Музыкальный киоск
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 731

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Ирина Островская. Дети и эмиграция.

Отправлено от Anonymous - Saturday, December 18 @ 00:00:00 MSK

DiasporaИз разговора с моей 12-летней дочерью:
- Скажи, на каком языке ты видишь сны?
- На обоих. Смотря, что снится. Если
про тебя, то по-русски.


Мы, эмигранты, живущие в Германии, вряд ли будем оригинальны, отвечая на вопрос «почему вы здесь?». Так же как и наши бывшие соотечественники, проживающие теперь в Америке, Израиле, Франции, Канаде, да мало ли где еще, большинство из нас ответит «из-за наших детей». Успехи и благополучие детей всегда стояли в первых рядах приоритетов у выходцев из бывшего советского пространства. Об этом свидетельствуют многочисленные социологические опросы. Желание вывезти детей из перестроечного хаоса и смуты, оградить от непредсказуемости социальных, правовых и экономических передряг, и привезти, напротив, в то счастливое «далеко», где им будет хорошо, перспективно и благодатно, двигало многими из нас, когда мы, повернув колесо фортуны, отправились в новую жизнь.
Здесь, попав в непривычную для нас среду, мы оказались под властью очередной простодушной формулы, часто принимая желаемое за действительное: «Да, нам невыносимо трудно, у нас проблемы с языком, учебой, работой, общением, но зато наши дети … посмотрите, как им легко дается новый язык и как у них, следовательно, все замечательно». Однако, этот постулат лишь одна из форм психологической самозащиты. С одной стороны, на нас, взрослых обрушивается такое количество собственных проблем и переживаний, что нам часто совсем не до детских трудностей. С другой, нам было бы невыносимо думать иначе.
Да, наши дети быстро интегрируются, но что они при этом чувствуют, что происходит в их душах, с какими трудностями сталкиваются они? Думаем ли мы об этом? Приехав в Германию в разном возрасте, они по-разному реагируют на новую жизнь, но несомненно, что каждый из них пережил тяжелейшую психологическую нагрузку.



Школа


Школьная система в Германии, различные формы и возможности обучения - дело хорошее, но как сразу в этом разобраться? Цитирую диалог из газеты, который, прочла отнюдь не в рубрике «анекдот»: «Почему вы отдали дочь в Hauptschulklasse, ведь девочка хорошо училась? – А как же? Hauptschule – это ведь главная школа.» («Контакт» N.2 198.11-24.1.2003). Смешно, да не очень. Ведь за этими наивными ошибками детские судьбы!
В вопросе о школе на первых порах мы оказываемся в полной зависимости от прихоти чиновника, хотя в Германии право выбора школы, где будет учиться ребенок, по закону принадлежит родителям, и здесь, конечно, очень важно не ошибиться.
С трудом преодолев казусы немецкой бюрократической машины, мы, облегченно вздохнув, отправляем ребенка в детский сад или в школу, оставляя его наедине с новым миром и с самим собой, не очень задумываясь о том, что его там ждет.
Восприятие тех или иных событий во многом зависит от собственного опыта. Часто помимо воли и сознания собственные эмоции детства переносятся на наших детей. Первый день школы: букеты гладиолусов, разговоры с новыми друзьями, бантики и белые фартучки, немножко волнение, конечно, но о чем беспокоится? Однако представим, какой стресс должен испытать ребенок, попавший в чуждое для себя языковое пространство.

