| Help Jewniverse Yiddish Shtetl | Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал
| |
| Самая популярная новость | | Сегодня новостей пока не было. | |
 Опрос | |
| |
| Поиск на сайте Русский стол | | |
| Обмен баннерами |
| |
| Еврейская музыка и песни на идиш |  | |
 | |
|
ДВУЯЗЫЧИЕ И ИУДАИЗМ Отправлено от Yoel - Thursday, October 31 @ 22:49:30 MSK
|
 М. Носоновский (Бостон)
«РАЗДЕЛЯЮЩИЙ СВЯТОЕ И БУДНИЧНОЕ»: ДВУЯЗЫЧИЕ И ИУДАИЗМ
В наше время не утихает старый спор о том, на каком языке должно вестись еврейское образование: на иврите или на идише (а для неашкеназских общин на бухарско-еврейском, татско-еврейском и так далее), какое место оба этих языка должны занимать в программах учебных заведений и в жизни еврейских общин. Поэтому интересно рассмотреть роль, которую отводит этим языкам еврейская традиция.
Одной из фундаментальных особенностей еврейской культуры в диаспоре является ее двуязычие. Практически в любой еврейской общине рядом с древнееврейским (обычно именовавшийся «святой язык» или лэшон hа-кодэш) - языком Торы, литургии, ученых книг и письменности, существовал еврейский разговорный язык: идиш, ладино, еврейско-персидский, еврейско-арамейский, еврейско-арабский, караимский. Всего известно более двух десятков еврейских языков, от них отличают иудаизированные диалекты, практически совпадающие с языками нееврейского окружения и выделяющиеся лишь словами, обозначающими специфические еврейские реалии, и другими незначительными особенностями. На бытовом языке, как правило, тоже существует литература, но эта литература имеет менее ученый характер: фольклорные тексты, женское чтение, назидательная и занимательная проза и поэзия.
Бытовой или «святой» язык?
Большой знаток и любитель идиша р. Йойэль Матвеев из Нью-Йорка обратил внимание на то, что граница между лошн-койдешем (то есть библейским и средневековым ивритом в ашкеназском варианте) и собственно идишем весьма размыта в речи традиционно образованного человека. Хотя в идише есть определенное количество гебраизмов, ставших его неотъемлемой частью и понятных каждому, даже неграмотному человеку, практически любое слово и даже выражение на древнееврейском может быть употреблено в речи на идише. Критерии того, входит ли то или иное древневрейское слово в лексикон идиша, не вполне четкие и зависят от ситуации, определяются стилистическими особенностями конкретного текста. В идеале все древневрейские слова могут быть частью идиша. Йойэль проиллюстрировал это следующим образом:
«Идиш - это "дворец", построенный над "фундаментом" лошн-койдэш, и это как бы один суперязык - лошн-койдеш в квадрате. Вот пример:
"Малхусхо малхус кол ойломим умемшалтехо бехол дойр водойр".
1..Дайн кениграйх из ди кениграйх фун ди алэ вэлтн, ун Дайн эршафт из ин йедэр дор.
2..Дайн малхэс из дос малхэс фун ди алэ эйломэс (эйломим), ун Дайн мемшолэ из ин йедэр дор ун дор.
3..Дайн малхэс из дос малхэс фун кол-эйломим, ун Дайн мемшолэ из бехол дор ун дор.
4..Дайн малхэс из малхэс-кол-эйломим, ун Дайн мемшолэ из бехол-дор-вэдор.
5..Малхусхо из малхус-кол-эйломим ун мемшалтехо из бехол-дор-вэдор.
6..Малхусхо из малхус-кол-эйломим умемшалтехо из бехол-дор-вэдор.
