| Help Jewniverse Yiddish Shtetl | Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал
| |
| Самая популярная новость | | Сегодня новостей пока не было. | |
 Опрос | |
| |
| Поиск на сайте Русский стол | | |
| Обмен баннерами |
| |
| Еврейская музыка и песни на идиш |  | |
 | |
|
Евгений Левин. Ультра-ортодоксия: мифы и реальность. Отправлено от Anonymous - Wednesday, September 22 @ 00:00:00 MSD
|
 Небольшое, но необходимое предисловие. В массовом сознании и в литературе крайне распространены следующие представления о современном ультра - ортодоксальном ("харедимном") иудаизме:
1. В отличие от прочих деноминаций современного иудаизма, еврейская ультра-ортодоксия является единственным течение, хранящим традиционный еврейской закон (галаху) в его первозданной чистоте. Ультра - ортодоксы, согласно данному мнению, не меняют в Галахе "ни единый аз", безукоризненно следуя завету одного из лидеров ортодоксии позапрошлого века Хатам Софера, знаменитого еврейского раввина, который в свое время постановил "Хадаш асур мин-хаТора" ("изменения запрещены Торой").
2. В связи с этим современная ультра-ортодоксия является единственным и естественным наследником традиционного европейского иудаизма. В то время как неортодоксальные деноминации и даже "прогрессивные ортодоксы" (Modern orthodox)под влиянием "духа времени" во многом отступили от обычая предков, ультра-ортодоксы были и остаются хранителями дедовских преданий, обычаев и укладов.
В двух статьях, которые я хочу предложить вашему вниманию, читателю предлагается принципиально иной взгляд на данный вопрос. Автор первой статьи, консервативный раввин Исаак Кляйн, приводит убедительные свидетельства того, как известные раввины, чья ортодоксальность ни у кого не вызывает сомнения, порой позволяли себе галахические инновации не менее радикальные, нежели их неортодоксальные коллеги. Во второй статье проф. Менахем Фридман, из университета им. Бар-Илана (Израиль, весьма наглядно показывает, насколько иногда отличается практика лидеров современной ультра-ортодоксии и традиционных еврейских общин. На наш взгляд, данные статьи помогут читателю составить более объективную картину об истинном положении дел в одном из направлений современного иудаизма.
1. Р. Исaак Кляйн. Наш подход к Галахе. ("Klein, I. " An Approash to Halaha". Опубликовано в "Responsa and Halachic Studies". Ktav Publishing House, IMC, 1975).
Между юристами существует давний спор, является ли закон замкнутой или открытой системой. "Замкнутость" в данном случае означает, что по каждому случаю в законе уже содержится готовое решение; "открытость" же, напротив, предполагает, что закон неполон, а потому нуждается в периодической ревизии, с добавлением новых статей. Основной довод тех, кто не считает закон "замкнутым", сводится к тому, что никакое человеческое сообщество не способно заранее предвидеть все возможные случаи, и заранее заготовить решение по каждому из них. Поэтому судье, выносящему решение по каждому конкретному делу, вынуждено приходится "законодательствовать", самому решая то, заполняя таким образом неизбежный зазор между "буквой" и реальностью.
Пытаясь разрешить данное противоречие, сторонник теории "замкнутости" закона профессор Морис Рафаэль Коэн предложил различать между "формальной" и "фактической" завершенностью (formal and material completeness). Возьмем естественную науку. Несмотря на то, что данная система, воспринимая все новую информацию, меняется непрерывно, мы, тем не менее, можем считать ее "самодостаточной". Почему? потому, что все изменения происходят в соответствии с принципами, имманентными науке. Т.е. система является самодостаточной, поскольку обладает способностью самой себя корректировать. Аналогичным образом юридическая система, например американская Конституция, является "замкнутой" и "самодостаточной" несмотря на вносимые в нее поправки. Ибо эти поправки вносятся в соответствии с положениями, установленными самой Конституцией. Нечто подобное можно сказать о Галахе. Псалмопевец говорил: "Торат Адонай Тмима" - закон Бога совершенен и самодостаточен, поскольку уже содержит в себе правила, позволяющие ему развиваться и приспосабливаться к новым условиям.
Р. Йошуа и р. Элиэзер в свое время спорили относительно некого закона (Баба Метциа 59б). В какой-то момент р. Элиэзер призвал Небеса засвидетельствовать его правоту, и Голос с Неба подтвердил, что он прав. На это р. Йошуа дал знаменитый ответ: "ло ба-Шамаим хи", Тора - не на Небесах! Бог дал ее людям, и теперь мы должны доказывать истинность той или иной ее интерпретации с помощью земных человеческих средств. Всякий, кто знаком с историей еврейского канонического права, не может не признать истинности данного положения. Во все времена еврейский закон чутко реагировал на меняющиеся обстоятельства жизни. И лишь в нашем поколении возникли попытки заморозить его развитие, объявив его нынешнюю версии вечной и неизменной.
