Наш Самиздат
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Семен РЕЗНИК (Вашингтон). ВМЕСТЕ ИЛИ ВРОЗЬ? Продолжение.

Отправлено от Надежда - Monday, July 22 @ 13:08:39 MSD

RussiaЗаметки о книге А.И.Солженицына "Двести лет вместе" Мне неизвестно ни одного исследования, в котором сопоставлялась бы степень революционности студентов разных этнических и религиозных групп. Можно говорить только об отдельных частных наблюдениях, но для обоснованных выводов они недостаточны. Солженицын приводит наблюдение В.В. Шульгина, относящееся к студенческой сходке в Киевском университете в 1899 году: ""Длиннющие коридоры университета были заполнены жужжащей студенческой толпой. Меня поразило преобладание евреев в этой толпе. Было их более или менее, чем русских, я не знаю, но несомненно они `преоблада ли', т.е. они руководили этим мятущимся месивом в тужурках"" (Стр. 237). Однако нет никаких оснований считать этот случай типичным, да и сама его "подача" не заслуживает доверия по ряду оснований. Во-первых, все писания В.В. Шульгина относятся к полубеллетристическому жанру, реальные факты "обогащены" авторской фантазией. Во-вторых, данное свидетельство было записано через тридцать лет после самого события, а на таком временном расстоянии память способна проделывать шутки с куда более щепетильными мемуаристами. А главное, Шульгин был патентованным антисемитом, чего и не скрывал, но, напротив, "сто тысяч раз в течение двадцатипятилетнего своего политического действия о сем заявлял, когда надо и не надо";30 а в предубежденном сознании юдофоба евреи "преобла дают" во всем, к чему он, юдофоб, относится негативно. Волнения в Киевском университете, о которых пишет Шульгин, возникли в знак солидарности со студентами Петербургского университета, подвергшимися избиению полицией. В столичном же университете евреев было в несколько раз меньше, чем в Киевском, ибо прием их был ограничен трехпроцентной нормой (в Киеве - 10 процентов). 31 Так что студенты-евреи, участвовавшие в киевских событиях, шли на столкновение с властями ради того, чтобы поддержать своих питерских товарищей-неевреев . Такова истинная цена утверждениям Шульгина и вслед за ним Солженицына, будто евреи преобладали в студенческом движении. Большего доверия заслуживает другое свидетельство, приведенное Солженицыным. Он пишет: "Г. Гершуни на суде объяснял: "Это - ваши преследования загнали нас в революцию" (стр. 239). Г.Гершуни - один из ведущих эсеровских боевиков, отличавшихся фанатизмом и бесстрашием, - говорил, конечно, о своем субъективном опыте. Переносить его на широкие слои молодых еврейских интеллигентов не следует: большинство из них, хотя и жаждало перемен, но не готово было ни умирать, ни убивать ради них. Но определенная доля истины в словах Гершуни, несомненно, содержится. Ибо если власти рассчитывали, что в ответ на процентную норму в гимназиях и университетах евреи введут процентную норму на свое участие в революционном движении, то это была утопия. Одно из двух - либо процентная норма на поступление в учебные заведения и вообще на нормальное участие в жизни, либо процентная норма на участие в борьбе против процентных норм и иных притеснений! Итак, понятно, что "загоняло в революцию" евреев. Но Солженицын, не оспаривающий черносотенца Шульгина, оспаривает "красносотенца" Гершуни: "На самом деле объяснение уходит корнями и в еврейскую, и в русскую историю, и в их пересечение", поправляет он эсеровского боевика (стр. 239).