И, что интересно, даже последняя фраза в определенном контексте и для соответствующей публики не звучит как цитата из одного языка в другом, но как вполне нормальная еврейская, хотя крайне, экстремально, специфическая "ломдишэ" фраза. Уверяю Вас, никакие два других языка не могут так перетекать друг в друга, позволяя бесчисленное число переводов и интерпретаций одной и той же фразы. Эта загадка всегда ставит в тупик составителей словарей гебраизмов в идише, которые в процессе работы вдруг обнаруживают, что граница между лошн-койдэш и идишем размыта. Допустим, последняя фраза - это просто две цитаты, первые две - чистый идиш, а что посередине?» [1]
При этом речь идет не только о чисто лексических заимствованиях, древнееврейские слова зачастую сочетаются по правилам древнееврейской грамматики, и даже словоизменение происходит по-древнееврейски. Последнее явление, однако, обычно ограничено только теми случаями, когда древнееврейские грамматические категории имеют четкую параллель в идише (множественное число, сопряженное сочетание, воспринятое как генетивная конструкция и т.п.), к весьма сложной древнееврейской глагольной морфологии это относится в гораздо меньшей мере.
Автор фундаментальной «Истории языка идиш» Макс Вайнрайх, посвятивший целую главу внутреннeму еврейскому билингвизму, различает Whole Hebrew (цитаты и фразы на иврите в идишской речи) и Merged Hebrew (гебраизмы, интегрированные в идише и изменяющиеся по правилам идиша). Вайнрайх отмечает, что функциональное различие между древнееврейским и идишем не было связано с предметом речи или личностью говорящих (оба языка могли использоваться для коммунникации на любую тему, как образованным человеком, так и простолюдином), но с тем, происходило ли общение в устной или же письменной форме. Он отмечает, что идиш, язык преимущественно женской литературы, именовался маме-лошн, в то время как иврит иногда называли фотершпрах. Противопоставление и единство мужского и женского начала – фундаментальная концепция иудаизма. Одним из первых о традиционном характере двуязычии у евреев заявил публицист на идише Шмуэль Нигер в книге «Двуязычие в истории еврейской литературы» (1941 г.), в которой он призвал прекратить войну между «идишистами» и «гебраистами».
Достижением лингвистики XIX - начала XX века было открытие родства языков, классификация на языковые семьи и группы. Эта классификация, во многом сходная с другом революционным открытием XIX века - дарвиновской теорией эволюции, исходит из представления о дивергенции языков, происходящих от общего предка. В действительности, конечно, люди никогда на говорили на одном языке (или небольшом числе языков-предков), дивергенция всегда соседствовала с конвергенцией. Но «смешанные» языки выпадали из поля зрения традиционной лингвистики, как малоинтересные, «испорченные». М. Вайнрайх, показавший, что идиш - язык-сплав (fusion language) нескольких компонент - романской, древнееврейской, германской.и славянско, стал пионером в изучени языковой конвергенции, намного опередив современных исследователей креольских языков.
Почти во всех еврейских языках первыми литературными произведениями стали переводы священных текстов (книг Танаха, Пасхальной Аггады). Как мы видели из приведенного выше примера, перевод может быть в разной мере нагружен гебраизмами и удален от источника на святом языке [2]. Возникает образ множества переводов, эманируемых священным текстом, и стоящих на разных ступенях удаления от источника.
Например, выражение се‘удат Ливйатан («трапеза Левиафана») может быть передано без изменений сэудас ливьйосон (древнееврейское сопряженное сочетание в фонетическом облике whole Hebrew) либо судэс лэвьйосн (то же в merged Hebrew). или же лэвьйосн-судэ или судэ фун лэвьйосн (генитивная конструкция). Понятно для образованного носителя идиша и выражение судэ шель лэвьйосн.
Анализируя звуковой строй языка, лингвисты различают фонетику и фонологию. Фонетика изучает собственно звуки, их способы образования и акустический характеристики, фонологию же интересует смыслоразличительная функция звуков - то, по каким законам они группируются и противопоставляются в речи. Средневековый ашкеназский иврит (Whole Hebrew), конечно, не имел своей фонетики: если кто-то говорил на нем, то произносил звуки так, как это было принято в идише. В то же время Whole Hebrew сохранял свою отличную от идиша фонологическую систему, унаследованную от тивериадского иврита. Получается, что средневековый иврит и идиш использовали один и тот же "строительный материал" (фонетику), но по разному группировали его, включая каждый в свою собственную систему противопоставления звуков. В этом, вероятно, и состоит загадка сплава идиша и древнееврейского: с одной точки зрения (например, фонетической) Whole Hebrew - часть идиша, с другой - отдельный язык со своей фонологической системой. Похоже обстояло дело и с лексикой: почти любое древнееврейской слово могло быть использовано в идише, но каждый язык включал его в собственную структуру и обращался с ним по своим законам.
