Уроки идиш
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Михаил Хейфец. Ханна Арендт судит XX век. Продолжение.

Отправлено от Anonymous - Tuesday, January 25 @ 00:00:00 MSK

Diaspora
Тоталитарная пропаганда


Ханна Арендт вкладывает в понятие «пропаганда» другой смысл, не тот, что привычен нам в популярной литературе. Например, агитационный материал, который тоталитарный режим вбрасывал в германскую публику, Ханна считает не «пропагандой», нет, этот массив лжи обозначен в книге другим термином - «идеологическая обработка мозгов». «Пропагандой» же Ханна именует только те фальшивки, которые выдавались в массы либо до захвата власти, либо после победы – сей бред рассылался нацистами в среду других народов.
Впрочем, иногда «пропаганду» в арендтовском смысле использовали и для своих подданных, но лишь для тех, кого по каким-то причинам (например, из-за недостаточно промытых мозгов) следовало обдурить не как всех прочих, а по особо изысканному рецепту. Например, летом 1942 года Гитлер, выступая перед генералами вермахта, сообщил им о планах по «изгнанию последнего еврея из Европы, о расселении евреев в Сибири, Африке или Мадагаскаре» (только позже Гиммлер расскажет о подлинном замысле фюрера: «Евреи должны быть уничтожены до последнего человека к концу войны. В этом состоит недвусмысленное желание фюрера, его приказ»). Или, пишет Арендт, «иногда пропаганду используют для тех членов партии, которых окружение вождя считает недостаточно вовлеченными в Движение» (ibid, стр. 453). По моим наблюдениям, в СССР в такой функции использовали так называемую «закрытую информацию», специальный вид пропаганды, доводимый начальством, скажем, до служащих МГБ-КГБ. Доверенным людям «промывали мозги» не по обычной рецептуре, как всем нам, простым смертным, а по особо продуманной методике, заставляя их воображать, якобы, мол, они, «доверенные партии», допускаются к «секретам», куда обычным лопухам вход воспрещен… Хотя реально, конечно, им вешали ту же лапшу, но - изготовленную по более тонкой рецептуре.

(Например, следователь в КГБ делился со мной такой «закрытой информацией»: если бы СССР не ввел войска в Прагу в 1968 г., то через день ФРГ ввела бы в столицу Чехии бундесвер… «Мы на сутки успели предотвратить военную агрессию против союзного нам государства»! И явно был поражен, когда я напомнил, что в ФРГ работало коалиционное правительство, что ключевой пост при любом голосовании с Совете министров занимал «выдающийся борец за мир» Вилли Брандт!)
Бывало так, что методика «обработки мозгов» вступала в конфликт с «идеями пропаганды» (например, в период, когда Сталину пришлось «дружить» с Гитлером или напротив - с США и Британией). Населению «закрыто» объясняли, мол, - «проводится тактический маневр»… Пока Движение не пришло к власти, оно выделяло на «пропаганду» немалые средства и усилия. И позже, чем больше давили на них из-за «железного занавеса», тем совершеннее изготовляли массивы пропаганды, направленной наружу, вовне... Однако всегда держите в запасе: агитки предназначались исключительно для чужих, для внешних сфер. А вот те, что использовались внутри страны, составлялись на принципиально иной основе.
Каковы особенности «пропаганды» (не «обработки мозгов»)?

