| Help Jewniverse Yiddish Shtetl | Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал
| |
| Самая популярная новость | | Сегодня новостей пока не было. | |
 Опрос | |
| |
| Поиск на сайте Русский стол | | |
| Обмен баннерами |
| |
| Еврейская музыка и песни на идиш |  | |
 | |
|
Шуламит ШАЛИТ. Ахиноам Нини — Ноа Отправлено от Anonymous - Monday, February 07 @ 00:00:00 MSK
|
 Улыбка без причины, просто так, / дни, полные любви / старая песня при свете луны / твой пьянящий запах / такой я тебя запомню/
Волна омывает мир / тепло убывает / но смех освещает небо / напоминает, что игра продолжается / и жизнь так прекрасна …
«Жизнь прекрасна» — так назывался фильм итальянского режиссера и актера Роберто Бенини, завоевавший премию «Оскар». Ценой своей жизни герой спасает в фашистском концлагере маленького сынишку, спасается и жена героя. Воспоминания мальчика о минувшем счастье и трагедии и составляют сюжетную канву фильма. О фильме спорят: можно ли комедийными средствами решать трагическую тему. Но всем запомнилась нежная мелодия композитора Никола Пьовани. На эту мелодию Ахиноам Нини написала слова и выступала с этой песней на фестивале в Сан-Ремо. Вскоре в Бергамо был записан видеоклип Нини, его можно увидеть на многих европейских телеканалах. В Италии, где когда-то прошли первые международные гастроли Ахиноам Нини, ее знают и любят.
Ахиноам Нини эмоциональна, вдохновенна, артистична.
Когда она пела «Аве Марию» Баха в Риме, на площади Сан Пьетро, в присутствии Папы Римского и перед многотысячной аудиторией, не все израильские зрители, видевшие и слышавшие ее вместе с миллионами телезрителей во все мире, знали, что слова написаны самой исполнительницей, причем задолго до этого торжества. Ей хотелось петь эту музыку, но мешал давно утвердившийся текст на латыни. И она написала свой. Впервые это произведение появилось в третьем международном диске Ахиноам Нини, который назывался «НОА».
Ахиноам — трудное для чужого слуха библейское имя. Так звали первую жену царя Давида. Для третьего музыкального альбома ей предложили назваться более коротким именем — Ноа. Перед тем, как его принять, она провела небольшое исследование, и тут ей открылась чудесная история. Ноа была старшей дочерью Цлофхада, человека, жившего в эпоху законодателя и пророка Моше (Моисея). А всего у него было пять дочерей. Все состояние Цлофхада после его кончины должно было перейти к общине, ибо у него не было наследников мужского пола. Тогда Ноа, старшая дочь, пришла к Моисею и сказала: «Что это значит — нет наследников? Нас пять благонравных девиц, почему состояние нашего отца должно быть роздано?» И пророк Моисей согласился с доводами девушки, создав, таким образом, прецедент о женских правах на страницах Библии, что способствовало вхождению девицы по имени Ноа в историю в качестве первой феминистки. Рассказ этот пришелся по вкусу Ахиноам Нини, обладающей душой восторженной и поэтичной. Хотя правды ради уточним, что в самой Библии не сказано, кто из дочерей явился пред очи пророка, а входят они в библейскую литературу под сочетанием слов «дочери Цлофхада» («бнот Цлофхад»). Дома же, в Израиле, Ахиноам продолжают звать как звали, но за границей она — Ноа. Альбом под этим именем вышел в 1994 году и облетел весь мир. Благодаря успеху диска её и пригласили в Рим.
Ахиноам Нини родилась в Израиле в 1969 году, в семье репатриантов из Йемена, но ребенком была увезена родителями в Соединенные Штаты. Там росла и училась. И в 17 лет вдруг заявила родителям, что она вполне взрослая, чтобы решать свою дальнейшую судьбу. Она оставляет дом и одна возвращается на родину, в Израиль. Среднее образование Ахиноам завершает в иерусалимской школе-интернате «Бойер». Затем — служба в ЦАХАЛе, в ансамбле Северного округа. Кто тогда мог подумать, что до мировой славы остается несколько шагов?