Классическим примером может служить предисловие р. Хаима Циммермана к книге "Аган хаСахар". В данной книге обсуждается вопрос о линии перемены даты. Один из авторов книги, р. Менахем Калишер, писал, что, на наше счастье, данная линия проходит по Тихому Океану, где никто не живет. Поэтому не может возникнуть ситуация, когда по разные стороны этой линии окажутся два соседних города, жители которых будут соблюдать субботу в разные дни. Р. Циммерман гневно попрекал его за подобные рассуждения. По его мнению, никакие человеческие соображения в принципе не должны влиять на то, где эта линия должна проходить.
Исторически подобный подход исторически не состоятелен. Чтобы доказать это, приведем несколько примеров решений, принятых самими нашими братьями-ортодоксами. Вопрос об отношении Галахи к аутопсии возникает достаточно часто. Трудно найти еврейского доктора или еврейский госпиталь, которые бы не интересовались данной проблемой.
Насколько нам известно, впервые этот вопрос был задан знаменитому пражскому раввину XVIII века р. Иехезкиелю Ландау. Некий лондонский пациент скончался во время операции желчного пузыря. Хирург просил у раввина разрешение провести вскрытие, дабы в дальнейшем лечить аналогичные случаи более успешно. Р. Ландау ответил, что вскрытие возможно только в одном случае: если в той же больнице есть еще один пациент с точно таким же диагнозом, так что вскрытие мертвого тела сможет помочь в его лечении 1 .
Через двести лет после этого, раввины (р.Хаим Гиршензон, главный сефардский раввин Палестины р.Бен Цион Узиэль и др. 2) разрешили проводить вскрытие в любом случае, если это может дать новые знания, полезные для лечения больных (единственным условием стало требование, чтобы после вскрытия останки были должным образом захоронены). Аналогичным образом было разрешено использование трупов при обучении студентов-медиков. Этот факт был зафиксирован в соглашении между медицинской школой "Хадасса" и Верховным Раввинатом.
Что же произошло за время между ответами р. Ландау и р. Узиэля? Может, современные раввины превосходят своих предшественников в мудрости? Или, может, они более либеральны в своих взглядах? Не думаю. Единственное объяснение данному явлению заключается в том, что ситуация в наши дни кардинально отличается от времен р. Ландау. Во-первых, в связи с бурным развитием медицины резко увеличилась и потребность во вскрытиях. Во-вторых, не было столь сильного давления со стороны медицинских школ, остро нуждающихся в трупах. Эти обстоятельства и "убедили", мягко говоря, раввинов пересмотреть свое решение, Т.е., закон оказался изменен вследствие социальных изменений.
Или другой пример. Женщина, муж которой пропал во время кораблекрушения - может ли она повторно выйти замуж? Ответ на этот вопрос неочевиден, ибо необходимо, прежде всего, достоверно выяснить, что она действительно вдова, что ее муж действительно мертв. Но можно ли быть в этом уверенным, если тело не нашли? Да, конечно, все видели, как он тонул - но вдруг его все-таки кто-либо спас?
Разбираясь с данной проблемой, мудрецы Талмуда провели разграничение между "маим ве-ешь лахем соф" и "маим ше-еин лахем соф" - т.е. водоемами, имеющим или не имеющими видимую границу (например, озеро Кинерет относится к первой категории, а Средиземное море - ко второй). В первом случае, когда мы видим человека, тонущего в озере, он считается погибшим, даже если его тело не нашли - ведь в противном случае он бы вылез не на этом, так на другом берегу. с другой стороны, если некто тонет в океане, есть вероятность, что он таки выбрался из воды где-то "за горизонтом". И таким образом, мы не можем быть до конца уверены в его смерти.
В XIX веке, в связи с массовой эмиграцией данный подход породил множество проблем. Поскольку немало людей пропадало во время морских путешествий, оставляя своих жен соломенными вдовами.
За решением данной проблемы обратились к р. Исааку Эльханану, раввину Ковно. И он постановил, что в наши дни любой водоем является "маим ше-ешь лахем соф", поскольку современные средства связи таковы, что если бы человек спасся, он смог бы сообщить о себе, откуда угодно. Поэтому если свидетели видели, что он тонул, этого в наши дни достаточно 3 .
Таким образом, тот факт, что Галаха во все времена была подвижной, не вызывает сомнения. Мы можем смело сказать, что Галаха всегда была частью истории, и никогда - вне ее. Поэтому те, кто продолжает менять Галаху, следуют "традиции" гораздо более последовательно, нежели те, кто желает ее законсервировать.