Первая – назойливое взывание к «научности»... Явление напоминало Арендт технику рекламного бизнеса («исследовательские лаборатории подтверждают преимущества нашего мыла»). Свойственны и скрытые угрозы («девушки без нашего мыла останутся прыщавыми и без мужа»). Как только власть захвачена, быстро проходит щеголянье «научностью»: большевики, например, ловили особый кайф, заставляя ученых публично разыгрывать роли шарлатанов. У тоталитарной «научности» есть особый пунктик: она не доказывает правоту, ссылаясь на опыт, нет, гордится иным - «научным предсказанием».
Пропагандисты выявляют «тайные силы истории», те, что обеспечат в будущем потребителям их суетной продукции самую лучшую жизненную долю! Нацисты верили, например, в доктрины такого типа: «Законы природы неизменны, на них никто не может повлиять. Значит, необходимо открыть законы природы» (вот эпиграф эсэсовского памфлета: «Если человек пытается бороться против стальной логики природы, он вступает в конфликт с основными принципами, которым сам обязан своим бытием». Сравните с цитатой из Сталина: «Чем с большей точностью мы узнаем и исследуем законы истории, тем лучше мы можем сообразоваться с диалектическим материализмом. Чем больше проникаем в диалектический материализм, тем больше будет наш успех»). «Безошибочное предсказание» считалось важнейшим методом! Гитлер формулировал так: «Преимущество моей идеологии в ее непогрешимости». (Сравните со знаменитым ленинским: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».) Вопросы идеологии становятся «настолько ясными, простыми и определенными, что каждый соратник фюрера мог их понять и соотносить с ними свои решения» (ibid, стр. 460).

Вождь не мог совершить ошибку. Никогда! Почему? Как ни странно, отмычка не в гениальности ума вождя. Нет, он просто усвоил основополагающие законы истории и природы. А они – не могут же оказаться ложными, проверены на долгой исторической дистанции.
Диалектика играла незаменимую роль: реальное поражение всегда можно было объявить началом назревающей победы и – тем разрешить любые сомнения в публике. Например, лишь в 1935 году дошло до германских коммунистов, что Гитлер одержал над ними победу…
Каков механизм создания «идеологических пророчеств»? Вот «особо важная» речь Гитлера в январе 1939 года: «Сегодня я хочу в очередной раз сделать предсказание. В том случае, если еврейские финансисты в очередной раз вовлекут народы в мировую войну, результатом ее станет уничтожение еврейской расы в Европе». В переводе на обычный язык с пропагандистского она расшифровывалась так: «Я решил начать мировую войну и ликвидирую всех евреев в Европе». Или - Сталин в 1930 году на XVI съезде партии назвал членов правой и левой оппозиций – «представителями отживающих классов». Это значило: у меня в планах значится физическое уничтожение сих деятелей… «После захвата власти все дискуссии об истинности или ложности предсказаний становятся такими же нелепыми, как спор жертвы с возможным убийцей – убьет он ее или нет, - пишет Арендт. - Убийца легко докажет свою правоту, просто убив оппонента» (ibid, стр. 462).
Пропаганда сводилась к подгонке фактов под высказанную ложь. Например, если Сталин сказал, что московское метро – лучшее в мире, это значило вот что: мы завоюем весь мир и ликвидируем все остальные метро, чем и докажем, что наше метро – лучшее в мире. Потому меньшей целью, чем завоевание мира, тоталитаризм ограничиться никак не мог.

Вряд ли существует лучший способ обеспечить победу пропаганды, чем уверение, мол, некое будущее откроет людям правоту твоей партии! Такая мнимая «онаученность» использовалась как орудие политики, пожалуй, еще с XVI века (время расцвета европейской математики и физики): «Наука казалась идолом, способным магически исцелить язвы бытия». Социологи, особливо утописты, всегда надеялись, что коллективизм масс сыграет ту же роль в обществе, что законы природы в хаосе естественных явлений, поможет исключить непредсказуемость поступков в новом, освобожденном обществе. Например, французский утопист Анфантен надеялся, что музыкант и поэт так же смогут управлять людьми, как математик – цифрами, а химик – реактивами. Язык пророческой научности всегда соответствовал желаниям масс! В Новое время люди потеряли традиционные ориентиры в мире и возмечтали воссоединиться с вечными и могучими мировыми силами, которые вынесут их, одиноких человеков, на волнах судеб к безопасному берегу.
Каждый из тоталитарных режимов работал на свой лад. «Мы моделируем жизнь нашего народа и все законодательство, согласно приговору генетиков», - говорили нацисты. Большевики убеждали, что их приговор в истории вынесет не лженаука-генетика, продажная девка империализма, а «базис» - «система производительных сил и производственных отношений». Но и те, и другие обещали народу окончательную победу в истории, независимо от «временных трудностей».