Оно, конечно, не без того, да выражено как-то уж очень туманно по сравнению с чеканной формулировкой Гершуни. Она, как это ни парадоксально (а на самом деле, симптоматично), хорошо согласуется если не с взглядами, то с фактической стороной приведенного выше отрывка из "Воспоминаний" Витте. О том же еще один весьма выразительный отрывок: "Я расходился с Плеве и по еврейскому вопросу. В первые годы моего министерства при императоре Александре III государь как-то раз меня спросил: "Правда ли, что вы стоите за евреев?" Я сказал его величеству, что мне трудно ответить на этот вопрос, и спросил позволения государя задать ему вопрос в ответ на этот. Получив разрешение, я спросил государя, может ли он потопить всех русских евреев в Черном море. Если может, то я понимаю такое решение вопроса, если же не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить, а это возможно лишь при постепенном уничтожении специальных законов, созданных для евреев, так как в конце концов не существует другого решения еврейского вопроса, как предоставление евреям равноправия с другими подданными государя... Я доныне остаюсь при высказанном мною Александру III убеждении по еврейскому вопросу. Поэтому, когда я был министром финансов, я систематически возражал против всех новых мер, которые хотели принимать против евреев. Я был бессилен заставить пересмотреть все существующие законы против евреев, из которых многие крайне несправедливы, а в общем законы эти принципиально вредные для русских, для России, так как я всегда смотрел и смотрю на еврейский вопрос не с точки зрения, что приятно для евреев, а с точки зрения, что полезно для нас, русских, и для Российской империи". 32 Тому, что Витте, многократно записанный в "жидовствующие", смотрел на еврейский вопрос "не с точки зрения, что приятно для евреев", можно привести массу примеров, но наиболее показателен эпизод, на котором здесь уместно остановиться уже потому, что на нем останавливается и Солженицын. Вынудив царя "даровать" свободы, изложенные в манифесте 17 октября 1905 года и возглавив правительство, Витте встретился с представителями прессы, чтобы заручиться ее поддержкой, но потерпел неудачу. От имени собравшихся издателей и редакторов речь держал С. М. Проппер, издатель "Биржевых ведомостей". Он не бросился в объятия к новому главе правительства, как тот ожидал, а стал излагать претензии, что ужасно возмутило Витте. Солженицын приводит многие подробности этой встречи, но не то, что наиболее важно для основной темы его книги. Вот место из воспоминаний Витте, которые Солженицын обходит. "Что же собственно заявлял мне г. Проппер в присутствии представителей всей прессы? - "Мы правительству вообще не верим". - Согласен, что оно, когда начинает говорить о либеральных мерах, часто не заслуживает доверия. Теперь столыпинский режим это нагляднее всего показывает... Но все-таки не Пропперу было мне после 17 октября заявлять, что он правительству не верит, а в особенности с тем нахальством, которое присуще только некоторой категории русских "жидов"". 33 Витте просто из себя выходит от одной мысли, что какой-то жид смеет нахально ему возражать, выставлять требования, и это после того, как он, граф Витте, "вырвал" (сам он, впрочем, отрицал, что вырвал) у государя манифест о даровании гражданских прав, парламента, конституции и т.п.! И Проппер смеет говорить "от имени прессы, по крайней мере в присутствии почти всех представителей ее".34 Если бы эти требования выставил "представитель какого-то крайне левого листка, социалистического или анархического направления, я бы его понял, но в устах Проппера..." 