Сходная ситуация и в других языках еврейской диаспоры: переводчик решает, в какой мере он может использовать гебраизмы и связанные с ними грамматические конструкции. Например, в бухарско-еврейском стихотворении Ханины Мизрахи (конец XIX века) «трапеза Левиафана» обозначена как съудоhи Ливйотан (со связкой –и, образующей в персидском и таджикском языках изафет – сопряженное сочетание). Однако кец голут («конец Изгнание») образовано по-древнееврейски. В более позднем стихотворении Я.Калантарова, расчитанном на нерелигиозную аудиторию, употребляются совсем нееврейская форма сочетаний Нух-и-наби («Пророк Ной») [3].
Двуязычие было характерно для восточноевропейской караимской литургической поэзии XVII-XVIII веков. Как правило, пиюты составлялись на иврите и одновременно сочинялся вариант на караимском языке [4]. Подобные переводы-переложения стали первыми литературными памятниками на караимском языке. В двух вариантах на обоих языках сохранилась элегия хахама Иосифа бен Йешуа на разрушение общины в Деражне отрядами Хмельницкого в 1649 г. Вариант на караимском языке, очевидно, предназначался для тех, кто не владел древнееврейским, но и в нем немало гебраизмов [5]. Два отрывка из варианта на иврите:
ве-хиллелу коль батей кнесийот йисраэль,
ве-сифрей Тора, ве-сифрей-йирей-Эль
ве-лакху ... бетулот ‘им нашим
вэ-hемиру ми-дат бахурим в-ишаним
«Осквернили они все дома собрания Израиля,
И свитки Торы, и книги боящихся Бога...
и надругались они над девицами и женщинами,
и отвращали от веры юношей и стариков»
бе-симан тов керен Нечай-раша‘ ниxра‘
ве-хело hа-нехпаз лэ-эйфо ло йада‘
у-вэн-Хмель гам кен шав бэ-вуша у-хэлима,
эцато hэфар эль шэон либбо нидма
«С успехом мощь злодея Нечая повержена,
И войско его спешно на горе ему [бежит] неизвестно куда.
И сын Хмель[ницкого] тоже вернулся со стыдом и позором,
Его затею расстроил Бог, стук сердца его затих».
На караимском языке гебраизмы используются как для обозначения специфических «религиозных» реалий, так и в качестве эпитета одного из атаманов казаков Нечая (раша‘ – «злодей», параллельно тюркскому душман «враг»). Древнееврейскому hэмиру ми-дат («отвращали от религии», т.е. заставляли креститься) в тексте на караимском соответствует Meszumed ettiler («делали мешумадами, отступниками»). При этом словоизменение идет посредством прибавления тюркских суффиксов:
Weren ettiler kahallarny da kenesalarny,
Kiwdirdiler toralarny da seferlerny...
Aldylar oldzaba kyzlar da katynlar,
Meszumed ettiler kerkli ulanlar.
«Разрушили они общины и синагоги
Осквернили свитки Торы и книги,
надругались над женщинами и девицами,
делали отступниками юношей».
Chmielnickij ol dusman da uwlu Timoszko
Da Neczaj ol rasza da bar Zolotoruczko,
«[Пусть сгинет] враг Хмельницкий со своим сыном Тимошкой,
И злодеи Нечай и Золоторучко».
Современный иврит или идиш?
Традиционная лингвистическая классификация однозначно определяет израильский иврит как современное состояние единого языка иврита (имевшего древнюю, мишнаитскую, средневеково-раввинистическую и современную формы). Историческое единство иврита блестяще обосновано такими крупнейшими гебраистами, как И. Бен-Хаим, Х. Розен и другими. Однако есть ученые, которые считают современный иврит (Ivrit) отдельным языком, отличающимся от древнееврейского (Hebrew). Некоторые (например, Гилад Цукерман [6]) обращают внимание на своеобразный камуфляжный характер многих неологизмов, которые, являясь по существу заимствованиями из иностранных языков, представляются составителями словарей как производные от древнееврейских корней. Общеизвестные примеры: слово мехона («машина») образовано от греческого (и международного) махина, считается в иврите производным от корня каф-вав-нун («служить основанием, подтверждать, направлять»). Слово катар («локомотив» или «паровоз») возводят к корню «дымить», (кэторэт - «воскурение»), в то время как оно явно параллельно арабскиму китар («поезд») от другого корня, означающего «тянуть».