2. Проф. Менахем Фридман. "Религиозный радикализм и "рыночная модель"". (Friedman, M. "The Modern Market Model and Religious Radicalism". Опубликовано в "Jewish Fundamentalism in Comparative Perspective. Religion, Ideology and The Crisis of Modernity. Edited by J. Sibershtein". New York University Press. New York/London, 1993) .
Начиная с 50-х годов, внутри ультра-ортодоксальной общины начинают выделяться "элитные" группы, для которых было характерным сознательное стремление к максимально строгой и ригористичной интерпретации еврейского закона. В этом они видели наивысшее проявление еврейской религиозности, принципиально не идущей ни на какие компромиссы с современной реальностью. Достаточно быстро данные группы стали служить моделью для подражания для остальных членов ультра-ортодоксальной общины, а в определенной степени - также и для иных ортодоксальных течений. Уже в середине 60-х р. Симха Эльберг отметил данную тенденцию ультра-ортодоксии, четко описанную им в очерке о Бней-Браке, ультра-ортодоксальном пригороде Тель-Авива:
Я бы определил Бней-Брак, прежде всего как "мир устрожения" ("хумра"). Бней-Брак олицетворяет подлинную революцию, произошедшую в религиозной жизни. Бней-Брак стремится к устрожению в соблюдении заповедей, а не к облегчению. Весь остальной мир, даже и религиозный, старается к послаблению и облегчению в том, что касается религиозных обрядов. Поэтому во всех проявлениях религиозной жизни царит "коха де-Хетера", "дух вседозволенности". Не так в Бней-Браке. Здесь, под духовным началом Хазон Иша (р. Авраама Исаак Карелиц) студенты иешив ищут в "Шулхан Арухе" наиболее устрожающие, ограничивающие мнения. Игнорируя слова "и есть те, кто придерживается более мягкого мнения ("макель"), они выбирают лишь те места, где сказано: "А есть те, кто склоняется к строгости ("махмир"). Таким образом, Бней Брак реализует наиболее возвышенный идеал жизни по Торе. Перед таким идеализмом каждый обязан склонить голову" 4 .
Трудно переоценить значение этого свидетельства. Бней Брак был основан в 1924 году группой хасидов из Польши. В первые годы для жителей был характерен постепенный отход от традиции, несмотря на сохранявшуюся в городе религиозную атмосферу. После провозглашения государства в город переселилось много ультра-ортодоксов, включая свежих репатриантов. Одновременно переехали в другие районы многие светские жители города. Однако основным фактором, предопределившим судьбу города, стало создание сети ультра-ортодоксальных иешив, принявших множество студентов со всей страны и даже из-за границы. В течение короткого времени Бней-Брак превратился в "город Торы", став религиозным и культурным центром ультра-ортодоксальной общины. Одним из тех, кто оказал решающее влияние на создание нового ультра-ортодоксального уклада, был, несомненно, р. Карелиц, более известный как Хазон Иш (по названию самой известной из его книг). Под его влиянием большинство ешиботников продолжало учить Тору и после свадьбы, в системе специальных учебные заведений для семейных, т.н. колелей. Этот факт радикально изменил лицо ультра-ортодоксии.
Упомянутый выше р. Эльберг был одним из первых, кто заметил "тихую революцию", проводниками которой стали "аврехи" (студенты колелей). Благодаря их усилиям религиозный радикализм - т.е. сознательный выбор более строгих галахических решений - перестал быть уделом немногих избранных, но превратился в масштабное социальное явление, присущее значительной группе, об3единенной как возрастным цензом (молодые "аврехи"), так и общим социальным статусом ("ученики Хазон Иша"). Этой группе было присуще невиданное ранее стремление - сознательный поиск "хумрот" в галахической литературе, прежде всего - в "Шульхан арухе". Данная "элитная" группа достаточно быстро приобрела огромный авторитет в ультра-ортодоксальном мире. А ее идеалы, соответственно - в "наиболее возвышенный идеал жизни по Торе".
Не подлежит сомнению, что столь красочно описанный р. Эльбергом "Мир "хумрот" является на сегодняшний день превалирующей тенденцией в ультра-ортодоксии, а его влияние чувствуется также и среди нехаредимных течений. Вместе с тем, во многих религиозных кругах данный подход воспринимается сегодня как воплощение максимально отчетливое проявление религиозного радикализма. Я же полагаю, что появление "хумрологии" именно в 50-е годы не было случайным. Это связано, прежде всего, с распадом традиционных восточно-европейских общин, и переселением религиозных евреев из местечек в западные мегаполисы. И эта новая социальная ситуация, резко ускорившая процесс секуляризации, парадоксальным образом породило так же и стремление к "хумре". Ибо в новых условиях оказались неэффективными традиционные механизмы, блокировавшие развитие сходных тенденций в прошлом.