35 Когда писались эти строки, со времени злополучной встречи прошло лет пять-шесть, но бывший премьер продолжает кипеть, не умея совладать со своими эмоциями! Из дальнейшего его изложения, однако, выясняется, что ничего собственно "жидовского" в поведении Проппера не было: говорил он не от себя лично, а от профсоюза газет, создавшегося в те бурные дни. В него входили и правые, и левые издания. Перед встречей они, видимо, договорились, что их мнение первоначально должен представить кто-то один, чтобы не устраивать базара. Почему выбор пал на Проппера? Да, видимо, потому, что его газета была умеренной, и сам он был компромиссной фигурой, - ни правым, ни левым, да и вообще не политиком. То, что он высказал премьеру, было согласовано с теми, кто молчал! Витте считал Манифест 17 октября своей личной победой, и субъективно имел к тому основания, учитывая ту жестокую борьбу, какую он выдержал в замкнутом кругу высшей правительственной бюрократии. Но представители прессы видели в Манифесте победу общественных сил, и у них к тому были не менее веские основания. Они знали, что если бы не общественные настроения, выражаемые прессой и поддержанные такими нешуточными аргумента ми, как всеобщая забастовка, волнения в армии, крестьянские бунты, растерянность и дезорганизация власти, то ни о каких послаблениях не могло быть и речи. Но победу они считали не полной, не окончательной, а, главное, не гарантированной. Они требовали гарантий, что начатый процесс не будет повернут вспять (и ведь был повернут очень скоро, что сам Витте подтверждает). Солженицын, видимо, прав, когда солидаризируется с Витте, который отверг высказанное Проппером требование о выводе войск и полиции из Петербурга (фактически это было требование социал-демократов). Но как понять реакцию того же Витте на требование удалить с поста генерал-губернатора палача рабочих и душителя всех свобод генерала Д.Ф. Трепова? Трепов был главным врагом Витте на Олимпе власти. "Само собой разумеется, что, раз я стал председателем Совета министров, диктатор Трепов оставаться не мог, но такое требование в устах Проппера лишило меня возможности сейчас же расстаться с Треповым, который, запутавшись, жаждал удалиться к более благоприятной для своей особы роли, и, вопреки просьбе Трепова, дать ему сейчас же возможность улепетнуть, я был вынужден задержать его некоторое время (недели две), так как немедленное удаление его имело бы вид моей слабости, т. е. слабости власти, мне врученной. И опять-таки, кто представил это требование? Господин Проппер...". 36 (Курсив мой - С.Р). Интересная логика, очень ясно показывающая, кто был с кем и кто против кого в те судьбоносные дни. Трепов - это абсолютное зло, Трепов должен уйти, он и сам просится уйти, но Витте его не может отпустить именно потому, что представители прессы требуют того же! П.Н.Милюков Аналогичное противостояние возникло по вопросу о политической амнистии. Вскоре был принят закон (точнее, указ) о широкой амнистии политических заключенных, совершивших преступные деяния до 17 октября; Витте явно гордился этой акцией. Но то, что Проппер, от имени профсоюза прессы, потребовал амнистии, его возмущает до глубины души.37 По его логике, сотрудничество с прессой должно было выразиться в том, чтобы она пала перед ним ниц и стала коленопреклоненно петь осанну дорогому и любимому вождю и учителю Сергею Юльевичу. Выходит, что власть, даже в лице наиболее либерального и решительного ее представителя, не готова была объединиться с обществом для совместной работы над оздоровлением обстановки в стране. Между властью и обществом сохранялся водораздел, так что Проппер имел основания не доверять правительству и требовать подтверждения либеральных деклараций немедленными действиями. Об этом говорили Витте многие в те дни. Он прилагал большие усилия, чтобы привлечь в правительство или хотя бы заручиться поддержкой представителей общественных организаций - конечно, из числа наиболее умеренных. С этой целью он встречался со многими видными деятелями, но все они выставляли условия, требования, которые он, может быть, и рад бы, но бессилен был удовлетворить. Так, П. Н. Милюков предлагал ему - в развитие Манифеста, издать от имени царя Конституцию, взяв за образец хотя бы Бельгийскую или Болгарскую. Только так, объяснял будущий лидер партии кадетов (в те дни еще не оформившейся) правительство сможет заручиться доверием общества. Витте ответил: "Не могу, потому что царь этого не хочет". И он действительно не мог. Ведь даже в Манифесте, где фактически говорилось о даровании конституции, само это слово - столь страшное для царя - выступало под псевдонимом "основные законы". "Это было то, чего я ожидал: краткий смысл длинных речей, - продолжает П.Н. Милюков. - И я заключил нашу беседу словами, которые хорошо помню: "Тогда нам бесполезно разговаривать. Я не могу подать вам никакого дельного совета"". 