На «языковой шок» каждый из детей реагирует по-разному. Некоторые надолго замолкают (так было и с моей дочерью), при этом все время идет пассивное накопление немецкой лексики. Это молчание в детском саду или в школе может длиться довольно долго (Миша О. нормально развитый для своих трех лет мальчик, регулярно посещая детский сад, упорно промолчал три года). Многие дети реагируют на свою языковую изоляцию агрессивно, пытаясь привлечь к себе внимание ни словом, так действием. У таких детей начинаются приступы ярости, по любому поводу они лезут драться. Подобные реакции очень опасны, так как могут стать устойчивой формой «общения» со сверстниками. Работая в одной из школ в районе Оливенштедт, я встречалась с такими случаями очень часто. К примеру, четвероклассник, судя по табелю и характеристике, хорошо и прилежно учился в одной из школ Украины, пользовался в классе авторитетом, занимал лидерские позиции в классе. Попав в новую обстановку и «онемев», он стал добиваться признания совсем иным способом, стал тревожным и агрессивным. В течение всего нескольких месяцев он неплохо овладел языком, стал победителем математической олимпиады, но готовность к дракам и потасовкам, к сожалению, уже не исчезли. За очень короткое время он успел привыкнуть к своей новой роли в классном содружестве. Очевидно, что недостаточная степень владения языком в первое время обучения у любого ребенка создает проблемы в общении с окружающими, порождает разного рода коммуникативные неудачи, ведет к хотя бы временной изоляции в классе и является причиной самых разнообразных неприятностей.
Нельзя забывать, что даже детям, которые обучаются на родном языке в школе не всегда бывают понятны задания и материал в учебнике. Однако, в затруднительных случаях этим детям могут помочь родители. Наши дети такой поддержки, как правило, лишены, поскольку мы часто не в силах им помочь. Не секрет, что нам язык дается сложнее, чем им.

«Везет» тем, у кого в группе или в классе есть свои «русские», при этом адаптация происходит мягче, но и в этом случае все не так просто. Здесь должны найти своё соответствие личностные черты, кроме того, это может привести к довольно длительному замыканию в своей языковой группе, особенно в среде подростков.
Еще одна серьезная психическая проблема, с которой сталкивается любой ребенок - эмоциональное отношение его к самому себе. Школьник быстро осознает свою непохожесть на остальных детей в классе. Здесь играет роль не только другой язык, но и другая одежда, другие традиции, он начинает стесняться своих родителей с их ужасным произношением, своего дома с его укладом и т.д. С болью и юмором описывает свой опыт писательница Дина Рубина, которая неоднократно касается темы детей в эмиграции, в Израиле, который похож на наш. Она пишет: «... по приезде моя пятилетняя дочь требовала, чтобы, заходя за ней в садик, я не говорила по-русски.
-Лучше молчи, - умоляла она, - пусть думают, что ты немая.
А когда – через два года – в переводе на иврит вышла моя книга, она схватила ее и потащила в школу, показывать учительнице. Признаться, по наивности я думала, что она гордиться: вот мол, мама – писательница... -Да нет, сказала моя дочь, торжествуя, - я покажу им, что ты – тоже человек». (Дина Рубина «Под знаком карнавала» Иерусалим. Издательство ЛИРА – РОВ 9681, 96750. стр. 230)

Этот комплекс может быть очень длительным и тяжелым для ребенка. Его желание стать скорее таким как все, быть похожим на остальных может привести к тому, что он ни в чем не будет проявлять инициативы, предпочитая следовать за другими. Это может серьезно повлиять на его характер, на развитие его индивидуальности. От того, как мы этот комплекс совместно преодолеем, во многом зависит, каким он вырастит, как сложится его судьба и наши дальнейшие взаимоотношения.
Конечно, огромная роль отводится воспитателю и учителю, но легко представить, как это мучительно воспитывать и учить ребенка, который тебя на первых порах совсем не понимает. Не только детям, но и учителям, которые с ними работают и родителям нужна психологическая поддержка. Но, к сожалению, действенная система помощи таким детям отсутствует. В Канаде и в Америке приехавшие дети занимаются дополнительно по специальным языковым программам. В Германии, в некоторых городах созданы специальные классы, в которых дети интенсивно учат язык, но чаще они просто идут в обычные школы. Иногда на класс ниже. «Вообразите этот ужас, ребенок ничего не понимает, и родители тоже не могут ему помочь»,- делится один из родителей. (Rupakaja April 12th) Важной проблемой становится так же учительская толерантность. Дети очень чутки, они моментально чувствуют недоброжелательность или слабости учителя. Я всегда с благодарностью вспоминаю первую учительницу моей дочери, госпожу Эрику Папендик, которая интуитивно понимала трудности моей младшей дочери Милы, да и всей нашей семьи (я в то время лучше владела языком жестов, чем немецким) и которая так много для нас сделала. Отношения доверия, сложившиеся между нами, помогали мне преодолевать свои языковые комплексы и отправляться все же в школу, что бы узнать, как идут дела. Хотя родительские собрания были для меня просто пыткой. Не случайно некоторые из родителей совершенно утрачивают контакт со школой, приходят в ужас от количества непонятных бумаг, которыми их забрасывает школа, и часто просто их игнорируют.