Хумра ("устрожение") и "Кула" ("послабление") являются основополагающими тенденциями, характеризующими как динамику развития Галахи, так и практические постановления каждого конкретного раввина. Эти тенденции олицетворяют борьбу двух основополагающих начал религиозной жизни: стремления скрупулезно, до последней буквы исполнить Закон, с одной стороны, и необходимостью приспосабливаться к меняющимся экономическим, социальным и политическим условиям, с другой. Поэтому история Галахи есть во многом история "конфликта" данных начал, который порой материализовывался в противостоянии каких-либо двух раввинов, один из которых склонялся к "строгости", а другой, напротив - к "мягкости" 5 . Легко понять стремление человека, который, дабы, не дай Бог, не согрешить, стремиться к максимально строгому соблюдению закона. Не менее логична и противоположная позиция: придерживаться более "мягких" стандартов, ограничив соблюдение заповедей необходимым минимумом. Однако мы не будем здесь обсуждать, почему тот или иной раввин склонялся к скромности или к мягкости. Нас интересует, насколько социальный климат влиял на то, каким из этих решений община будет руководствоваться в практической жизни. Чтобы не быть голословными, возьмем в качестве примеров случаи, о которых писал Й. Ахитув в своей статье "Tshuva and Religious Radicalism: A Study of Two Phenomena from the Public and Private Perspective" 6.
В XVI веке еврейский Цфат был охвачен религиозным подъемом, спровоцированным, в том числе, волной беженцев из Испании, нарушивших спокойное течение религиозной жизни 7 . Этот подъем проявлялся, прежде всего, в стремлении к максимальному благочестию, и в том числе - в тенденции предпочитать "хумрот". Одним из проявлений подобного благочестия стала новая практика отделять "труму" и десятину от плодов нееврейского урожая. В Торе (Числа 15:17-21; Второзаконие 14:22-29) приводится заповедь отделять от урожая, выросшего в Земле Израиля, некую часть ("труму") в пользу священников, а так же - десятину ("маасер) в пользу левитов. Галахические авторитеты разошлись относительно того, распространяется ли эта заповедь так же и на плоды, купленные у земледельца-нееврея. Большинство раввинов в конечном итоге согласилось с мнением Маймонида 8 , который полагал, что этого делать не надо. Следствием данного вердикта стало существенное удешевление продуктов, произведенных в Палестине, где практически все крестьяне были тогда неевреями. Поэтому данное постановление Маймонида можно считать классическим примером "кулы". Однако отдельные евреи XVI века решили следовать более жесткой линии, и не есть плодов, выращенных неевреями, если от них не отделена трума (поступая так, они опирались на мнение тосафиста р. Исаака б. Ашера Галеви 9, который не согласился в свое время с вердиктом Маймонида).
Поскольку пиетисты стремились всего лишь следовать более строгому мнению, зафиксированному в галахической литературе, мы могли бы ожидать, что данная практика получит поддержку со стороны лидеров общины. Однако реакция ведущих галахических авторитетов оказалась резко негативной. По их мнению, уклонение от общепринятой нормы в сторону излишнего благочестия представляло угрозу всему обществу в целом.
Пиетисты не только ужесточали собственные религиозные нормы, но и побуждали других следовать их примеру. В конечном итоге они образовали особую группу, члены которой отказывались есть овощи или фрукты, выращенные неевреями, если от них не отделена трума. В результате перед традиционной общиной одновременно встало сразу три проблемы:
1. Даже если пиетисты и не говорили этого прямо, они, тем не менее, полагали себя элитой, находящейся на более высоком религиозном уровне, нежели все остальные.
2. Традиционное общество опирается не только на тексты, но, прежде всего на живую передачу традиции от отца к сыну. В результате любое новое "устрожение" оказывается как бы оскорблением в отношении предыдущих поколений, поскольку как бы указывает, что они были менее благочестивы, чем их потомки-пиетисты.
3. Наличие группы, отказывающейся есть у других евреев, несомненно, угрожало единству еврейской общины.
Свое свидетельство о тогдашней обстановке в Цфате оставил р. Йосеф Каро 10 , автор "Шульхан Аруха" и один из ведущих галахических авторитетов в еврейской истории. Для р. Каро поведение пиетистов было ничем иным, как "оскорбление памяти наших предков", и нарушением галахи, запрещающей вносить раскол в общину 11 . В результате лидеру цфатской общины в какой-то момент анафемствовали всякого, отделяющего десятину от плодов нееврейского урожая.