38 Перетягивание каната продолжалось, и виноваты в этом были, как минимум, обе стороны. Витте это отрицает, а негодование свое фокусирует на Проппере, хотя тот был только одним из тех, кто "озвучил" перед ним широко распространенное мнение. Нельзя не видеть, что рассуждения бывшего премьера о "нахальном еврейчике" продиктованы не разумом, а прорвавшимися сквозь внешний лоск юдофобскими атавизмами, таившимися, оказывается, в темных закоулках его души и вдруг хлынувшими наружу, точно прорвавшаяся из недр магма. Если такие страсти бушевали в душе даже самого высоколобого представителя царской администрации, то что же говорить о менее умных и интеллигентных! В их сознании евреи заранее были виноваты во всех неудачах власти. 39 Не одни Меньшиковы творили миф о "еврейской революции", когда революционной была вся униженная и оскорбленная Россия, то есть большинство русских крестьян, рабочих, ремесленников, солдат, мелких служащих, студентов, интеллигентов, и практически все национальные и религиозные меньшинства (они составляли 35 процентов жителей империи, если украинцев и белорусов считать русскими, хотя сами они так не считали и имели свои претензии к власти). Но расшатывали ее и более могущественные силы. Вот что писал об этом уже в эмиграции великий князь Александр Михайлович (Сандро), один из наиболее близких Николаю II членов императорской фамилии: "Императорский строй мог бы существовать до сих пор, если бы "красная опасность" исчерпывалась такими людьми, как Толстой и Кропоткин, террористами, как Ленин и Плеханов, старыми психопатками, как Брешко-Бреш ковская или же Фигнер, или авантюристами типа Савинкова и Азефа. Как это бывает с каждой заразительной болезнью, настоящая опасность революции заключалась в многочисленных носителях заразы: мышах, крысах и насекомых... Или же, выражаясь более литературно, следует признать, что большинство русской аристократии и интеллиген ции составляло армию разносчиков заразы. Трон Романовых пал не под напором предтеч Советов или юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и других общественных деятелей, живших щедротами империи. Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян (но хотел ли? - С.Р.); полиция справилась бы с террористами. Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах. Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространя ли самые гнусные слухи про царя и царицу?" 40 Великий князь Александр Михайлович (Сандро) Лодку самодержавной власти Николая II раскачивало все общество снизу до верху. Только вот с логикой великого князя Сандро согласиться трудно, ибо получается у него, что вся страна болела "заразительной болезнью", и только государь император был здоров. На самом деле, наиболее тяжелой формой болезни страдал он сам и усиленно прививал ее всем тем, кто вместе с ним или его именем правил страной. Об этом свидетельствует и сам великий князь Сандро, когда приводит часть своего письма, посланного императору за два месяца до его отречения от престола: "Как это ни странно, но мы являемся свидетелями того, как само правительство поощряет революцию. Никто другой революции не хочет. Все сознают, что переживаемый момент слишком серьезен для внутренних беспорядков. Мы ведем войну, которую необходимо выиграть во что бы то ни стало. Это сознают все, кроме твоих министров. Их преступные действия, их равнодушие к страданиям народа и их беспрестанная ложь вызовут народное возмущение. Я не знаю, послушаешься ли ты моего совета или же нет, но я хочу, чтобы ты понял, что грядущая русская революция 1917 года явится прямым продуктом усилий твоего правительства. Впервые в современной истории революция будет произведена не снизу, а сверху, не народом против правительства, но правительством против народа". 