Музыкальный киоск
Евреи всех стран, объединяйтесь!
Добро пожаловать на сайт Jewniverse - Yiddish Shteytl
    Поиск   искать в  

 РегистрацияГлавная | Добавить новость | Ваш профиль | Разделы | Наш Самиздат | Уроки идиш | Старый форум | Новый форум | Кулинария | Jewniverse-Yiddish Shtetl in English | RED  

Help Jewniverse Yiddish Shtetl
Поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег. Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал



OZON.ru

OZON.ru

Самая популярная новость
Сегодня новостей пока не было.

Главное меню
· Home
· Sections
· Stories Archive
· Submit News
· Surveys
· Your Account
· Zina

Поиск



Опрос
Что Вы ждете от внешней и внутренней политики России в ближайшие 4 года?

Тишину и покой
Переход к капиталистической системе планирования
Полный возврат к командно-административному плану
Жуткий синтез плана и капитала
Новый российский путь. Свой собственный
Очередную революцию
Никаких катастрофических сценариев не будет



Результаты
Опросы

Голосов 716

Новости Jewish.ru

Наша кнопка












Поиск на сайте Русский стол


Обмен баннерами


Российская газета


Еврейская музыка и песни на идиш

  
Семен РЕЗНИК. КРОВАВЫЙ НАВЕТ В РОССИИ. ИСТОРИКО-ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ.

Отправлено от Anonymous - Thursday, February 24 @ 00:00:00 MSK

AntisemitismПОТРЕВОЖЕННАЯ ТЕНЬ АЛЕКСАНДРА МЕНЯ

Процесс Бейлиса до сих пор не дает покоя российским ритуалистам. Похоже, они не утратили надежды взять реванш за поражение, которое потерпели в 1913 году. К 80-летию процесса, в 1993 году, "неожиданно" для российских либералов, но вполне предсказуемо, были изданы и распространены книги Г.Замысловского "Убийство Андрюши Ющинского" и "Умученные от жидов", "Международное тайное правительство" А.Шмакова, "Тайна крови у евреев" И.Пранайтиса. Все три автора играли ведущую роль на процессе Бейлиса на стороне обвинения. Первые двое были "гражданскими истцами", формально представляя интересы матери убитого Андрея Ющинского, а фактически - интересы черной сотни. Ксендз И.Пранайтис был привлечен обвинением в качестве эксперта по религиозным вопросам. За отсутствием образованных православных теологов, готовых поддержать кровавый навет, пришлось удовольствоваться католиком, к тому же с весьма подмоченной репутацией: за финансовые махинации Пранайтис был лишен прихода в родной Литве и на процесс приехал из Ташкента, где отыскался для него захудалый католический приход.

Их прочно забытые фальсификации возродились в пост-советской России как феникс из пепла, тогда как работы, "освещавшие процесс Бейлиса под иным углом зрения", продолжали оставаться втуне, о чем с недоумением писала либеральная пресса, ничего, однако, не сделавшая, чтобы изменить это положение. (Виталий Свинцов. "Пьют ли евреи христианскую кровь?" "Новое Время"3 , 1993, # 39, стр.31). Таким образом, основная масса россиян сегодня либо ничего не знает о Деле Бейлиса, либо знает то, что может почерпнуть у Розанова, Пранайтиса, Замысловского или знакомого нам доктора исторических наук Олега Платонова. В приложении к одному из своих фолиантов он публикует "Обвинительный акт о мещанине Менахеме-Менделе-Тевьеве-Бейлисе" (Платонов-1, стр. 755-785), игнорируя тот факт, что изложенные в этом акте обвинения были полностью опровергнуты в ходе судебного разбирательства. Для пущей выразительности Платонов присовокупляет подзаголовок, гласящий: "Историческое дело о ритуальном убийстве киевскими хасидами христианского мальчика Андрея Ющинского 12 марта 1911 года" (Платонов-1, стр. 755). Достаточно заглянуть в стенограмму процесса (Дело Бейлиса. Стенографический отчет, Киев, 1913, т. 1, стр. 17), чтобы убедиться, что такого подзаголовка там нет. Платонов дает ссылку на несуществующий источник: "Вильно, 1911". Совершенно очевидно, что Обвинительный акт, составленный в 1913 году, не мог быть опубликован в 1911-ом. Эта липа закономерна: ни один ритуалист не может обойтись без фальсификаций.