Часто дети сами вынуждены становиться переводчиками в разговорах с учителями, мы просим их звонить по телефонам, переводить у врачей и социальных работников. Тем самым мы возлагаем на них не свойственные им обязанности, как бы меняемся с ними ролями, жертвуя в результате своим родительским авторитетом. Дети не всегда с охотой выполняют подобные функции, часто идут на это после уговоров, а то и скандалов и ссор. Однако думаю, что если ребенок оказывается все-таки в состоянии взять на себя такие обязанности, это приучает его к практичности, расчетливости, самостоятельности, умению ориентироваться в ситуации и принимать решения. Мы страдаем оттого, что не можем своих детей подпереть, поддержать и направить, не понимая, что излишняя опека часто приводит к иждивенчеству и социальному инфантилизму.

Родители, как правило, хотят поделиться опытом, предостеречь от совершения ошибки, но здесь они либо осознают свою несостоятельность, либо дают ориентиры, основанные на опыте прошлого. Однако ребенок гораздо чаще ориентирован не на утверждения и советы, а на практические действия родителей. Известно, что если ребенок растет в семье врача и инженера, то он внутренне, как правило, нацелен на определенную социальную роль. Чем дольше мы живем в Германии, тем глубже понимаем, что означает социальный статус, который мы здесь обрели. В условиях тотальной безработицы в Германии, шанс устроится на работу эмигранту весьма не велик. Процент неработающих в этой среде продолжает оставаться неизменно высоким. Вопрос о занятости в немецкой среде определяет степень престижа. Если на родине нас спрашивали о том, где мы работали, то теперь этот вопрос отошел на второй план, важнее работаешь ли ты вообще, содержишь ли себя сам или зависишь от различных государственных пособий. Все знают, как важно для наших детей осознавать, что родители работают, а не являются, к примеру, получателями социальной помощи. И можно им постоянно повторять, что ты в прошлой жизни был ... предположим космонавтом, а сейчас так сложились обстоятельства и это, между прочим, и из-за них тоже (« а из-за кого мы уехали?»), но они-то живут не в той жизни, а в этой! Здесь, на мой взгляд, кроется серьезная опасность. Если ребенок наблюдает своих ничем не занятых родителей, если он видит не наши усилия что-то предпринять, а владеющую нами праздность и бездействие, все наши разговоры и требования о необходимости учебы для дальнейшей самореализации вряд ли будут эффективными.

Одной из самых серьезных проблем, с которой здесь сталкиваются родители – непонимание новой для них в Германии системы обучения. В семьях, а теперь уже и на страницах эмигрантской прессы и в интернете (см. например immigrantovnet/av/tr.php) постоянно муссируется вопрос о том, хороша или плоха немецкая система обучения. Не берусь здесь анализировать ее достоинства и недостатки. Замечу лишь, что противники и сторонники (их явно меньше) сходятся в одном – она другая, все «про» и «контра» основаны на сравнении немецкой школы и той образовательной системы, в которой учились сами родители. В эти обсуждения втянуты и наши дети. Совсем не редки высказывания типа: «Как вас учат? Вот нас учили! », « Что это за школа, никаких домашних заданий, вот у нас...», « Вот тебя бы сейчас в нашу школу, ты бы понял...». Нужно понять, что мы вряд ли способствуем школьным успехам и душевному здоровью нашего ребенка, если постоянно ругаем школьную систему, в которой он существует.


