментарий к услышанному, рассказать о похожих случаях и людях, или
просто о том, что Вы считаете важным для Музея еврейской устной истории.
Как и любой разговор, наша выставка меняет свои темы. Приходите к нам снова.
О наших полевых исследованиях Наша аудиоэкспозиция является результатом полевых
исследований фольклора, этнографии, устной истории евреев, живущих в городах
и поселках бывшей Транснистрии. По понятным причинам, эта небольшая группа обладает
ореолом особой аутентичности: еврейские сообщества, выжившие в Холокосте и оставшиеся
на своих местах, могут рассматриваться как последние осколки некогда великого
мира восточно-европейского еврейства. С другой стороны, долгие десятилетия советской
власти, массовая эмиграция 1990-х и нивелирующее влияние еврейского возрождения
делают эти «осколки» весьма далекими от той первоначальной целостности, которая
обычно приписывается утраченному прошлому. Впрочем, в экспедициях нас интересовало
не только «аутентичное» прошлое, но и настоящее, в котором разного рода «осколки»
складываются в новую мозаику.
Конечно, мы не претендуем на роль беспристрастных судей, способных «правильно»
оценивать прошлое и настоящее. Наши исследовательские интересы и позиции также
имеют свою непростую историю, начавшуюся задолго до экспедиций центра «Петербургская
иудаика». К разговорам с нашими информантами - жителями бывших штетлов каждый
из участников экспедиций и авторов выставки пришел со своим профессиональным
опытом, за которым также стоит далекое и недавнее прошлое различных научных
дисциплин. Полевые исследования еврейских местечек, начатые С. А. Ан-ским и
советскими этнографами, прекратились после Второй мировой войны. С тех пор в
бывших штетлах было принято видеть лишь руины, расспрашивать оставшихся в живых
лишь об истории Катастрофы.
Наши первые поездки на Украину в начале 1990-х, проходившие под маркой Петербургского
еврейского университета, также были, скорее, экзистенциальными путешествиями
в поисках следов исчезнувшего, уничтоженного мира, чем исследованиями продолжающейся
жизни бывших штетлов. Постепенно приобретая научный характер, экспедиции фокусировались
на описании памятников материальной культуры евреев - но никак не на «разговорах»
с местными жителями, Однако такие разговоры все же происходили. Понадобилось
более 10 лет, чтобы увидеть в них нечто, заслуживающее специального внимания
и изучения методами фольклористики, этнографии, социальной и культурной антропологии.
*** Полевые исследования фольклора еврейских местечек - лишь одно из направлений
нового проекта «Петербургской иудаики», получившего название «Музей еврейской
устной истории». Его главная цель - пересмотр сложившихся стереотипов восприятия
русскоязычного еврейства и его новейшей истории, представляемой обычно (вполне
в духе библейских пророчеств) как постепенное умирание и ассимиляция, завершившиеся
чудесным избавлением от коммунистического гнета и возвращением уцелевших в мейнстрим
еврейской жизни. Для ревизии подобных взглядов необходимо выявить существовавшие
в советское время формы еврейской жизни, довольно сильно отличающиеся от принятых
на Западе и потому оставшиеся незамеченными и неосмысленными. В частности, нас
интересует такая специфическая форма существования еврейских сообществ как послевоенный
«советский штетл», равно далекая и от западных «эталонов», и от жизненного уклада
советской еврейской интеллигенции больших городов. Некоторый ревизионистский
пафос не случайно присутствует в нашем проекте. Все мы, независимо от происхождения,
вероисповедания, пола и возраста, участвуем в создании альтернативных образов
еврейства в силу одного только обращения к практикам, идеям и вещам фольклорного
характера. Отношение к ним как к возможным источникам для конструирования еврейской
идентичности было и остается неоднозначным. Как заметил Дан Бен-Амос, основоположники
«науки о еврействе» (Wissenschaft des Judentums) явно отдавали предпочтение
«высокой» литературе и с подозрением относились к фольклору. В отличие от своих
немецких современников и учителей, они боялись обнаружить в устном творчестве
народа вовсе не его «сущность», но лишь чужие влияния, заимствования из культур
господствующих над евреями народов. Только идущая от Библии и Талмуда литературная
(религиозная) традиция могла, с их точки зрения, сохранить «национальный дух»
евреев1. Такой односторонний взгляд на соотношение религиозной
литературы и народной жизни был весьма далек от сформулированного в Талмуде
разделения Торы на Письменную и Устную. С одной стороны, евреи должны делать
то, что написано в Торе, с другой стороны - то, что делают евреи, само по себе
является Торой (устной). Мудрецы Талмуда видели свою задачу не столько в исправлении
народных практик, сколько в их оправдании - т.е., в установлении логических
связей между Письменной и Устной Торами. Равноправие письменной и устной традиций
в еврейской религии сохранялись, как утверждает американский историк Хаим Соловейчик,
вплоть до Второй мировой войны. Еще в начале XX в. какой-нибудь раввин, зайдя
на кухню к жене, мог обнаружить расхождение между ее действиями и предписаниями
религиозного закона - но это расхождение было целиком его проблемой, но никак
не проблемой его жены. Среди еврейских ученых, пишет Соловейчик, издавна ходила
такая поговорка: «а идише балебосте (еврейская домохозяйка) принимает
наставления только от своей матери». Лишь в послевоенное время ортодоксальный
мир стал отдавать отчетливое предпочтение письменной традиции, и общепринятые
практики потеряли свой независимый статус2. Формирование
еврейского фольклора как предмета научного исследования было затруднено ровно
в той степени, в которой еврейская религиозная элита не стремилась к искоренению
«предрассудков» и «суеверий» простонародья.