Тут у читателя Ханны Арендт может возникнуть вопрос: но разве остальные социологические теории, кроме марксистской или расистской, не были выстроены на предположении, что есть некая объективная, независимая от воли людей основа в мире? Та, которую в XVII веке определял герцог де Роган как господствующий объективный, или (как герцог выразился) «общий интерес»? Ему подвластны короли, этот интерес не может потерпеть поражения, ибо – «правильно или ложно понятый, он делает правительство живым или мертвым». Все так, но де Роган подразумевал (и нетоталитарные теории следовали за ним), что история складывается из соотношения объективных обстоятельств и человеческих поступков (как бы ответов на эти обстоятельства), и «правильный общий интерес» есть попытка изменить, приспособить поведение человека к складывающимся ситуациям. Но де Роган не призывал изменять самое природу человека! Ибо любые научные теории (даже тот же марксизм в его классическом варианте) все-таки предполагали, что объектом правильно понятой политики в обществе является только и именно достижение людского благосостояния! В этом пункте и лежит принципиальное отличие тоталитаризма от прочих идеологий. Полное равнодушие и большевиков, и нацистов к реальным интересам своих подданных – вот что вызывало шок, отупение, ощущение полной непредсказуемости и капитуляции перед феноменом в мозгах тогдашних профессионалов мировой политики, контактировавших с тоталитаристами.

Вот яркий пример - массовое убийство душевнобольных в гитлеровской Германии. Оно диктовалось вовсе не диким, жестоким, звериным, но понятным остальному человечеству мотивом - например, желанием сэкономить ресурсы нации, уничтожив бесполезных едоков! Ни в коем случае! В партии критиковались члены, которые пользовались подобным объяснением в пропаганде. Нет, убийства совершались исключительно из «высоких моральных принципов». И 1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, фюрер подписал указ – касался он не только душевнобольных, но вообще всех, «кто неизлечимо болен». Война создавала благоприятную возможность под шумок подать стартовый сигнал для массовых убийств в тылу, которые запланированы в мозгу вождя на тысячу лет вперед! Примите во внимание: это были массовые убийства в среде самого немецкого народа…
Дополнительный вопрос: а почему тоталитаризм победил только в двух странах - Германии и России? Ведь однопартийные диктатуры существовали во многих странах Европы… Но тоталитарные – только в этих странах. Ответ Арендт таков: другие страны не располагали достаточным количеством материала, чтобы выдержать тоталитарную растрату людей: «Не имея возможности для больших завоеваний, другие вынуждены были соблюдать старомодную умеренность, чтоб совсем не потерять тех, кем хотели править» (ibid, стр. 413). Именно потому до начала войны нацизм был умереннее своего российского соперника в безжалостном истреблении собственного народа: даже германская нация не считалась достаточно многочисленной, чтобы вынести развитие новейшей формы правления. «Только если бы Германия выиграла войну, она познала бы наяву все прелести режима: жертвы, которые должны были понести не только «низшие расы», но сами немцы, уже ясны из сохранившихся плановых наметок» (там же).

...Я не раз сам слышал распространенный в российской интеллигентной среде предрассудок, якобы Гитлер был лучше Сталина – хотя бы свой народ щадил... Так вот, Ханна Арендт полагала, что германскому народу неслыханно повезло: он проиграл войну, а потому пожил при полноценном тоталитарном режиме неполных шесть лет... Гитлер не успел развернуться! Но, например, «оздоровительная программа», подписанная фюрером, предлагала «изолировать» от остального населения все германские семьи с пороками сердца или наследственными заболеваниями легких (и можно не сомневаться: их физическая ликвидация, вслед 90 тысячам душевнобольным немцам, явилась бы следующим актом).
Только после завоеваний на Востоке, предоставивших для опытов Гитлера огромные массы объектов, рейх приступил к истинно тоталитарному правлению, похожему на советскую модель с ее лагерями уничтожения. Гиммлер так и говорил: «В процессе отбора нет и не может быть остановки… Этот отбор и эта борьба, казалось бы, закончились 30 января 1933 года. Но фюрер и старая гвардия всегда знали, что настоящая борьба только тогда и началась».
Ханна Арендт предположила, что там, где господствует «ощущение избытка людей», там и рождается презрение к цене человеческой жизни, там возможна «властенакопительная и человекоубийственная машинерия», в чем-то, видимо, схожая с инстинктом самоубийства масс животных в период переизбытка у них потомства.