Семья



Не буду оригинальной, говоря о том, что огромное влияние на ребенка, на его развитие оказывает семья. Всем также известно, что от гармонии в семье зависит психическое здоровье ребенка, его воспитание. Семья в эмиграции, особенно первое время, находится в экстремальной ситуации, иногда долгие годы в состоянии стресса. Эмиграция тяжелейшее испытание, которое выдерживают не все семьи. Психолог Нелли Хрусталева-Фрейнкман, автор многих глубоких работ об эмиграции, приводит неутешительные статистические данные: «Число "конфликтных" семей эмигрантов, характеризующиеся постоянными трудностями общения между детьми и родителями, составляет 78% от общего числа семей эмигрантов и переселенцев, имеющих детей в возрасте от 4 до 18 лет.» ( Нелли Хрусталева. Адаптация выходцев из бывшего СССР. Взгляд психолога. 01.02.2003). Однако не будем здесь касаться всех аспектов этой большой проблемы. Затронем лишь некоторые из них.
Я сознательно не хочу останавливаться на примерах счастливых семей, которым удалось многого добиться. (Вспомним Л.Н.Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга...»). Не беру и экстремальные варианты (разводы, семьи алкоголиков, и т.д.). Они среди еврейских семей, к счастью тоже не составляют большинство. Я основываюсь, прежде всего, на моем собственном жизненном и воспитательном опыте, мыслях, которые неоднократно обсуждались с друзьями, на многолетних наблюдениях за детьми и подростками в работе с ними, а главное на своих ошибках, на которых, как известно, учатся, если они не становятся необратимыми.

Невозможно наполнить жизнь только в границах семейного круга. Семья - это сложнейшая подвижная структура эмоций, чувств, страстей, взглядов на мир, ценностных ориентаций. Оказавшись вне привычной социально-бытовой ситуации, каждый из членов семьи начинает проявлять те или иные личностные качества. Черты характера, выраженные в привычной среде в более слабой степени, в экстремальной ситуации усиливаются и поляризуются. Начинается процесс трансформации нас, родителей, за которым наши дети внимательно наблюдают. Личностная гармония взрослых, творческое движение вперед, вместо тревожных и пассивных наблюдений – залог правильной позиции в воспитании, но как ее достичь в условиях профессиональной неустроенности, общественной изоляция, а, следовательно, постоянного внутреннего стресса?! И вот мы углубились в наши настроения гордыни или самоуничижения, в свои депрессии. А что же наши дети?
Сначала нам некогда, мы учим язык, ходим по различным учреждениям, получаем квартиры, ищем работу. Нам часто бывает не до изменений происходящих с ребенком, не до душевных контактов с ним.
Но вот спохватились! У нас не получается, наши надежды не оправдываются, но ОНИ то должны! И вот мы, (я - в первых рядах, оставшись в очередной раз без работы) решаем оголтело заняться воспитанием своего дитяти, посвятить ему все свое время, «сделать, наконец, из него человека». Мы обрушиваем на него всю свою нереализованность, все свои нерастраченные таланты. Мы суем нос во все его дела. Все берется под контроль, «что сегодня задали?», «что ты положил в портфель?» и т.д. и т.п. Учись рисовать, петь, обязательно музыке! Часто не принимаются во внимание интересы, способности, личные качества. Что в результате?: несамостоятельность, ослабленные побуждения, пониженная активность.

Многие из наших детей хорошо учатся. Это предмет особой гордости не только семьи, но и всей общины. Но, увы, не все дети одинаковы, не всем удается показать чудеса высшего пилотажа, да еще и на не родном языке. К тому же ребенок противится чрезмерным требованиям, вызывая тем самым наше раздражение и разочарование из-за несбывшихся надежд. Мы внушаем ему страх и неуверенность в себе. В результате возникают глубокие конфликты между детьми и нами и внутри нас. Вместо надежного тыла, куда ребенок придет со своими проблемами, вопросами, радостями и разочарованиями – семья превращается для него в еще один источник постоянного стресса. Рано или поздно мы должны понять, что ребенок не козырная карта в нашей эмигрантской игре. Он, так же как и мы переживает тяжелый процесс внутреннего развития. Ему нужны наша любовь, понимание, сочувствие, контакт, а не постоянные упреки и поучения.