После службы в армии — учеба в музыкальной школе «Римон», в Рамат-ха-Шароне. Ей только что исполнилось 20. В комиссию на прослушивании входили четверо, среди них Гиль Дор, гитарист, один из основателей и преподавателей школы и ее директор Иехуда Эдер. Не после, а во время экзамена директор написал на листке одно слово: «Мадhима!!!» (поставив три восклицательных знака). Восхитительна!
Так началась карьера Ахиноам Нини. Встреча с гитаристом Гилем Дором стала решающей в ее творческой судьбе. Учитель приглашает талантливую ученицу выступить вместе с ним на фестивале «Джаз, кино и видеотейп». Их выступление было замечено. Известный исполнитель и автор песен Игаль Башан предлагает им записать их оригинальную и странную песню «Паранойя».
Что такое паранойя? Ахиноам Нини объясняет: «Это когда всюду чудятся страхи, когда кажется, что в ящике стола и под кроватью прячутся черти: когда закрывают туалет на стальной засов… и даже спичечный коробок запирают на ключ…» Ее перечисление забавных и пугающих деталей можно продолжить, но мы не станем этого делать, скажем только, что в конце Нини по-дружески предлагает нам встряхнуться, взять себя в руки, от паранойи можно избавиться, говорит она: купить хороший шампунь, принять душ и… прочистить мозги. Песня была не столь смешной, сколь необычной, оригинальной, причем Нини с первого появления в эфире и сразу же — на телевидении, в популярной передаче «Сиба ле-месиба» («Повод для вечеринки»), заявила о себе как о смелом и интересном музыканте и профессиональном исполнителе. Она пишет и музыку, и тексты, иногда они делают это вместе с Гилем. О нем она говорит: «Он не только хороший композитор, аранжировщик, гитарист, но и преданный друг. Мое второе крыло». Потом уже я выяснила, что первым крылом она считает своего мужа, детского врача Ашера Барака, а сейчас у нее появилось и третье крылышко — маленький Аели. Она жадно и много читает. Среди поэтов самые близкие ей — Рахель и Лея Гольдберг, но она писала музыку и на стихи Натана Альтермана и Меира Визальтира. В поэзии на английском она выделяет Камингса.
Нини подготовила целую программу «Рахель и Лея» на стихи любимых поэтесс. Тот концерт запомнился многим, песни разошлись по разным альбомам. Ахиноам проявила себя тонким интерпретатором поэзии. Хороши были и ее музыка, и проникновенное исполнение. Сейчас уже трудно себе представить, что стихи Рахели могут звучать на другую музыку. Поэтесса Рахель обожала детей, но, заболев открытой формой туберкулеза, понимала, что ребенка, которого она мысленно называла Ури, у нее никогда не будет. В стихах она сравнивает себя с праматерью Рахель и с матерью пророка Самуила: и они роптали и молились, будучи вначале бездетными. Эту тоску и любовь донесла Ахиноам Нини.
Как бы хотелось мне сына иметь!
Был бы кудрявый он, умный малыш.
За руку шел бы тихонько со мной…
Звала б его Ури, Ури родной.
Звук этот ясен и чист, и высок —
Луч золотой,
Мой смуглый сынок,
Ури ты мой.
Еще буду роптать, как роптала Рахель…
Еще буду молиться, как Хана … в Шило,
Еще буду я ждать
его.
(Пер. Мирьям Ялан-Штекелис)
Разве недостаточно было Моисею «сказать» скале, чтобы она исторгла воду, разве необходимо бить по этой скале жезлом? Никаким криком не передать драматизма смятенной души Рахели, а шепотом почти — можно. Что и делает Ахиноам Нини.
А вот цикл стихов Леи Гольдберг «Влюбленные на берегу моря». Он состоит из дуэта, а, точнее, из двух соло, и Нини превращает его в маленький спектакль. Особенно популярна первая песня «Бои, кала!» («Приди, любимая»). Это сочетание слов взято из библейской «Песни Песней». Сегодня «кала» переводится как «невеста». Музыку написала сама Ахиноам Нини.