* * *


Но вернемся к тоталитарной пропаганде. Фактически на протяжении европейской истории людей учили судить о каждом политическом действии, исходя из принципа: «Кому это выгодно?» Теперь люди столкнулись с непредсказуемостью нацистов и большевиков. И специалисты ничего в них не понимали!
…Общие интересы людей проявляется там, где возникают устойчивые связи между человеком и его группой. Но если массы «атомизированы», тогда начинается хаос личных интересов. И массы возможно обработать так, что они станут жертвовать собой, даже стремиться к этому. В последние месяцы войны нацистская пропаганда сплотила немецкий народ обещанием, что «фюрер, благодаря своей мудрости, подготовил в случае поражения легкую смерть в газовых камерах всему нашему народу». (Впрочем, россиянам это как раз известно: распевали же с энтузиазмом бойцы Красной армии в гражданскую войну: «И, как один, умрем в борьбе за это». За что?) Ну, а чем же являлась отличавшаяся от пропаганды, по мнению Арендт, «идеологическая обработка мозгов»?
Ее обращали как раз на собственных подданных. И суть ее - в постоянном сращивании «промывки мозгов» с прямым насилием власти. С государственным террором. Его-то Ханна и называла «конституцией тоталитаризма». Придя к власти, тоталитаризм, как упоминалось, сменил «пропаганду» «идеологической обработкой». Насилие использовалось не для запугивания народа (разве что в самом начале, после захвата власти), а как рядовой метод постоянного вбивания в мозги людей своей идеологии.

Например, чистой пропагандой можно бы считать утверждение, якобы в странах социализма безработицы не существует, а есть просто люди, не желающие работать... Это – известно. Но советский тоталитаризм такой «пропагандой» не удовлетворится! Составной частью «обработки мозгов» явится организационная мера - уничтожение всех пособий по безработице. «Кто не работает, тот не ест»! А как же…
Или: обычные пропагандисты сочинили бы лживый Краткий курс истории ВКП(б). А вот тоталитарные – уничтожили не только конкурирующие книги и рукописи, но и авторов, и читателей, вообще целое поколение лиц, занимавшихся или просто интересовавшихся партийной историей.
Параллельный факт: обычные расисты могли бы только пропагандировать, скажем, что поляки – неполноценная нация, недоразвитые ублюдки. А нацисты уничтожали польскую интеллигенцию – не потому, что она была в оппозиции, нет, акцией просто доказывали правильность своих идейных утверждений. Согласно же советской доктрине, буржуазная интеллигенция есть враг рабочего класса, и здесь польскую интеллигенцию истребляли уже в советских лагерях уничтожения – не из-за того, что она была врагом Советской власти (перед войной ее можно было сделать как раз союзником - в скором столкновении с Гитлером), но потому что надо было, следуя правильной идее, убивать положенного по теории врага!