Еще более крайнюю позицию занимает тель-авивский лингвист П. Векслер, считающий, что иврит не является семитским языком (если исходить не из материальной классификации, не имеющей смысла для «искусственного языка», а их типологической), и что он образован в результате «частичного языкового сдвига», которому был подвергнут идиш. Носители идиша, во многом благодаря волевому усилию, стали употреблять в речи древнееврейские слова (и неологизмы), изменив их произношение на сефардское и по мере возможности пользуясь древнееврейской грамматикой и морфологией, но идишистский синтаксис и фонология в основном сохранились [7]. Векслер употребляет методы и научный аппарат, характерныe для изучения креольских языков, развитые в последние десятилетия и во многом отличающиеся от традиционных лингвистических методов описания и классификации.
Если воспользоваться приведенным выше примером, то в сочетании ди судэ фун лэвьйосн ашкеназское произношение слов заменяется на квази-сефардское сэуда и Ливйатан, а частица фун заменяется на якобы аналогичную ивритскую шэль, как и артикль, что дает hа-сэуда шель Ливйатан. При этом игнорируется тот факт, что частица шэль (стяжение шэ-лэ-) не характерна для библейского иврита. Соответствующее сочетание на библейском иврите должно бы звучать как hас-сэ‘уда ашэр-лэ-Ливйатан, что является сложноподчиненным придаточным предложением, а вовсе не генитивной конструкцией.
В идише, согласно Векслеру, заложен определенный потенциал для перехода на иврит. Он проявляется в способности варьировать количество гебраизмов в речи в зависимости от стилистического характера текста и ситуации. В качестве примера он приводит тайный язык («жаргон») евреев-торговцев в средневековой Европе, которые, согласно имеющимся свидетельствам, могли употреблять в своей речи (на идише, западные диалекты которого были распространены в Германии до XVIII века) до 85% гебраизмов, чтобы сделать речь непонятной для посторонних. Одним из отголосков этого является большое число гебраизмов в немецком, голландском и швейцарском воровском арго (ротвельш, лакудэш). Количество древнееврейских слов могло достигать 50% и более в языке общинных документов XVI-XVIII веков. Древнееврейский также мог использоваться при разговоре между евреями разных общин. Некоторые ашкеназские евреи еще в конце XIX века пытались, следуя каббалисту Ицхаку Лурии, употреблять по субботам только древнееврейские слова.
Одна из причин, облегчавших подобную замену лексики, состояла в методике преподавания в хедере. Меламед читал пасук по-древнееврейски, а затем переводил каждое слово на идиш. Посещение хедера было обязательным для мальчиков, и после такого обучения оказывалось сравнительно легко заменять в речи слова на древнееврейские. Гораздо сложнее строить предложение по правилам древнееврейского синтаксиса.
Хасидизм и статус еврейского языка.
Столь фундаментальная особенность еврейской культуры, как ее билингвизм, не могла остаться незамеченной еврейскими мудрецами. В хасидизме разработана теория о соотношении древнееврейского и остальных языков, основанная на лурианской каббале. При этом еврейско-арамейский язык и идиш оказываются в роли посредника (между святым и обыденным, духовным и материальным), столь характерной для философии хасидизма.
Рабби Нахман из Бреслава пишет (Ликкутей Маhаран, 1, 19) о соотношении святого языка, языка Таргума (т.е. еврейско-арамейского, пересказ или перевод Танаха на который именуется Таргум, буквально «Перевод») и остальными языками. Согласно р. Нахману, Таргум занимает промежуточное положение между святым языком и языками народов мира (традиционно считается, что их семьдесят). Хотя на святом языке была дана Тора, его совершенство или полнота может быть достигнуто только путем сочетания его с Таргумом, подобно тому, как созданному Б-гом человеческому телу требуется обрезание, физическому миру (и еврею) требуется исполнение заповедей, и т.п. Таргум является посредником, гранью между святым и обыденным. Каббалистически (по числовому значению) Таргум связан со сном (тардема - «дремота»), отсюда умение Иосифа (владевшего святым языком «в совершенстве», следовательно, и Таргумом) толковать сны и т.п. Можно образно сказать, что «совершенство» требует не только знания святого языка, но и умения перевести с него и на него.