Он взывает к ее любви, он говорит ей: «Твоя близость и близость моря отняли мой сон… волны в слезах выкрикивают твое имя… как я закрою окно, когда ты босая, а море так холодно и филин из ночной тьмы прервал мой сон… Приди, любимая…»
Она, во второй песне, отвечает ему: «Ты послал ко мне филина, чтоб разбудил меня, чтоб шептал мне слова любви, ты послал ко мне запахи водорослей, луну, ты приказал морю вздыхать, волны целовали мне ноги и край белого платья, твоим голосом они звали «Иди ко мне». Но я не приду! Я вернулась домой, заперла двери и закрыла окна, я не приду, мое сердце спит, и сама я сплю».
Вот такая история. Размолвка влюбленных на берегу моря, дуэт из двух соло, целый спектакль, исполненный одним голосом.
Первый диск Ахиноам Нини с песнями на двух языках вышел в 1991 году.
Ее голос завораживает, музыкальный рисунок изящен. Ей доступна и игривая легкость, и глубокая грусть. Она заставляет нас испытывать те чувства, которые переполняют ее самое. Она доминантна. В ней есть внутренняя культура, чего так не хватает большинству молодых исполнителей. Ее слушаешь — в зале, с экрана, с дисков или в эфире — и поддаешься ее обаянию. Девочка, родившаяся в семье выходцев из Йемена, впитавшая иврит и английский как два родных языка (она и тексты пишет на обоих), не имевшая никаких связей в Израиле, исключительно благодаря своему голосу и таланту сумела буквально за считанные годы завоевать весь мир. Без преувеличения. Она побывала уже во многих странах, выступала на лучших сценах в нью-йоркских Линкольн-центре и Карнеги-Холле, в Белом Доме, в парижской «Олимпии». Пела в дуэтах со звездами — Стингом, Хальдом, Патом Маттини, французским композитором Ариком Сера, с испанцами — Хуаном Мануэлем, Мигелем Боза. У нее огромная популярность в Италии, Голландии, Соединенных Штатах, ее обожают во Франции, Японии.
А дома? Ну, дома как дома. Одни считают богиней, другие не принимают ее ярко выраженной индивидуальности, дерзости, независимости суждений и поступков, третьи… Многие израильские критики, да и работники радио не только не балуют ее, но бывают к ней холодны и жестоки, она могла бы чаще звучать в эфире. Парадокс: залы на ее выступлениях полны, она настолько подчиняет себе слушателей, что если произносит какие-то слова тишайшим шепотом, их слышно на галерке. Потом обрушиваются аплодисменты, горячие, долгие. А наутро читаешь убийственную и злую критику. В чем тут дело? Я прочла всю прессу о ней, лет так за десять. И пришла к банальному выводу: она не вполне вписывается в местный колорит. Когда она начинала выступать, никто ее не знал, поэтому приняли как новоявленную звезду, и критика была отличная, вся в радужной пене. Но вот пришла известность, да еще международная, интервью, и вдруг все изменилось. Как будто ей хотят сказать: ты чужая (ну да, из Америки), ты дерзкая, у тебя странная (подразумевается, американская) манера исполнения. Нельзя, мол, петь во всех жанрах. А ей любопытно попробовать себя и в роке, и в джазе, и в блюзе, и в народной йеменской, и в современной израильской музыке, и в европейской симфонической классике. Бывшим российским деятелям искусств кажется, что только им трудно пробивать новые стены. Старая, как мир, история. Разве не об этом пела Хава Альберштейн, вспоминая начало своей карьеры? А помните: «Я — другое дерево!» Елены Камбуровой? Не буду цитировать критиков. Пытавшаяся обобщить разные отзывы журналистка Михаль Пальти приходит к примечательному в своем роде заключению: «Ахиноам Нини вызывает не вполне объяснимое неприятие в определенных кругах местных любителей музыки». Никогда не думала об этом, но, может, и я — другое дерево, поэтому Нини мне близка, понятна, интересна, любопытна своими поисками и выбором… Чужой музыкой и чужими текстами она пользуется лишь тогда, когда они находят отклик в ней самой.