В июне 1944 года 9-я армия вермахта вывезла из Польши примерно 40-50 тысяч «белокурых и голубоглазых детей». Акция не имела целью запугать готовившееся к восстанию польское населения, как можете предположить вы или какой-то нормальный специалист-политолог. Истинной целью операции (незадолго до краха рейха!) считалось «спасение арийской крови»: эти мальчики и девочки подходили под арийские расовые стандарты. Аналогичный план был задуман для Украины.)
Еще яркий пример – антисемитская пропаганда нацизма. Гитлер использовал такую картинку, пока занимался «чистой пропагандой»: «Мозес Кон подстрекает свою фирму отказывать рабочим в их требованиях, а его брат Исаак подстрекает на заводе массы к забастовке». Или - Эрнст Рем: «Мое мнение расходится с мнением национал-обывателей! Нет, не евреи заслуживают порицания за все! Это мы заслуживаем порицания за то, что евреи находятся у власти». Вы не слышите здесь ничего оригинального по сравнению с пропагандой обычного дремучего сброда, неправда ли? Разве побольше темперамента!.. А ведь подлинная новизна заключалась в том, что членам партии, исходя из таких тезисов, запрещалось иметь в родословной евреев! Вопрос о родне Бог весть в каком поколении определял практическую жизнь любого немца. Никто не мог стать членом партии, если его генеалогическое древо оказывалось не в порядке. А в высших сферах отцовская линия исследовалась особо! Желающие вступить в СС представляли в органы свою родословную с 1750 года. (Кстати, и у большевиков родословное пролетарское древо создавало преимущество в партийной карьере.) Нацистская пропаганда не довольствовалась пропагандой «антисемитской идеи» – нет, «обработка мозгов» превращала партийный антисемитизм в этакий организационный принцип для самоопределения каждого гражданина в Германии. Это, кстати, помогло обывателям восстановить утерянное было уважение к себе, возродило «чистокровный статус» в обществе!

Вообще целью тоталитарной пропаганды всегда – и до захвата власти, и после – было не убеждение в чем-то людей, а сплочение «в ряды» (это называлось в Германии «накопление власти без применения насилия»). Потому оригинальность идей, как и их «упаковка» - для пропаганды вещь несущественная, скорее даже препятствие... Арендт обращает внимание, что оба тоталитарных движения – нацистское и коммунистическое – изобретательны в формах организации, устрашающе новы в методах правления, но традиционны в «идеях». Они явно выбирали идейки, которые успели пройти проверку на популярность – социалистические, антисемитские… Не демагогией завоевывали они массы, но - «властью живой организации!» (Гитлер). «Магические чары» Гитлера отмечались современниками многажды (как и неотразимое обаяние Сталина), и держались чары на фанатичной вере фюрера в себя, на его авторитетных суждениях обо всем на свете – от курения до Наполеона, и, конечно, на том, как умел вождь встроить «свое мнение» во всеобъемлющую «картину» природы и мира. В современном неразборчивом обществе любой наглец, высказывающий мнения тоном непререкаемой убежденности «в стиле гения», имеет шанс, что ему поверят, что за ним пойдут… Гитлер, знакомый с хаосом современных мнений, открыл секрет, как избежать реакции, что «все вздор, все врут календари»: надо придерживаться одного из самых ходячих, самых пошлых мнений (в сегодняшнем-то чтении «застольные разговоры фюрера» выглядят необыкновенно пошлыми!), но высказывать все следует с непреклонной последовательностью! Что избавляло поклонников от господствующей идеологической неразберихи, и ему были весьма и весьма благодарны. «Но вовсе не в этом «очаровании» лежала его сила», пишет Арендт (ibid, стр. 405): ораторский талант помогал фюреру скорее уж одурачивать противников, видевших в нем, прежде всего, рядового демагога (что неверно!)…