41 Стремясь подвести хоть какую-то базу под представления об "особой", "чрезмерной" революционности евреев, Солженицын прибегает к излюбленному им приему - цитированию авторов-евреев, подбирая то, что ему нужно, а не то, что хоть сколько-нибудь обосновано и соответствует исторической действительности. Источником ему в данном случае служит в основном сборник "Россия и евреи", составленный так называемым "Отечественным объединени ем русских евреев за границей" и изданный в Берлине. (Берлин: Основа, 1924; второе издание: Париж: YMCA-Press, 1978). Весь пафос авторов этого сборника состоит в биении себя в грудь и посыпании головы пеплом. Объясняя, в чем состояла якобы роковая роль евреев в русской революции, Г. А. Ландау, которого Солженицын называет "видным еврейским публицистом", многословно рассуждает о том, что еврейские родители - мещане и буржуа - даже те из них, кто не придерживался революционных взглядов, "сочувственно, подчас с гордостью, и в крайнем случае безразлично [взирали] на то, как их дети штамповались ходячим штампом одной из ходячих революционно-социалистических идеологий" (стр. 239-240) - в отличие, надо полагать, от русских мещан и буржуа, которые своих детей от этого удерживали! Прежде всего надо сказать, что Г.А. Ландау был не только публицистом, но активным общественным и политичес ким деятелем, участником Еврейской демократической группы. До 1905 года эта группа примыкала к Союзу Освобождения, в котором ведущую роль играли П.Б. Струве, И.И. Пуринкевич, П.Н. Милюков, Ф. И. Родичев, составившие затем ядро Конституционно-демократической партии. В горниле событий 1905 года немногочисленная группа Ландау оказалась левее кадетов, в одной связке с трудовиками, тогда как к кадетам примкнула более многочисленная Еврейская народная группа - еще одно подтверждение той простой истины, что еврейское революционное, либераль ное, оппозиционное движение, в своей пестроте, лишь повторяло в уменьшенном виде общероссийское движение. 42 Таким образом, Г.А. Ландау выражал настроения отнюдь не всего еврейства, а относительно небольшой группы. Пиком его общественно-публицистической деятельности было составление в 1905 году, "в минуту открытого проявления всех общественных требований", текста знаменитого "Заявления еврейских граждан" с требованием равнопра вия, под которым было собрано более шести тысяч подписей. Для Солженицына этого документа не существует - он его не цитирует и не упоминает, зато охотно приводит сомнительные послереволюционные спекуляции того же Ландау, под которыми вряд ли поставили бы свои подписи хотя бы шесть человек из тех, кто подписал его "Заявление" 1905 года. Словами "видного еврейского публициста" Солженицын сообщает читателям о том, будто "постепенно установи лась в еврейском обществе гегемония социализма", что революционные идеи "в еврейской среде были дважды разрушительны", и т. п. Договаривается он вместе с Г.А. Ландау и до того, что евреи якобы отрицали "гражданское общество и современное государство" (стр. 240). Абсурдность этого утверждения состоит уже в том, что российское государство , в том виде, в каком оно существовало, как раз и было главным отрицателем гражданского общества ; значительное большинство тех, кто выступал против такого государства, боролись за гражданское общество. Не говорю уже о том, что противники царского строя вовсе не отрицали государства. Исключение составляла лишь небольшая группа анархистов, сбитых с толку опасными утопиями Бакунина и Кропоткина. В "Заявлении" Г.А. Ландау 1905 года читаем: "Мы ждем уравнения нас в правах с русским народом; наравне и вместе со всеми народами России мы и будем устраивать свою судьбу, свободно развивая свои силы на благо государству и человечеству". (Курсив мой - С.Р.).43 Какова же после этого цена словам того же автора, что евреи якобы отрицали гражданское общество и государство? Не большего стоят и его запоздалые сетования на то, что еврейские родители якобы охотно поощряли детей на революционный подвиг. Если бывали такие родители, то только как исключение. Правилом же было обратное: еврейские родители тряслись над своими детьми гораздо больше, чем русские (чрезмерное чадолюбие - одна из самых характерных национальных черт евреев, предмет постоянных шуток острословов), а потому и всячески старались уберечь отпрысков от опасных увлечений, грозивших погубить их молодые жизни. Если же часть молодежи все-таки шла в революцию, то лишь потому, что родители были бессильны противостоять влиянию общественной атмосферы, в которую попадали их чада, когда выпархивали из-под родительского крыла. Об убожестве рассуждений, на которые опирается Солженицын, еще ярче говорят другие его выписки из того же сборника. Читаем: "В.