Одним из важнейших факторов психического равновесия ребенка становится проблема национальной самоидентификации семьи. С этой проблемой столкнулись практически все мы, приехав в Германию. Кто мы? Евреи, не знающие своих традиций и языка, воспитанные на русской культурной почве, или русские, как нас здесь называют, потому что для всех нас родной язык - русский. Мы начинаем тонуть и путаться в понятиях «русский еврей», «немецкий еврей», « еврей по Галахе», «еврей по крови», «еврей это не национальность, а религия». Особенно остро встают эти вопросы в смешанных семьях.
Как это ни странно, но с еврейством мы довольно быстро определяемся. Евреи по паспорту или по самоощущению мы мало, что знаем про самих себя. История, традиции, религия - нами забыты, а, следовательно, этому надо заново учиться. И мы учимся, если, конечно этого хотим. Читаем, слушаем лекции, поем песни, празднуем еврейские праздники, ходим на уроки религии. Все это открыто для нас и наших детей. И это, на мой взгляд, прекрасно.
Но совсем непонятно, что делать с русскостью (языком, культурой, менталитетом, традициями), куда от них деваться? И деваться ли? И тут возможен выбор нескольких путей.

Первый из них – курс семьи на полную ассимиляцию, стремление отречься от прошлого, нежелание поддерживать какие-либо связи со страной своего прежнего пребывания. Никаких газет, телевидения, книг на русском языке. Новый язык, новое имя, общение только с немцами, полное отречение от своих национальных и исторических корней. Психолог Ольга Маховская пишет о подобном явлении во Франции: «В эмиграции такие женщины (разговор в статье касается только женщин, но думаю, что подобное типично и для семей эмигрантов в Германии - И.О.) с порога отметают саму возможность общения детей с "совками", людьми из прошлого. Крайнее выражение этой позиции звучит примерно так: "Я ненавижу все совковое и хочу забыть все, как страшный сон. Я хочу, чтобы мой ребенок во всем походил на настоящего француза. Я сделаю все, чтобы он учился в самом престижном районе Парижа, в самой лучшей школе, носил одежду из самых дорогих магазинов. Я счастлива оттого, что когда мой мальчик просыпается по ночам, он зовет меня по-французски". Это ставка на ускоренное внедрение в иную среду с полным отказом от предшествующего опыта. В качестве продукта вы можете получить мальчика Кая из "Снежной Королевы" - холодного, циничного ребенка, который кривится, когда звонит бабушка из Москвы, игнорирует всякого, кто приезжает "оттуда", но превращается в активного, послушного ребенка, когда рядом появляется кто-то из французов.» (Ольга Маховская «Психология юных эмигрантов» 04.03.2003 | 26 Kb |). Я бы добавила к этому, что и собственные родители, в этом случае, станут рано или поздно принадлежностью того мира, от которого так хочется отречься, потому что как бы мы не старались, полностью ассимилироваться в первом поколении возможно только в мечтах теории.