Продолжая держать руку на пульсе процесса Бейлиса, ритуалисты снова и снова возвращаются к нему, дабы ни на минуту не иссякал горячий фонтан крови, источаемой ненавистными "жидами". Одна из последних попыток паразитировать на этом процессе предпринята в 1999 году доктором исторических наук Петром Ланиным. Его работа объемом в 45 страниц большого формата помещена на интернете. Поводом для нее автор избрал забытое интервью священника Александра Меня журналу "Евреи и христианство", недолго выходившему в самиздате в середине 70-х годов.

В "застойные" годы Александр Мень был одной из наиболее интересных фигур в среде московской нонконформистской интеллигенции. Это было время, когда все больше людей освобождалось от оков партийного мышления. Те, кто искал духовную опору в религии, тянулись к таким людям, как отец Александр, и он охотно шел им навстречу, ведя задушевные беседы и знакомя с христианством, как он его понимал.

Заметную часть среди этого поколения богоискателей составляли евреи. Многие из них были настолько ассимилированы в русской культуре, что православие представлялись им более близким, нежели иудаизм, и отец Александр, еврей по происхождению, был для них подлинной находкой, служа им вдохновляющим примером и становясь их наставником.

Деятельность Александра Меня вызывала настороженность среди другой части евреев, которые полагали, что если уж обращаться к религии, то своих предков, а не их гонителей.

С другой стороны, у Александра Меня было немало трудностей с партийным и церковным начальством. Их раздражала независимая позиция неординарного священника, его интеллектуальное превосходство, либеральное толкование религиозных догм, уклонение от мелочной опеки, а больше всего то, что он столь широко распахивает двери православия перед евреями. Определенные церковные круги видели в этом диверсию, направленную на "разжижение" устоев православия.

Популярность Александра Меня еще больше возросла в годы гласности, когда он стал выступать с публичными лекциями, давать интервью теле - и радиостанциям, когда в продаже появились его книги. Одновременно усилились и нападки на него, становившиеся все более агрессивными и откровенно антисемитскими.

Во время публичных выступлений Александру Меню часто подавали записки с одним и тем же вопросом: "Кто вы по национальности?" Зачитав такую записку, он неторопливо откладывал ее в сторону и ровным голосом отвечал:

- Успокойтесь, пожалуйста, я еврей.

В 1990 году Александр Мень был зверски убит среди бела дня, когда шел в свою церковь к заутрене. Убийство это до qhu пор не раскрыто, но мало у кого вызывает сомнение, что оно носило политический характер. Другой священник, отец Лазарь, пытавшийся организовать независимое расследование этого дела, вскоре тоже был убит - у себя на квартире.

Почти через десять лет после этой трагедии доктор наук Петр Ланин решил потревожить тень Александра Меня, вытащив на свет Божий его забытое интервью. Вопрос, на который ему пришлось отвечать, касался "умученных от жидов" святых Русской православной церкви, в частности, знакомого нам Евстратия. Интервьюер спрашивал, "не является ли это одним из препятствий для пребывания евреев-христиан в лоне Русской православной церкви".

В ответ либеральный священник выразил надежду, граничившую с уверенностью, что указанные святые будут деканонизированы. Он подчеркнул, что "ни одно официальное постановление Православной церкви не поддержало ритуальных наветов на еврейство. На процессе Бейлиса, - продолжал Александр Мень, - выдающиеся православные богословы (такие, как гебраист профессор Троицкий) решительно опровергли эти измышления... Под влиянием общественного возмущения Бейлис был оправдан судом присяжных". (Цит. по: Петр Ланин, Александр Мень и Дело Бейлиса).

Приведя это высказывание, автор статьи, язвит: "Суды в старой России, оказывается, тоже "организовывались", как и у нас в "доброе большевистское время", присяжные же выносили приговоры в согласии с "общественным мнением", хотя им полагалось бы сообразоваться с данными судебного разбирательства. Нам кажется, что пришло время внести в эту историю ясность". (Там же, стр. 2).