Р. Бецалель Ашкенази был одним из ведущих палестинских раввинов того времени. По его словам, однажды он следовал в Иерусалим с караваном, в котором находился молодой ешиботник. Когда путники сделали привал, р. Бецалель достал свою еду и предложил юноше разделить с ним трапезу. Однако тот отказался есть хлеб и фрукты, предложенные раввином, заявив, что не есть плодов, от которых не отделена трума 12 . Таким образом, противостояние пиетистов с непиетистами закончилось в данном случае личным оскорблением - не желая того, юноша как бы дал понять убеленному сединами раввину, что полагает того недостаточно религиозным. Поэтому, даже описывая эту историю через много лет, р. Бецалель не смог забыть боли, обиды и злости, которые он испытал в тот момент.
Таким образом, распространение "хумры" в традиционной общине было вовсе не простым делом. Как мы смогли убедиться, религиозное руководство обладало достаточными средствами, дабы погасить данный процесс. Хотя, разумеется, было бы неверным считать, что традиционной общине всегда удавалось не допустить изменений к устрожению.
Схожий случай приводится книге "Шуват Яаков", сборнике респонсов р. Якова Райхера, одного из ведущих ашкеназских галахических авторитетов XVIII века. Р. Райхнер в разные годы возглавлял еврейские общины Праги, Вормса и Майнца. Однако его галахические постановления пользовались авторитетом и за приделами ашкеназского еврейства. Евреи, о которых идет речь в его респонсах, были еще вполне традиционны, и вели религиозный образ жизни, опирающийся как на галаху, так и на обычаи, сложившиеся в их общинах. Вопрос, заданный р. Райхеру, звучал так:
Недавно некоторые раввины ввели новое правило, и запретили общинам есть мясо, заготовленное в сельской местности ("бе-Медина"), приравняв его к некошерному. И они даже запретили посуду, в которой готовилось такое мясо. Правильно ли они поступили, и какого основание для подобного запрета? Ибо я не знаю ни одного раввина, который совершал бы что-либо подобное.
Чтобы понять, в чем состояла проблема, нам необходимо прежде понять, что представляла собой еврейская община в Германии XVIII века. Большинство евреев, и, прежде всего денежная и интеллектуальная элита, проживало в крупных городских общинах. Но вместе с тем, немало евреев проживало в сельской местности. Некоторые сельские общины насчитывали по несколько еврейских семей, а кое-где жила всего одна семья. Региональная община сельских евреев называлась в Германии "медина".
В крупных городах надзор за отправлением культа осуществляли раввины. Надзор за ритуальным убоем мяса, равно как за резниками и мясниками, являлся для них наипервейшим делом. Без "лицензии" от раввина ни один резник не мог заниматься кошерным убоем. Кроме того, в случае сомнений именно раввин решал, разрешен ли данный кусок мяса в пищу.
Однако в сельской местности возможности для надзора со стороны раввината были более чем ограничены. Сельские евреи испытывали достаточно большую потребность в учителях (меламедах) для детей и резниках для кошерного убоя. Наличие в селе резника имело важное экономическое значение: многие сельские евреи разводили скот или птицу, которые не только служили им пищей, но и позволяли получать неплохой доход, продавая кошерное мясо евреям соседних городов.
Однако трудно поверить, что в сельской местности оказывались наиболее квалифицированные резники или учителя. Более того, часто обе эти должности совмещал один человек, заодно выполнявший и "раввинские" функции. Поэтому в сомнительных случаях деревенским резникам чаще всего приходилось самим решать, является ли данная корова или курица кошерной. А поскольку признание данной туши некошерной влекло за собой серьезный экономический ущерб, то легко предположить, что резники, напрямую зависящие от владельцев коровы, делали все возможное, лишь бы признать ее кошерной - даже ценой отклонения от признанных галахических норм. В отсутствии контроля со стороны раввината больших усилий это не стоило. Зная все это, мы можем понять тех раввинов, которые запретили как некошерное мясо, заготовленное в сельской местности, и даже признали некошерной посуду, в которой готовилось это мясо. Зная, что в связи с описанными условиями часть мяса, заготовленного вне города, может оказаться некошерным, они решили перестраховаться и запретить подобное мясо в принципе. При этом запрет не был распространен на самих сельских евреев: мясо из "медины" оставалось для них кошерным, являясь при этом некошерным для горожан.
Нет сомнений, что, принимая это решение, раввины действовали "во имя Небес", исходя из возложенной на них ответственности за "духовное благосостояние" вверенной им паствы. Однако, судя по всему, они не продумали всех социальных и экономических последствий этого шага. Во-первых, в результате возникло две религиозные нормы, одна для горожан и другая для сельских жителей: то, что являлось кошерным для вторых, являлось некошерным для первых. В результате, к примеру, родители, живущие в городе, не могли есть у своих детей, живущих в деревне.
Р. Райхер, как и подобает крупному галахическому авторитету, прекрасно понял, к каким тяжелым последствиям может провести реализация данного решения, к каким социальным потрясениям это приведет. Именно эти соображения послужили ему исходной точкой.