...Древо Познания Добра и Зла - это язык Таргума. Ибо он посередине между святым языком и языком семидесяти народов. И языки народов, если желают черпать от святого языка, не могут делать этого иначе как через Перевод (Таргум). Язык перевода подобен «жене просвещенной» (эшэт маскелет - Мишлей 19), подобно «просвещающемуся через переводчика» (Песахим 117), ибо в языке Таргума есть и доброе, и злое, иногда он язык просвещающий (маскил), иногда – оглупляющий (месакель). А указанная жена глупая совращает жену мудрую через жену просвещенную, ибо корень преодоления оболочки (клиппа) состоит в Таргуме, в соответствии с «Арамеец – раб отца моего» (Деварим 26) и «Из Арама привел меня Балак» (Бамидбар, 23), а ведь язык Таргума - это арамейский язык. Ибо в том месте начинают черпать от святости. И корень строительства и полноты святого языка состоит ни в чем ином, как в том, что опускают зло, которое в Таргуме, и поднимают добро, которое в нем, к святому языку. Ибо таким образом достигается полнота святого языка. И Лаван-арамеец, тот самый упомянутый выше «арамеец, раб отца моего», желал черпать из святости святого языка через Таргум. Потому назван он йегар сахадута («холм-свидетель» по-арамейски, Онкелос Берешит 31), а Йааков поднимал доброе из Таргума в святой язык, потому он назван галь эд («холм-свидетель» на иврите, также географическое название, там же, 2) на святом языке. «И опустился (ваййипполь) Господь Б-г в дрему», гематрия слова «дремота» (тардема) сответствует гематрии слова Таргум. Ваййипполь - аббревиатура «рот у них, а не говорят» (Теhиллим 115), в соответствии с «дремотой», которая соответствует Таргуму. И в этом суть построения Хавы [8], соответствующей святому языку, при помощи которого поднимают хорошее, что в нем, и опускают плохое, что в нем. Таким образом падyт все семьдесят языков.
Рэбе из Виледника в книге «Шээрит Исраэль» говорит
Тора дана на семидесяти языках. Но об арамейском языке, то есть языке Таргума, есть объяснение, что это самостоятельная вещь, в число семидесяти языков не включенная. Ведь известно, что Таргум - это не перевод со святого языка, а самостоятельная вещь, хотя на все остальные языки делаются переводы со священного языка. Сама святая Тора записана святыми буквами, и ее первое одеяние – на святом языке. И лишь после того, как облачилась она во вретище, в тысячи тысяч одеяний, есть у нее среди всяких одеяний и семьдесят языков. И здесь в наших местах, после того, как мы растолковали всю Тору на принятом у нас немецком (ашкеназ) языке, произвели мы тем самым серьезные приготовления этого языка к тому, чтобы он воспринял от святого языка святость и священные вопросы, и есть в нем сторона, связанная со степенями святости, поскольку на нем истолкованы все вопросы святости.
Перевод священного текста на бытовой еврейский язык занимает промежуточное положение между исходным текстом и текстом на нееврейском языке. Такому восприятию способствует наличие гебраизмов в разговорном языке.
В связи с этим неоднозначно положение современого иврита, являющегося в определенном смысле срезом «лошн-койдэша в квадрате» (идиша, вбирающего древнееврейский), и статус переводов на него. От древнееврейского он унаследовал лексику и морфологию, однако фонологию и синтаксис в значительной мере - от идиша. Нельзя не отметить растущий интерес среди израильтян к идишу как альтернативному языку, языку из которого тоже вышла израильская культура.