Подобные семьи я встречала в среде русских эмигрантов в Израиле, видела как три поколения родных людей, живущих под одной крышей, перестают понимать друг друга, бабушки не понимают лопочущих на иврите внуков, да и разговаривающих на ломаном новом языке собственных детей.
Вот что пишет об этой проблеме хорошо известная в России спортсменка, чемпионка Европы, мира и Олимпийских игр Ирина Родина о своих взаимоотношениях с несовершеннолетней дочерью: «Алена живет в Америке, в семье своего отца. По-русски там практически не говорят, и у меня с ней в прямом смысле появляется языковой барьер. К тому же она человек совершенно иного мировосприятия нежели я» (Ирина Роднина. После пьедестала. Журнал «Арена» № 15(81) 07.03 Werner Media GmbH - Berlin стр.39-40). На другом континенте, в Израиле живет семья писательницы Дины Рубиной, однако проблемы у нее те же: «В этом перевернутом, вывернутом наизнанку мире наши дети – особь статья. Понятно, что везли их сюда за: здоровым национальным самоощущением, чувством собственного достоинства, раскованностью, знанием языка предков, традиций, культуры, религии. Но – Боже мой! – не за тем же, чтоб они потеряли н а ш болезненно любимый, родной, самый-прекрасный-на-свете русский язык! А они, наши дети, катастрофически его теряют». Долее Рубина пишет о своей дочери: « И с бессильной горечью наблюдаешь, как медленно и неотвратимо уплывает твое дитя к берегам другого языка... (...) Тут уж не до бесед типа « Поговори со мною, мама!» Хоть бы на старости лет стакан воды нам подала, что ли, говорю я мужу, если к тому времени не забудет, как по-русски будет «вода»...» (Дина Рубина «Под знаком карнавала» Иерусалим. Издательство ЛИРА –РОВ 9681, 96750. стр. 154.)
Во многих семьях родители, к сожалению, не в состоянии оценить, насколько важно иметь в семье единый язык общения, не понимают, что полноценное общение с детьми возможно только на родном языке, или языке, которым ты действительно в полной мере владеешь. Часто приходится слышать, когда дети, а иногда и родители говорят на комическом смешении немецкого и русского языков, прибавляя к немецким словам русские суффиксы и окончания, порой дети говорят на немецком, а родители отвечают по-русски. Наивно думать, что такой подход облегчит ребенку процесс интеграции. Человек, который забыл, кто он и откуда и не хочет об этом вспоминать, на мой взгляд, ущербен.

Еще один путь, который выбирают для себя некоторые семьи в эмиграции - путь самоизоляции. Справедливости ради заметим, что многие впадают в порочный круг изоляции в силу своей социальной и профессиональной оторванности. К сожалению, наши немецкие соседи тоже не часто делают первый шаг в сторону контактов с нами.
В этом случае члены семьи продолжают жить как бы в другом измерении, смотрят русские программы, интересуются только новостями и культурой страны, в которой жили раньше, общаются лишь со «своими», живут прежними идеалами и пытаются внушить их своим чадам.
Но ребенок в такой изоляции существовать не может. Он ходит в школу, смотрит программы немецкого телевидения, слушает другие разговоры, другую музыку - все это формирует его мировоззрение, его общественные представления и нормы поведения. В этом случае конфликты в семье неизбежны, так как в семье растет другой, непонятный и в последствии даже чужой вам человек. Ему нравится то, что не нравится вам, он знает то, что не знаете вы. Ребенок попадает в ситуацию различных требований и несогласованных оценок. Он живет в двух различных мирах, по-разному понимаемых ценностей, воспитание принимает характер непоследовательности. Ребенок неопытен, его мировосприятие требует коррекции и если родитель усугубляет этот разлад то это, безусловно, повышает чувство тревожности, вызывает растерянность, порождает внутренний конфликт, ведет порой к нервным срывам и отклонениям в поведении. Создав подобную ситуацию, родители доводят и без того невыносимо трудный для детей процесс интеграции до наивысшего напряжения.

Еще большую опасность может представлять иной вид внутрисемейной изоляции, с которым, к сожалению, тоже приходилось встречаться. В этом случае, окружающий мир объявляется чужим, агрессивным, полным враждебности и зла. «Эти немцы - они нас не любят, не понимают, они жестоки и злы». Таким образом, негативный опыт и неудачи, чувство собственного дискомфорта выводятся за пределы семьи, переносятся на окружающий мир в целом. Особенно опасны подобные формы в сочетании с еврейской самоидентификацией. «Нельзя забывать, что они делали с нами во время войны» и прочие подобные высказывания приведут к полной психологической изоляции, либо же к трудностям и нежеланию общения с окружающим миром. Неосознанно такие родители внушают детям чувство неполноценности, и это может привести к самым разнообразным негативным реакциям и последствиям. Заметим здесь, что во многих еврейских семьях дети узнают о Холокосте не от родителей, а от учителей. Мне кажется, что об этом следует говорить в семье, призвав на помощь весь свой педагогический такт и талант.