Резко негативное отношение р. Райхлера видно уже по первой фразе респонса: " Недавно появились у нас раввины-обновленцы...". Как мы уже говорили, традиционное общество не очень приветствует нововведения, даже в сторону большего благочестия. Согласно р. Райхеру, подобное нововведение является, прежде всего, сознательным отклонением от практики прошлых поколений.
Поэтому, даже если оно хорошо обоснованно галахически - а возможно, именно поэтому! - оно угрожает самим основам традиционного общества. Ибо любой новый обычай, даже "более благочестивый", но которого "не знали наши святые предки", подрывает их авторитет как в качестве примеров для подражания, так и в качестве наставника для грядущих поколений. Поэтому формулу: "Недавно появились у нас раввины-обновленцы...", - можно считать априорной делегитимацией.
По мнению р. Райхлера, реализация обсуждаемого решения привела бы, кроме всего прочего, к появлению двух религиозных стандартов, "для города" и "для деревни", причем первый считался бы превосходящим второй. В результате "недостойные", несомненно, глубоко обидятся на "достойных", как подозревающих их в недостаточном благочестии. По мнению р. Райхера, предотвращение подобных обид не менее важно с точки зрения Галахи, нежели забота о кошерности мяса, особенно в ситуации, когда "подозреваемые" не имеет никаких идейных поводов совершать поступки, которые им приписывают. Как подчеркнул р. Pайхер, сельские евреи - люди благочестивые, не имеющие намерений сознательно нарушать законы кашрута. Поэтому официальный запрет, необоснованно ставя их под подозрение, тем самым вызывает ненужные обиды и подрывает единство еврейского народа. Кроме того, р. Райхер подчеркивал, что даже если резник продает заведомо некошерное мясо, но покупатель считает его кошерным, то тот, кто его ест, не совершает греха. А потому одного лишь подозрения совершенно недостаточно, чтобы объявить некошерной еще и посуду, в которой готовилось "деревенское" мясо.
Р.Райхер завершил свой респонс призывом к единству еврейского народа, и напоминанием об обязанности евреев поддерживать друг друга: "А потому необходимо, чтобы евреи были едины в том, что касается еды и питья, и не возводили между собой барьеров вроде тех, которые отделяют их от неевреев". Общая трапеза служит для евреев демонстрацией par exellence как их обособленности от неевреев, так и их внутреннего единства. Поэтому любое покушение на этот основополагающий принцип не может не ударить по всему еврейскому народу.
Существовала и еще одна причина, по которой традиционная община должна была сдерживать излишне благочестивые круги. Существование общины с "принудительным" членством делало необходимой существование единых для всех единых понятий о разрешенном и запрещенном, допустимом и недопустимом. Следовательно, руководство общины должно было считаться с в тем, насколько большинство ее членов способно соблюдать установленные галахические правила. Поэтому, принимая то или иное решение - неважно, в каком вопросе: экономическом, общественном или касающимся семейной жизни - раввин, даже склонный к "строгости", не мог следовать лишь "велению сердца", но и должен был учитывать, сможет ли община, или хотя бы ее большинство, жить в соответствии с заданной им нормой. Поэтому, в частности, традиционная община с трудом могла позволить даже отдельным группам устанавливать для себя собственные, более строгие нормы. Максимум, на что она соглашалась, это разрешить более строгие правила для немногих избранных, известных своей личной праведностью; да и то, лишь в том случае, когда это не угрожала общепринятой практике. Ибо традиционная община никак не могла допустить раскола на религиозно-галахической почве.
Итак, как мы видели, традиционное общество, в котором все "обязаны" были соблюдать галаху, выработало четкие механизмы, не допускавшие излишнего уклонения в сторону "хумры". Парадоксальным образом, именно распад традиционной общины, сделавший, впервые в истории, возможность еврейской самоидентификации, не связанной с религией, сделал возможным победу пиетизма и ригоризма в тех общинных структурах, которые заменили традиционную общину.
Утверждая это, мы исходим из концепции т.н. "Рыночной модели" ("Market Model"), предложенной социологом Петером Бергером 13 . Бергер предложил проанализировать, какие последствия имела секуляризации для религиозных институтов. Разумеется, основным следствием секуляризации стало освобождение общественных и государственных структур получать "благословение" от религии. Кроме того, следствием этого процесса стало появление добровольных религиозных общин. В современном западном обществе религия является сугубо частным делом, поэтому никто не принуждает гражданина состоять в какой-либо религиозной общине. Он сам, и только он, выбирает, к какой церкви 14 ему принадлежать (если вообще). Что еще более важно, религия более не обладает монополией определять обществу систему ценностей, а так же - возможностью использовать мощь государства, дабы принудить граждан этих ценностей придерживаться, том числе - соблюдать "обязательства" по отношению к религии и церкви 15 .