С. Мандель отмечает: "Русский марксизм в чистом его виде, списанный с немецкого, никогда не был русско-национальным движением, и революционно настроенной части русского еврейства, для которой восприять социали стическое учение по немецким книжкам не составляло никакого труда, естественно было принять значительное участие при пересадке этого иностранного фрукта на русскую почву". Ф.А.Степун высказался так: еврейская молодежь смело спорила, цитируя Маркса, в каких формах русскому мужику надо владеть землею. Марксистское движение в России началось с еврейской молодежи в черте оседлости. Развивая мысль, В.С. Мандель припоминает "'Протоколы сионских мудрецов' ... эту нелепую и злостную фальсификацию". 44 Так вот "эти евреи усматривают в бреднях протоколов злой умысел антисемитов искоренить еврейство", но ведь они "сами в большей или меньшей степени не прочь устроить мир на новых началах и верят, что революция есть шаг по пути осуществления царства Божия на земле и они, уже не в осуждение еврейского народа, а в похвалу, приписывают ему роль вождя народных движений за свободу, равенство и социальную справедливость, вождя, для достижения этой высокой цели, конечно, не останавливаю щегося перед разрушением существующего государственного и социального строя". И приводит пример крайнего выражения в книге Фрица Кана `Евреи как раса и народ культуры': `Моисей за 1250 лет до Христа первый в истории провозгласил права человека... Христос заплатил смертью за проповедь коммунистических манифестов в капитали стическом государстве'; а 'в 1848 году вторично взошла вифлеемская звезда - и опять она взошла над крышами Иудеи: Маркс'"" (стр. 242, со ссылкой на сборник "Россия и евреи", стр. 172-173). Солженицын приводит этот длинный пассаж для подтверждения основных своих положений. Попытаемся разобраться - есть ли нем хоть какой-то смысл? Нам сообщается, что марксизм был перенесен в Россию не Г. В. Плехановым и другими разочаровавшимися в народничестве чернопередельцами, а еврейской молодежью. "Протоколы сионских мудрецов" В. С. Мандель, конечно, называет фальшивкой, но сам - с не меньшей разнузданностью, нежели создатели этого подлога, - приписывает евреям претензию на "вождизм", на руководство всем миром, на безудержное стремление к потрясению основ, "не останавливаясь перед разрушением существующего государственного и социального строя". Это та же клевета на еврейский народ, что содержится в "Протоколах..."! Но, пожалуй, самое изумительное в приведенном пассаже - это цитата в цитате из некоего Фрица Кана, говорящая о том, что бредовому сознанию юдофобствующего еврея - так же, как сознанию любого одержимого юдофоба, - поистине "все дозволено". Библейский Моисей - племенной вождь, освободивший из рабства свой народ (племя) - превращается в поборника прав человека (индивидуальных свобод), о чем, конечно, он не имел ни малейшего понятия; рабовладельческий Рим, распявший Иисуса Христа, превращен в капиталистическое государство, а сам Иисус, проповедовавший то ли всепрощение и смирение (согласно одному из наиболее принятых толкований), то ли звавший к народному восстанию против Рима (согласно другому распространенному толкованию), то ли как-то сочетав ший в своем учении эти две крайности, вдруг становится проповедником коммунистических манифестов , которые, конечно, ему не могли и присниться; и, наконец, истинный автор коммунистического манифеста, немецкий выкрест-антисемит , считавший евреев наиболее полным воплощением ненавистной ему буржуазности, преображается в подобие прорицателя, странствующего по Иудейской пустыне. Бумага поистине все терпит. Постулируя мистическую связь между тремя евреями, отделенными друг от друга тысячелетиями, Мандель, в сущности, приписывают евреям все социальные потрясения и катаклизмы, когда-либо случавшиеся в истории человечества. От чего, конечно, снова переходит к истории России. Солженицын с готовнос тью цитирует. Русское правительство "окончательно зачислило еврейский народ во враги отечества", но это, так сказать, поделом, ибо "хуже того было, что многие еврейские политики зачислили и самих себя в такие враги, ожесточив свои сердца и перестав различать