Почему в ее душе нашла отклик поэзия Леи Гольдберг? Чего нам так недостает первое время за пределами России? У кого ни спросишь, отвечают: снега, густого леса, высокой травы… Лея родилась в Кенигсберге (Калининград), жила в Литве. Может, и природа из детства Ахиноам врывается иногда в ее сны? Как в сонете Леи Гольдберг «Деревья»:
Здесь не услышу голоса кукушки,
И дерево не спрячется в снегу,
Но среди этих сосен, на опушке,
Я снова с детством встретиться могу.
Звенят иголки сосен: жили-были…
А я сугробы родиной зову,
И этих льдов густую синеву,
И песен тех слова, слова чужие.
(здесь она переходит на английский, в своем переводе)
Быть может, только перелетным птицам,
Которых держит в небе взмах крыла,
Известно, как с разлукою смириться.
О сосны! Родилась я вместе с вами,
Два раза вместе с вами я росла —
И в тот, и в этот край вросла корнями.
(Пер. Владимира Глозмана)
Так немного времени прошло с выхода первого диска. И какой пьянящий воображение взлет! Стихи Георгия Иванова она знать не может, но, похоже, и она могла бы сказать:
«А что такое вдохновенье?
— Так… Неожиданно, слегка
Сияющее дуновенье
Божественного ветерка».
Она вся в этом «божественном ветерке вдохновенья».
Году в 94-м ее впервые услыхал Миха Шагрир, популярный в Израиле журналист. С группой друзей он оказался на вечере, где должна была петь Ахиноам Нини. «Пойдем, послушаем, говорят мне друзья, у нее хороший голос. Это настраивало на грустный лад: игра в жмурки, как бывает, когда идешь на свидание с незнакомой девушкой, которую расписали в самых привлекательных тонах, а потом оказывается… И какая разношерстная публика: от «одуванчиков» из кружков народного танца до студентов художественной академии «Бецалель» и сестричек с медицинских курсов в больнице «Хадасса». Сцена стояла во дворе, под открытым небом, и было очень холодно. На сцену вышла хрупкая, с большими глазами девушка, похожая на испуганную косулю. Не успела она запеть, как я понял, что попался в плен. Когда она тихо и просто заговорила о своем одиночестве на старой-новой родине, о трудностях абсорбции, я уже готов был ее немедленно удочерить. Но тут она взяла гитару и запела. Как же она пела-ласкала… И со мной произошла странная вещь: герои пьес Ханоха Левина ложатся спать со сладким чувством взаимной любви, а пробуждаются с горечью во рту. Во мне же и назавтра продолжал звучать ее дивный голос. О да, позднее была еще одна встреча. Она пела в Музее Израиля, перед богатыми меценатами. Шептались, что она требует немалые деньги за свои выступления. Всё встало на свои места. Значит, и ей ничто человеческое не чуждо. И тут наши взгляды скрестились. Я бы мог поклясться, что она мне незаметно улыбнулась. Такое полукасание, как в ее песнях «Нануа» или «Бэ-эйнэя» («В ее глазах»). Она говорит, напевая, она беседует только со мной. Она чуть-чуть помахала мне рукой. Я оглянулся. За моей спиной стоял мэр города Иерусалима, легендарный Тэдди Колек. А она пела: «У неба два глаза, они смотрят, ищут, тонут в холодной синеве…»
Такая вот прелестная зарисовка. На сей раз журналиста влюбленного.
В Париже она пела арию Эсмеральды в записи мюзикла «Нотр-Дам де Пари».
Недавно в концертном зале «Гейхал-ха-Тарбут» мне посчастливилось быть на выступлении Израильского государственного филармонического оркестра с участием Ахиноам Нини. Дирижировал Илан Мохиах, один из тех, кто состоял в комиссии, принимавшей никому не ведомую девушку в школу «Римон». Кроме знакомого репертуара, Нини наряду с «Аве Марией» включила и арию из мюзикла Леонарда Бернстайна «Кандид» — «Glitter and be gay» («Радуйся и будь веселым»). Сегодня, когда я с диска слышу шквал рукоплесканий в конце этой арии, у меня такое чувство, будто я снова в том зале.
Я жду новой встречи…
Вестник
|
|
| |
| Article Rating | Average Score: 0
Голосов: 0
| |
|
|
Главное меню
Опрос