Кроме того, в свободном обществе человек не обязан раз и навсегда установить отношения с какой-либо одной общиной. У него всегда есть свобода переменить свой выбор, вовсе отказавшись от религии или же переменив веру 16 . Соответственно, каждая церковь, и даже каждая община должна быть постоянно озабочена тем, чтобы не допустить оттока паствы.
Свою модель положения церкви в секулярном обществе Бергер назвал "рыночной", поскольку, в связи с перечисленными факторами, приверженность граждан той или иной церкви имеет, прежде всего, экономическое значение. Ибо в свободном обществе церковь существует на средства прихожан 17 . Так что у них есть не только духовный, но и экономический интерес привлечь к своим алтарям как можно больше верующих.
Как уже было сказано, свободное общество является многоконфессиональным, и не одна религия не имеет монополии на свою деятельность. В ситуации, когда разные общины должны "свободно конкурировать" друг с другом в борьбе за паству, их отношения становятся похожи на отношения производителей-конкурентов: религиозные организации вынуждены бороться между собой за душу, сердце и кошелек потенциального верующего практически так же, как борются за потенциального клиента разные производители, скажем, мыла.
"При этом, как и на обычном рынке, каждая религиозная "фирма" может выбирать, какой стратегии придерживаться. Одни могут производить "дешевый" товар для всех и каждого ("выучи нашу мантру и дай доллар на наш храм, и место в рае тебе гарантировано"). Другие же, напротив, могут ориентироваться исключительно на "элитного" покупателя."
Бергер убедительно продемонстрировал, как подобное положение дел отражается, в частности, на характере современного религиозного руководства. В "рыночной" ситуации востребованными оказываются, прежде всего, те пастыри, которые умеют хорошо "продать" свою религию. Поэтому те из них, кто умеет, скажем, привлечь молодежь, или знают, как заинтересовать сильных мира сего, часто оказывается более влиятельным, нежели тот, кто больше делает акцент на благочестие или изучение священных текстов.
Таким образом, "рыночная ситуация" есть ситуация свободной конкурентной борьбы. И чем более открытым и свободным является общество, тем больше у человека есть выбор между различными церквями, равно как и между отдельными направлениями внутри каждой церкви. Соответственно, каждый потенциальный "покупатель" получает возможность выбрать себе церковь, максимально соответствующую его запросам относительно уровня благочестия, количества и качества богослужения, чистоты религиозной доктрины и т.д.
Подобно остальным конфессиям, еврейская ортодоксия тоже была вынуждена приспосабливаться к новым условиям современного секулярного общества. В структурном плане это отразилось в трансформации традиционной общины, существующей по "географическому" принципу, в общину, состоящую только из тех, кто сам этого желает. Т.е. если раньше обязанности, скажем, средневекового пражского еврея по отношению к религии и общине были простым следствием его проживания в пражском гетто, то в наши дни обязательства, скажем, нью-йоркского еврея по отношению к одной из тысяч еврейских общин города вытекают исключительно из его желания именно к этой общине принадлежать.
Преобразование ортодоксальной общины в "конгрегацию", состоящую только из тех, кто сам этого желает, объясняет многие явления современной ортодоксии, в частности, значительное изменение роли и функции раввина (речь, прежде всего о США). Существует множество свидетельств того, что раввин часто имеет весьма непрочное положение в общине, сильно зависит о ее светского руководства (президента, старосты, общинного совета и т.д.). Кроме того, от современного раввина часто требуется, прежде всего, умение красноречивом проповедовать, обходя при этом острые углы, и прежде всего - вопрос об уровне соблюдения заповедей.
Все это достаточно хорошо вписывается в описанную Бергером рыночную модель. В условиях добровольности членства в общине, экономических трудностях, связанных с соблюдением заповедей (например, необходимости работать по субботам, дабы прокормить семью) и наличия конкурентов в лице регормистов и консерваторов, американским ортодоксам потребовался принципиально иной тип раввина, нежели их предкам в Восточной Европе. Новая ситуация потребовала от раввина те столько глубоких познаний в Торе, сколько харизмы и гибкости, и в частности - умения закрывать глаза на отдельные нарушения галахи, особенно когда дело касается жизненных и/или экономических интересов общины.
Еще одним проявлением трансформации традиционной общины в добровольную конгрегацию является появление множества различных течений внутри самой ортодоксии. Распад традиционной общины, членство в которой было обязательным для всех евреев данной местности, позволил разным группам внутри ортодоксии создать собственные структуры, исходящие в своей практике и различных интерпретаций Галахи. В частности, возможность создать собственные общины получили и те евреи, которые стремились к более строгому соблюдению заповедей!