И, наконец, поговорим о третьем пути.
Классический конфликт отцов и детей, как столкновение поколений и мировоззрений принимает в эмиграции, на мой взгляд, еще более трагический характер. Совсем не редки случаи, когда дети, повзрослев, расстаются с родителями, нанося им тем самым жестокую травму. Родители называют таких детей неблагодарными, а дети, повзрослев, уходят, ощутив полный разлад во взглядах на действительность, расстаются с самыми близкими людьми, утратив эмоциональные, духовные и психологические связи с ними. Следует отметить, что отсутствие семейной теплоты или разрыв родственных уз особенно остро переживается именно нашими соотечественниками, т.к. для нас связь с детьми в числе основных жизненных приоритетов. Нам непонятны и часто ужасают рассказы о том, как здесь на Западе дети, достигнув совершеннолетия, становятся финансово независимыми, уходят из семьи и перестают поддерживать близкие отношения с родителями, а часто совершенно утрачивают родственные связи. В нашей традиции долго заботиться о детях, как морально, так и материально. Мы готовы сами нести материальные лишения, лишь бы наши даже уже повзрослевшие чада их не испытывали. Сохранить духовные и родственные связи с детьми - чрезвычайно важная для нас задача. Долгая совместная жизнь, помощь в воспитании детей и внуков – особенность нашего менталитета, сложившаяся в силу экономических причин, в силу патриархального семейного уклада. Столкнувшись с несколько другими семейными отношениями на Западе, которые наблюдают и воспринимают наши дети, мы оказались в растерянности и недоумении. Связь отцов и детей сложна и изначально внутренне противоречива. Родители стараются, как можно дольше удержать детей под своим влиянием, те же скорее уйти от этого воздействия, быстрее стать самостоятельными, мы хотим предостеречь их, поделиться опытом, а они обрести свой собственный опыт хотя бы ценой проб и ошибок. Здесь, в эмиграции, этот конфликт усугубляется.

Родителями часто движет страх, тревога за ребенка. Конечно, они исходят из лучших побуждений, но дети быстро понимают (понимаем ли это и мы?), что наш социальный и профессиональный опыт им здесь в эмиграции вряд ли пригодится, что мы здесь для них в этом смысле плохая опора. В этом наша слабость и, возможно, их сила. Это означает, что им придется рассчитывать больше на себя, чем на нас и, следовательно, стать сильными, самостоятельными, твердыми. Как это не трудно бывает нам осознать, наши ошибки и сомнения, наши неудачи, трудности и поражения могут пробудить в ребенке потребность в поиске и познании нового, могут воспитать упорство и желание действия. Не надо стесняться самих себя, своих ошибок, несовершенств и неумений. Дети должны стремиться превзойти нас родителей. Важны наши установки на их успех: мы не добились, но в вас мы верим!
Но здесь, как это не парадоксально кроется огромная опасность для нас. На чем строить наши отношения, чтобы наш ребенок не оттолкнул нас как ненужную обузу, как никчемный обломок непонятного им мира, не отряхнулся от нас как от пыльного хлама. Неужели нам суждено сыграть лишь роль трамплина в его новую жизнь?

Оказавшись в Германии, я быстро и с сожалением поняла, что как бы я не лезла из кожи, такого немецкого, на котором я могла бы общаться со своими детьми полноценно и по душам, у меня нет и скоро не предвидится. Значит, передо мной стоят две цели. С одной стороны интенсивно учить немецкий, но с другой сохранять и развивать у своих детей русский. Как это ни странно, эта на первый взгляд простая задача оказалась отнюдь не такой легкой. Дети, приехавшие в Германию в детском и подростковом возрасте, как правило, быстро овладевают немецким, но они, к сожалению, часто теряют русский язык, не хотят на нем разговаривать. Особенно, если это связано с их комплексом непохожести на окружающих. Родители жалуются в интернете, что у детей «акцент ужасный, говорят, что все понимают, а потом переспросишь, оказывается, половину не поняли". ( Goldie участник чата «Двуязычные дети») К сожалению, многие родители вообще не задумываются об этой проблеме, есть и такие, которые считают, что сохранять русский язык их детям ни к чему и даже вредно. «... А мне вообще не ясно, для чего ребенку нужно такое двуязычие, если он будет жить здесь (им. в виду в Америке И.О.) Английский и испанский куда нужнее, чем русский». Trinker участник форума «Двуязычные дети»)