Если христианским народам Европы довелось пережить воспитательные усилия церкви
и государства, действующих совместно и потому особенно мощно, то перевоспитанием
евреев Российской империи была озабочена лишь небольшая группа «просветителей»
- маскилим, хотя и поддерживаемых отчасти государством, но не обладавших
ни реальной политической властью, ни религиозным авторитетом. Когда же пришла
пора романтического изучения и любования теми самыми «суевериями», которые прежде
пытались истребить3, сфера «народной» культуры и религии
у евреев оказалась гораздо менее отчетливой и проработанной, нежели у их христианских
соседей. В эту сферу попадала, вообще говоря, вся религия, целиком, без привычного
деления на «официальные» институции и «народные» практики. Пионерам еврейской
фольклористики приходилось самим проводить это деление, причем делали они это
по-разному, зачастую противореча друг другу и самим себе. Отдавать же изучение
еврейской религии целиком на откуп фольклористам мало кто соглашался: эта область
уже была поделена между филологами, историками и философами. Соответственно,
статус фольклористики в системе наук о еврействе оказался довольно низким, как
об этом писал Бен-Амос. Однако во второй половине XX в. ситуацию резко изменили
три обстоятельства: Холокост, создание государства Израиль и бурное развитие
транснациональных еврейских религио-политических организаций (таких как Хабад,
Всемирный совет прогрессивного иудаизма и др.). Воспитанием евреев, или, как
сегодня говорят, формированием еврейской идентичности занимаются теперь очень
мощные политические и религиозные силы. В поле этого воспитательного воздействия
после распада Советского Союза попали и русские евреи, рассматриваемые зачастую
как тинокот ше-нишбу - «потерянные младенцы».
Все, что не укладывается в рамки «официальных» трактовок еврейской идентичности,
оказывается в некотором смысле «народным». В эту категорию попадают, в частности,
и своеобразный опыт советских евреев - жителей больших городов, и культура идиш,
бытовавшая в «советском штетле». Изучение этих «неонародных», вытесняемых из
современности культур открывает новые возможности в области еврейской фольклористики,
которые мы и стремимся использовать.
Возможно, результаты наших исследований окажутся полезными для идеологов и
руководителей еврейских организаций, поскольку могли бы помочь в создании обратной
связи между предписанной и реальной (устной) версиями еврейской идентичности.
Возможно, они будут полезны и нашим информантам, для которых понимание своего
еврейства остается все еще слишком далеким от публичного еврейского дискурса.
Во всяком случае, открывая «Музей еврейской устной истории», мы рассчитывали
на продолжение диалога, начатого в экспедициях: между нами и нашими информантами,
между фольклористикой и другими науками о еврействе и, в конечном счете, между
Письменной и Устной Торами.
Примечания
1 Dan Ben-Amos. Jewish Studies and Jewish Folklore // Proceedings of the Tenth World Congress of Jewish Studies, Vol. II. Jerusalem: World Union of Jewish Studies. 1990. P. 1- 20.
2 Haym Soloveitchik. Rupture and Reconstruction: The Transformation of Contemporary Orthodoxy // Tradition. 1994. Vol. 28, No 4. P. 64-130, сноска 18.
3 О связи идеологического подавления архаизируемых культурных форм («shameful ethnology») и формированием предмета фольклористики см. Barbara Kirshenblatt-Gimblett. Folklore's Crisis // The Journal of American Folklore. 1998. Vol. Ill, No. 441
(Folklore: What's in a Name?) P. 297-299; и ее же: Problems in the Early History
of Jewish Folkloristics
// Proceedings of the Tenth World Congress of Jewish Studies, Vol. II. Jerusalem: World Union of Jewish Studies. 1990. P. 21-32.
|
|
| |
| Article Rating | Average Score: 0
Голосов: 0
| |
|
|
Главное меню
Опрос