Из всех языков еврейской диаспоры наиболее прочно и глубоко гебраизмы укоренились в идише, очевидно, благодаря тому, что традиционная ученость среди восточноевропейских евреев была на особо высоком уровне. Источником и причиной еврейского билингвизма, как и особого характера взаимотношений между книжным и бытовым языком, стал сакральный статус Торы
Автор выражает глубокую признательность Йоэлю Матвееву (сайт whyjudaism.com) за плодотворные обсуждения на интернет-форуме «Заметки по еврейской истории» и за ссылки на книги р. Нахмана и Виледникер рэбе, цитаты из которых приведены в моем переводе..
Примечания.
[1] Форум Jewniverse.net, тема «Хасиды и идиш», постинг [Yoel 2001-12-31 16:26].
[2] Особенности переводов библейских текстов на ладино и варьирование числа гебраизмов и степени их интегрированности в языке перевода в зависимости от географических, текстовых и религиозных факторов исследовала Ора Родригез-Шварцвальд (O. Schwarzwald. Hierarchy Among the Hebrew Elements in Ladino Translations Determined by Geographical, Textual and Religious Factors // Vena Hebraica in Judaeorum Linguis. Proc. of the 2nd Intl. Conf. on the Hebrew and Aramaic Elements in Jewish Languages. - Milano, 1995). Различные традиции библейских переводов на еврейско-арабский (шарх) исследовали А.Маман и Б. Хэри. Последний (B.Hary. Hebrew Elements in Egyptian Judeo-Arabic Texts // Ibid.) приводит примеры как полной интеграции еврейского слова в арабском переводе (hазиhи-л-мо‘адиму-ль-мукбила – «эти предстоящие праздники», слово мо‘адим согласуется в женском роде как «ломанное множественное»), так и сохранения фраз на иврите (вэ-ло сэве‘а ‘эйнhу лианнаhу кана тамма‘ – «и не насытился глаз его, ибо был он алчен»). Общие вопросы заимствования гебраизмов в еврейских языках рассматривал Ш.Мораг (Sh. Morag. The Integrated Corpus of Hebrew Elements in Jewish Languages // Ibid.), который во многом развил идеи М.Вайнрайха (M.Weinreich. History of the Yiddish Languages. – Chicago, 1980) о Whole and Merged Hebrew. Соотношение иврита и идиша исследовал японский лингвист Tsuguya Sasaki.
[3] Л.Герценберг, М. Носоновский, С.Брук. Тексты на еврейско-таджикском языке из бухарско-еврейского музея в Самарканде // Евреи в Средней Азии: прошлоe и настоящее. – СПб, 1995.
[4] Израильский исследователь Дан Шапира пишет «I should note that this was a common practice among the Karaite scholars of the 17th-18th centuries in Poland-Lithuania, to compose a poem in two languages simultaneously, so we cannot tell in many cases, what was the original - Hebrew or Karaim». (Частное сообщение).
[5] М.Носоновский, В.Шабаровский. Караимская община в Деражном на Волыни // Интернет-журнал «Заметки по еврейской истории». – Номер 6 (17.2.2002)
[6] См. список работ на сайте http://www.zuckermann.org/research.html
[7] P. Wexler. The Schizoid Nature of Modern Hebrew: a Slavic Language in Search of Semitic Past. - Wiesbaden, 1990. Следует учитывать, что многие построения Векслера, который классифицирует идиш, современный иврит и эсперанто как типологически славянские языки, восходящие к сорбскому и полабскому (языкам славянского населения Германии), являются фантастическими. Это в еще большей степени касается его построений, возводящих восточно-европейскую еврейскую культуру к языческим традициям центральноевропейских славян.
[8] Соответствие первой женщины Хавы святому языку рассматривалось р. Нахманом выше на основании сопоставления стихов «День дню передает слово, ночь ночи открывает (йехаввэ) знание» (Тehиллим 19:3) «Она (зот) наречена женою (ишша), ибо от мужа (иш) взята она (зот)» (Берешит 2:23) и «То (зот), что говорил он» (Берешит 49:28). Змей (руах сэара – «бурный ветер», жена глупая, 70 языков) совращает Хаву (руах hа-кодеш – «святой дух», жена мудрая, святой язык) посредством Древа Познания Добра и Зла (жена образованная, Таргум).
Примечание: Источник: http://www.berkovich-zametki.com/Nomer21/MN36.htm
|
|
| |
| Article Rating | Average Score: 0
Голосов: 0
| |
|
|
Главное меню
Опрос