Еще ярче идейная заурядность Сталина, который «всегда говорил противоположное тому, что делал, и делал противоположное тому, что сказал» (Суварин). Но оба вождя умели вершить действо, что было самым главным и самым нужным для их недалеких целей. Они выбирали кусочки из уже готовых идеологий и располагали их так, чтобы сложился цельный «пазл» из мифов и фикций. Искусство вождя состояло в том, чтобы сборная картинка смотрелась для публики логичной, непротиворечивой! В том и состоит отличие мифа от жизни. Нормальная-то жизнь нелогична, не организованна, сюжеты ее перепутаны… Непротиворечивость партийного вымысла, совмещенная со строгостью организации, порождала в умах слушателей фантастические версии – например, веру во всемирную власть евреев (после того, как евреи уже убиты), во всемирный заговор троцкистов (после убийства Троцкого). Бороться с подобными схемами невозможно: они встроены в последовательную, железную структуру организации! Нацисты, например, ежедневно действовали так, будто мир уже захвачен евреями и пора устраивать контрзаговор немцев. Это была не теория, которую можно обсудить в компании (или нет), это сделалось практикой повседневной работы сотен тысяч людей. То же относилось к коммунистам: попробовали бы вы оспорить в Коминтерне, лучше ли всех на планете живут рабочие в СССР…
Сила тоталитарных мифов, которую открыли Гитлер и Сталин со многими-многими их сподвижниками, скрывалась, как кощеева смерть в игле - в огромное тяге всяких «масс» к таинственному… Уже в XIX веке верили, что истина укрыта там, где царит молчание «уважаемого общества»! Таинственность – вот главный принцип при отборе тем для пропаганды. Это могли быть сюжеты, связанные со спецслужбами («смершем» или абвером, ЦРУ или КГБ – все едино), с тайными обществами (с масонами или наоборот - с любителями Шамбалы, или мафией), с еврейством - для нацистов, с иезуитами - для коммунистов… В большевистской пропаганде заговор троцкистов сменяли заговором «трехсот семей», потом заговором ЦРУ с британским МИ-6 вкупе... (Интерес к новому заговору, к слову, вовсе не отменял предыдущего.) Но все же – какой была истинная идеологическая формула тоталитарного, в переводе на русский – всеохватывающего правления!?

У гитлеровцев она позаимствована из… «Протоколов сионских мудрецов», ставшими настольным пособием по государствоведению. Вот что писал Т. Фрич, «старейшина германского антисемитизма»: «Наши будущие государственные деятели и дипломаты должны научиться у восточных мастеров злодейства самой азбуке правления, и для этих целей «Сионские протоколы» предлагают прекрасную подготовительную школу». Гитлер уловил в воздухе, что массы вовсе не напуганы мировым еврейским заговором, а напротив - заинтересовались им, в какой-то степени зачарованы тайной еврейства! Популярность «Протоколов» поддерживалась скрытым восхищением и интересом к тайнам евреев-мудрецов... И – нацистская пропаганда старалась использовать наиболее яркие формулы оттуда, переделав их на германский фасон. Скажем, в «Протоколах» говорилось: «Все, что полезно для еврейского народа, морально и свято». Гитлер скомбинировал чеканную формулу: «Право есть то, что полезно для германского народа».
Чем же «Протоколы» настолько пленили мозг фюрера, что он положил их в фундамент собственной пропаганды?

В принципе текст – антинационален, в нем (формулировка Гитлера!) «изложена доктрина мирового господства на национальном базисе». Авторы не удовлетворялись национальной революцией, но объявили конечной целью достижение власти над всем миром! Провозглашалось, что вся Земля может быть завоевана силой тайной организации... Не важна первичная территория, не важно число участников заговора или масштабы власти – нужна лишь организация единомышленников! Уже в эпоху Французской революции бродила по Европе подобная идея. Тогда ведь на роль заговорщиков избрали масонов: «Трудно поверить в план, сформулированный еще в античности и которому следовали родоначальники революции – не только французы, но и немцы, англичане, итальянцы… Они составили отдельную нацию, которая родилась и выросла в тени всех цивилизованных наций, решив подчинить их своему могуществу», пересказывает версию Арендт. Массам казалось, что всемирные силы и всемирная политика имеют шанс на устойчивые результаты – и вот, «Протоколы» дали им нужный рецепт… Кстати, позже СС выкинули из своего словаря самое слово - «нация»!
...Начиналось все с пропаганды, направленной на массы, что еще не были вовлечены в Движение. Нацисты открывали в еврее «хозяина мира» и убедили обывателей, что «нации, которые первыми распознали еврея и первыми выступили против него, должны занять его место во власти над миром». Еврейское «господство над миром» понадобилось для того, чтобы убедить немцев в возможности всемирного немецкого господства. Гиммлер: «Мы обязаны евреям искусством управлять. «Протоколы» фюрер выучил наизусть. Из «Протоколов» ему стало ясно, что никого более нет на пути германской победы над миром, кроме евреев, этого малого народа, правящего миром, не обладая инструментом насилия, - противника несерьезного, чей секрет был раскрыт и чей метод по большому счету превзойден».