Казалось бы, сохранить язык легко: говори дома на родном языке и все тут. Да, бытовой лексикой наши дети, как правило, владеют. «Возьми ложку», «помой посуду» и прочее знают они все. Но в русском языке, так же как и в немецком есть еще много всяких замечательных и нужных слов. Спросите вашу дочь или сына, проживших несколько лет в Германии знают ли они на родном языке, к примеру, такие слова, как «равнодушие» или, скажем - «заблуждение», а потом спросите себя, знаете ли вы эти слова по-немецки. А если они их не знают по-русски, а вы не знаете по-немецки, то, как же вы ему скажете, чтобы он не впадал в заблуждение или не стал равнодушным! Как же мы будем говорить с ним о пороках и добродетелях, если мы и слов-то таких на одном языке не знаем? Ян Амос Коменский, философ и гуманист, считающийся отцом современной педагогики, почти пятьсот лет назад говорил об уроках нравственности, как об основной задаче воспитания. Воспитание ребенка, по его мнению, начинается с «материнской школы» и именно мать должна дать детям первоначальное представление об окружающей природе и общественной жизни. ( см. Я. А. Коменский «Материнская школа». Избр.пед. соч. М.,1981, т.1). Как без общего языка проникнуть во внутренний мир ребенка, как стимулировать развитие его нравственных качеств?
Богатая лексика у ребенка, лишенного языковой среды, с потолка не возьмется. Нам надо терпеливо и трудно над этим работать. Эта задача оказалась не простой, но мы с детьми взялись ее решать и нам уже есть, чем гордиться. Мы говорим, читаем и пишем на 2 языках. Я, правда, в немецком тянусь в отстающих, но в целом тоже справляюсь.

Сохранив родной язык, мы сохраняем возможность выслушать наших детей, и рассказать им о том, что нас волнует. Не случайно, родной язык называется по-немецки «Muttersprache», переводя дословно - язык матери.
Сохранив общий язык, мы сохраняем контакты с бабушками и дедушками, с родственниками в Израиле, России, Америке, то есть, сохраняем родственные связи и преемственность поколений. Так сохраняется и продолжается история нашей семьи. Так в семье растет человек, корнями связанный со своим прошлым, а не «Иван родства не помнящий».
Сохранив единый язык, мы сохраняем возможность читать, слушать и говорить о русской истории, культуре, политике и литературе. А разве это не означает, что нам легче будет усвоить немецкую историю, культуру и ценности?
Сохранив русский язык, мы сохраняем возможность шутить и вместе смеяться.

А, следовательно, мы сохраняем нашу эмоциональную, психическую связь, а это, на мой взгляд, делает процесс эмиграции для нас всех, а главное для наших детей не столь болезненным.
И, наконец, вернемся к вопросу о самоидентификации и к эмигрантскому комплексу непохожести. Да, мы - евреи, живущие в Германии, родной язык у нас русский, многие из нас уже прилично говорят по-немецки, а наши дети владеют немецким как родным (или еще овладевают, если недавно приехали). Мы поликультурны - это значит, что мы существуем в двух культурах, и пытаемся приобщиться к третьей – еврейской. Кто мы? Не знаю. Трудно сказать, ведь таких как мы еще не было, и вряд ли еще когда-нибудь будут. Мы экзотическая популяция, новый редкий подвид. Ни на кого не похожие. Уникальные. Только чем же это плохо быть редкостными заморскими птицами? Мне, например, – нравится! Если это понравится и моим детям - нам всем станет легче здесь жить.

©"Заметки по еврейской истории"

 
Повествующие Линки
· Больше про Diaspora
· Новость от Irena


Самая читаемая статья: Diaspora:
Советская еврейская песня


Article Rating
Average Score: 0
Голосов: 0

Please take a second and vote for this article:

Excellent
Very Good
Good
Regular
Bad



опции

 Напечатать текущую страницу  Напечатать текущую страницу

 Отправить статью другу  Отправить статью другу




jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.076 секунд