между "правительством" и отечеством - Россией... Равнодушие еврейских масс и еврейских лидеров к судьбам Великой России было роковой ошибкой" (стр. 453-454). Это пишет тот самый автор, который только что иронизировал по поводу того, как еврейская революционная молодежь, с пеной у рта и с риском попасть на каторгу, спорила о формах земельной собственности русских крестьян! Так в чем же была "роковая ошибка" евреев - в том, что они вместе с русскими революционерами боролись с деспотическим режимом, чтобы сделать Россию свободной и счастливой страной, или в том, что они были равнодушны к ее судьбе, полагая, что им с ней не по пути? Только очень неумный и полуобразованный "публицист", одержимый манией своей собственной значимости, может без зазрения совести выставлять на всеобщее обозрение такой интеллектуальный кисель. Вести разговор на таком уровне просто неудобно. Но именно из такого сора Солженицын выстраивает свою концепцию ведущего участия евреев в революции. Он пишет уже от себя: "...и в разрушении монархии, и в разрушении буржуазного порядка... евреи также послужили передовым отрядом. Такова - прирожденная мобильность еврейского характера, и его опережающая повышенная чуткость к общественным течениям, к проступу будущего. Но в истории человечества не раз бывало, что из самых естественных порывов людей - потом вдруг да вырастали неестественные чудовища" (Стр. 123). Иначе говоря, неестественное чудовище большевистской тирании "произросло" из естественной мобильности еврейского характера! Если не одни они совершили революцию, то "послужили передовым отрядом". Солженицын приходит к тому, с чего начал. Он не ищет ответа на поставленный вопрос, не решает задачу, а подгоняет решение под заранее известный ему ответ. Ответ этот заимствован отнюдь не у Ландау или Манделя, а из досоветских и пост-советских писаний черносотенных публицистов, от М.О. Меньшикова и В.В. Шульгина до И.Р. Шафаревича и В.В. Кожинова. Но почему же все-таки в России произошла революция? Кто был ее действительным вдохновителем и организа тором? На этот вопрос в книге Солженицына ответа нет. Мой посильный ответ - в следующих главах. 30 Шульгин. Ук. соч., стр. 7. 31 Надо иметь в виду, что процент учащихся евреев, как правило, превышал процентную норму для поступавших, так как среди них было значительно меньше отсева. 32 Витте. Ук. соч., т. II, стр. 199. 33 Витте. Ук. соч., т. III, стр. 59. 34 Там же, стр. 60. 35 Там же. 36 Там же, стр. 60. 37 Там же, стр. 60. 38 П.Н. Милюков. Воспоминания, т. 1. М., "Современник", 1990, стр. 331 39 Николай II, видимо, был искренен в этом убеждении. Даже через много лет, находясь под арестом в Екатеринбурге, он тупо недоумевал: "Скажите, пожалуйста, Белобородов _ еврей? Он на меня производит впечатление русского". А узнав, что тот и есть русский, с еще большим недоумением: "Как же он тогда состоит председателем областного Совета?" (Авдеев А.Д. Николай Романов в Тобольске и Екатеринбурге. "Красная Новь", 1928, # 5, стр. 205). 40 Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. Цит. по сборнику: Николай II, стр. 323. 41 Там же, стр. 315. 42 Г.Я. Арансон. В борьбе за права. "Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.", Союз русских евреев, Нью-Йорк, 1960, стр. 225. 43 См.: "Книга о русском еврействе", стр. 110. 44 Как помнит читатель, я указывал, что "Протоколы" упомянуты у Солженицына только в связи резолюцией П.А. Столыпина. Каюсь в этой ошибке: как видим, есть и второе упоминание _ в цитате из В.С. Манделя, _ но оно сродни первому. Сами "Протоколы" и их отравляющее воздействие на отношение к евреям Солженицын не считает предметом, заслуживающим внимания.

Примечание: Продолжение. Начало см. #8(293), 2002 г. Продолжение следует.

 
Повествующие Линки
· Больше про Russia
· Новость от Nadiv


Самая читаемая статья: Russia:
ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА. Шестилетний боевик


Article Rating
Average Score: 0
Голосов: 0

Please take a second and vote for this article:

Excellent
Very Good
Good
Regular
Bad



опции

 Напечатать текущую страницу  Напечатать текущую страницу

 Отправить статью другу  Отправить статью другу




jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.071 секунд