Как мы уже говорили, принимая то или иное решение, руководство традиционной общины было обязано ориентироваться если не на всех, то, по крайней мере, на большинство евреев данной местности. Однако в новой, рыночной ситуации такая надобность в значительной степени отпала! В ситуации, когда в одном городе есть несколько легитимных ортодоксальных общин, лидеры пиетисткой общины могут считать себя свободными от обязательств по отношению к тем, кто не способен или не желает следовать установленным ими нормам.
В условиях "свободного рынка" каждый может свободно присоединяться к той или иной "церкви", и так же свободно покидать ее. Тот, кто желает следовать более "строгой" галахе, является в этом не менее свободным, нежели те, кто предпочитает жить иначе. Следствием этого является то, что пиетисткая община теоретически может позволить поднять планку максимально высоко, чего традиционная община никогда не могла себе позволить.
Поскольку принадлежность к современной общине определяется не географией, а свободным выбором, соответственно, изменилась и сфера ответственности религиозного лидера. В традиционной общине раввин должен был учитывать всех еврее его "епархии", независимости от степени их благочестия, и, соответственно, не устанавливать таких норм, которым не могло соответствовать большинство. Однако в наши дни легко раввин может принимать, решения, ориентируясь лишь на тех, кто добровольно состоит в его "конгрегации". Что же до других евреев, даже проживающих в том же городе или даже районе, но они могут быть ему совершенно неинтересны. Таким образом, рыночная ситуация, позволяющая пиетистам иметь свою независимую структуру, позволяет их раввинам устанавливать галаху, ориентирующуюся исключительно на "завышенные" стандарты данной группы.
Таким образом, в современных "рыночных" условиях аргументы против излишней строгости, вроде приведенных р. Райхером, теряют всякий смысл. Ибо только в традиционной общине, объединяющей всех евреев данной местности, и которая устанавливает единые нормы для всех без исключения, можно было обвинить того, кто считает недостаточно кошерной шхиту соседа, в нарушении заповеди как разрушителя еврейского единства. Однако в добровольной конгрегации подобный запрет (более чем распространенный сегодня) является вполне легитимной "хумрой".
В заключении скажем вот что. До Второй Мировой войны большинство ортодоксальных евреев происходило из традиционных семей, так что религия во многом была для них "подражанием" отцам и дедам. В подобной ситуации любое новшество в сторону "хумры" могло выглядить непочтительно по отношению к предкам, плюс являлось отклонением от почтенной семейной традиции. Однако после Катастрофы большинство традиционных общин Восточной Европы перестало существовать. Живая связь поколений оказалась утрачена.
Потомки сгинувших в огне Катастрофы ашкеназских евреев присоединившиеся в Америке или Израиле к ультра-ортодоксальным конгрегациям, узнавали об иудаизме от их лидеров, сознательно выбравших путь устрожения. В результате сложилась парадоксальная ситуация: молодое поколение стало рассматривать образ жизни своих восточно-европейских предков как "отклонение" от того, что они полагали "аутентичным иудаизмом", символом которого стала для них "хумра".
Примечания
1. Ноде бе-Иегуда, Тиниана Йоре Деа, 210.
2. Меламед ле-Хоиль, часть 2-я, 108; Мишпатей Узиэль, часть 1-я, Йоре Деа, 28.
3. "Айн Ицхак", 22:3:20
4. Elberg, "The Heavenly and the Earthly Jerusalem". Diglenu, 1965.
5. Классический пример - противостояние Гиллеля и Шаммая и их школ.
6."Amudim", 1988.
7.See Ben-Sasson, "Studies in Medieval Jewish History". Tel-Aviv, 1958 (Hebrew).
8. Mishneh Tora, Hilhot Terumah, 1:11.
9. Известен как РИБА. Один из крупнейших авторитетов средневекового ашкеназского еврейства.
10. Karo, "Kesef Mishne".
11. Mishna yebamot 13:2
12. Pesponsa of Rabbi Becalel (ben Avraham) ashkenazy, section 1.
13. Berger, P. "The Sacred Canopy".
14. Слово "церковь" используется для обозначения любой религиозной организации, безотносительно конфессии.
15. Уклонение от исповеди в петровской России или нехождение в церковь на проповедь в елизаветинской Англии были уголовно наказуемыми деяниями. Подобных примеров можно привести множество.
16. В России до 1905 года православным было официально запрещено переходить в любую иную религию. В ряде мусульманских стран и сегодня смена религии мусульманином карается смертью
17. Данное утверждение полностью верно лишь для Америки, где религиозные организации по закону не могут получать денег от государства (Петер Бергер - американец). Во многих демократических государствах это не так, и религиозная жизнь, по крайней мере, ведущих конфессий по-прежнему частично финансируется государством.
Примечание:
"Еврейская Старина"
|
|
| |
| Article Rating | Average Score: 0
Голосов: 0
| |
|
|
Главное меню
Опрос