Поначалу пропаганда строилась на идее равенства всех немцев, но абсолютном их отличии от других народов (Гитлер: «Я никогда не признаю, что другие нации имеют такие же права, как немцы»). Все изменилось, однако, после захвата власти: закончился этап пропаганды, и наступил срок «идеологической обработки». Приоткрылось замаскированное презрение нацизма к немецкому народу (Геббельс, 1934 год: «Что это за люди, которых мы критикуем? Члены партии? Нет. Остальные немцы? Они должны быть счастливы, что остались в живых. Это было бы хорошо, если б оставшиеся в живых по нашей милости приняли во внимание нашу критику». Гитлер во время войны: «Я – магнит, движущийся вдоль немецкой нации и притягивающий ее стальные кадры. Я честно говорил, что придет время, когда все стоящие люди в Германии перейдут на мою сторону. А кто не со мной – ничего не стоит». Он смеялся «над общегерманскими требованиями» – этой мелочью в арийских-то масштабах! Кстати, во время войны возникло у верхушки страстное стремление распространить понятие «арийцы» на другие народы империи. Гимлер, 1943 год: «Я скоро организую прогерманские СС в разных странах». Гитлер: «Мы обязательно включим в новый «класс хозяев» представителей других наций, кто заслужит привилегию участием в нашей борьбе». Пропагандистская идея «народного немецкого сообщества» сменилась теперь идеей «арийского расового сообщества», которое угрожало гибелью другим народам, но - включая немецкий тоже! Теперь нацисты могли бы конкурировать с марксистами - с их идеями бесклассового общества.
Единое в обеих идеологиях – что та и другая обещали уничтожить имущественные и общественные различия между людьми. А какая разница? Коммунисты обещали уравнять всех людей в ранге рабочих, нацисты же сулили превращение каждого «арийца» в нечто вроде капиталиста. Но главное – та и другая идея не нуждались в практическом обеспечении, ибо все у них как бы свершалось в Духе, в воображаемом мире будущего Движения!

Преимущество «обработки мозгов» над пропагандой состояло в том, что любые излагаемые идеи более не считались проблемой, по которой убеждаемые в чем-то люди могли бы заиметь то или иное мнение (например, немцы могли задуматься: почему же в СС, отборную элиту германской нации, берут «недочеловеков», славян – что бы сие значило? Мой собственный бригадир в мордовской зоне ЖХ 38519 гражданин Шеститко поразил меня признанием, что в прошлом он якобы был офицером СС и в таком качестве получил разрешение жениться на чистокровной немке – так я узнал впервые о практике «новой политики фюрера в сфере расы»). Общественные идеи в рейхе или в СССР почитались не элементом мыслительной продукции, они должны быть обязательно реализовываться на практике, в том и заключался весь смысл! В Германии, например, где от количества еврейских предков зависела выдача вам продпайка, а ваша карьера – от арийской внешности (Гиммлер выбирал кандидатов в СС по фотографиям), вопрос расизма и антисемитизма вовсе не был идеей, о которой можно, например, поговорить с коллегой, это стало чем-то вроде проблемы твоего выживания в собственной стране!
Считалось ошибкой пропагандировать что-то через чистое убеждение! Роберт Лей, один из лидеров партии, объяснял: идеологии нельзя научить или научиться, но – испытать ее и воплотить! Да, идея могла противоречить жизненным фактам, но поскольку массы все равно не хотели с такой жизнью мириться, они соглашались с любым изменением – пусть по правилам и нормам предписанной сверху идеологии.
«Только в момент поражения становится ясным уязвимое место тоталитарной пропаганды. Лишенные поддержки организации, ее члены перестают верить в догмы, за которые вчера готовы были жертвовать жизнями… Беззаветно преданные члены Движений вдруг тихо отказываются от них, как от плохой ставки, и начинают искать какую-то новую фикцию» (ibid, стр. 478).

* * *


Эффективность тоталитарной пропаганды доказывает: массы не доверяют своим глазам, своим ушам, своему опыту – но лишь воображению. Оно – и это главное! - не должно никак противоречить самому себе. Не факты убедят массового человека (даже не сфабрикованные факты!), но логичность, непротиворечивость, стройность системы. Массы предпочитают не подлинную жизнь, а идеологию, потому что факты в ней живут как примеры из истории, потому что идеология утверждает себя, отвергая случайности, отстаивая только общие правила!
Случайность, пронизывающую современную жизнь, массы не желают принять как закон своего общества. Уводя людей из мира противоречий в логичный, простой, доступный людскому пониманию, но выдуманный мир, тоталитарная власть прокладывает дорогу в область фикций, иллюзий, обманов. Но эти фикции действительно успокаивают встревоженную психику наших современников. Людьми овладело страстное желание уйти от реальности. Арендт: «Истинно то, что тоска масс по выдуманному миру имеет связь со структурными особенностями человеческого ума, недовольного простой случайностью» (ibid, стр. 464).

Уход масс от реальности есть обвинение против мира, где люди вынуждены жить так, как они не могут и не хотят жить, – в мире, где непознаваемая случайность стала Владыкой человечества. Люди остро нуждались в укрощении хаотических, случайных условий их текучей, неустойчивой жизни, мечтали хотя бы о видимости какого-то порядка – пусть в искусственной, но все же непротиворечивой сфере обитания. Восстание масс против здравого смысла, против «вероятностей мира» (Бёрк) явилось результатом потери прежнего общественного положения, тех связей, в которых только и был возможен «здравый смысл». В XX веке тоталитарная пропаганда смогла десятилетиями издеваться над здравым смыслом, поскольку он потерял всякое значение в реальной жизни. В ней немыслимо было разобраться с его помощью, немыслимо понять, что можно спланировать на основе этого здравого смысла, а что нет, что в жизни существенно, а что случайно. Выбирая между анархией жизни - и твердой, фанатически уверенной в себе идеологией, массы выбрали идеологию. И даже готовы были платить за этот выбор неисчислимыми жертвами, потому что идеология обещала вернуть им самоуважение – уважение к себе, как к мыслящим людям. «Особенно это характерно для большевизма», пишет Арендт.
Массы – жаждали исторической победы, они были не связаны какими-то коллективными интересами, которые важно было отстаивать. Нет, важной казалась чистая победа, не по очкам, победа как таковая, успех, независимый от каких-либо условий («мы за ценой не постоим»), - и тоталитарные движения предлагали такой, хотя ненатуральный, искусственно синтезированный «эрзац удачи».
Но у тоталитарной идеологии, пропаганды, «обработки мозгов» есть своя «пята Ахилла», своя уязвимая точка.

Потакая тяге масс к непротиворечивому, постижимому простым умом миру, идеология вступает в конфликт с реальностью - со здравым смыслом! Поэтому следовать идеологии можно только при одном условии – не раздумывая ни о чем самостоятельно. Надо воспринимать и расизм, и коммунизм на правах религиозной догмы! Ханна Арендт приводит для наглядности такой пример. В иудаизме есть легенда («мидраш») о том, как переводили Тору на эллинский язык. Якобы перевод сделали 70 изолированных друг от друга переводчиков, и когда они кончили работу, то перевод каждого совпадал до буквы с переводом остальных 69-и. Принять такую версию человек, хотя бы вкратце знакомый с практикой переводческой работы, - пишет Арендт, - мог бы при единственном условии: если он изначально готов поверить абсолютно в каждое слово текста мидраша. Никак иначе…
Такая несостыковка идей со здравым смыслом – залог, что рано или поздно наступит прозрение временно одурманенных идеологией масс. Беда лишь в обстоятельстве времени – «поздно»…

(продолжение следует)


©Альманах "Еврейская Старина"

 
Повествующие Линки
· Больше про Diaspora
· Новость от Irena


Самая читаемая статья: Diaspora:
Советская еврейская песня


Article Rating
Average Score: 0
Голосов: 1


Please take a second and vote for this article:

Excellent
Very Good
Good
Regular
Bad



опции

 Напечатать текущую страницу  Напечатать текущую страницу

 Отправить статью другу  Отправить статью другу




jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.092 секунд