Для внесения ясности замечу, что с обстоятельствами дела Бейлиса Александр Мень был знаком в общих чертах. На время процесса присяжные были изолированы от внешнего мира: им не разрешалось читать газет и общаться с кем-либо кроме нескольких лиц, приставленных к ним в виде прислуги. Роль прислуги исполняли переодетые жандармы. Таким образом, общественное мнение не могло прямо воздействовать на присяжных, а вот обвинители Бейлиса могли и воздействовали: получая ежедневные донесения о том, какими впечатлениями обмениваются между собой присяжные, обвинители корректировали свои действия. Но никакие ухищрения, никакие нарушения закона не помогли. Присяжные вынесли оправдательный приговор не под каким-либо посторонним влиянием, а на основании того, что видели и слышали в зале суда, где защитники Бейлиса, с помощью многочисленных свидетелей и экспертов разбили все фальсифицированные доводы обвинения. Так что Александр Мень действительно высказался неточно.

Но Петр Ланин вносит другую "ясность". Избирательно цитируя и перетолковывая некоторые места из трехтомной стенограммы процесса, он представляет дело так, будто наиболее весомыми и неотразимыми были именно доводы обвинения, а наиболее авторитетным экспертом был ксендз Пранайтис.

А ведь Петр Ланин знает, что Пранайтис не мог ответить на большинство вопросов, исходивших не только от защитников Бейлиса, но и от его обвинителей. Так, гражданский истец А.С.Шмаков зачитал несколько строк из библейской книги "Царств" и спросил: "Как надо это понимать?"

"Пранайтис: молчит", зафиксировано в стенограмме.

Другой вопрос Шмакова: "Так вот, вы, отец Пранайтис, признали, что у сынов Израилевых постановлено было выкупить каждого первенца?"

Пранайтис: "Не помню".

Шмаков зачитывает отрывки из библейской книги "Исход", затем спрашивает: "Вот я прошу вас объяснить, почему в одном месте говорится, что во всех жилищах ваших не ешьте ни из птиц, ни из скота, а тут говорится, что назначил ее вам для жертвенника?"

Пранайтис: "Не знаю, не могу ответить".

Следует еще серия вопросов.

Пранайтис: "Не знаю". (Стенограмма, т. II, стр. 332-333).

Степень невежества "эксперта" Пранайтиса соперничала только со степенью его наглости. На вопрос защитников Бейлиса о том, как он, католический священник, может поддерживать кровавый навет, многократно осужденный в буллах Римских пап, являющихся непогрешимым авторитетом для каждого католика, Пранайтис ответил, что никаких булл никогда не было, а все опубликованные тексты - это еврейские фальсификации. В ответ на это шокирующее заявление защита потребовала запросить Ватиканский архив о предоставлении заверенных копий булл (а российский посланник при ватиканском дворе получил секретное предписание задержать присылку этих копий до окончания процесса).

Когда защита попросила эксперта показать в Талмуде и других книгах те места, где якобы говорится об употреблении христианской крови, на выручку "эксперту" бросился сам председатель суда Болдырев, заявивший, что эксперта нельзя экзаменовать. Защитник О.Грузенберг возразил:

"По закону, допрос эксперта производится в том же порядке, как допрос свидетеля. Свидетелю, по закону, могут предлагаться вопросы, которые клонятся к доказательству того, что его показания неправильны, ошибочны, а бывает и иное. Мы не занимаемся экзаменом гг. экспертов, а мы говорим, чтобы эксперт указал, где это есть в книге, это недолго посмотреть".

Пранайтис: "Я оставил свои книги. Есть книги, которые пишутся целиком, и есть книги, которые пишутся с пропусками. Есть талмуд полный, а в позднейших изданиях есть пропуски". (Стенограмма, т. II, стр. 337).

Когда же защита заявила, что имеет при себе все издания Талмуда, включая самые древние и редкие, прижатый к стене Пранайтис признал, что с еврейской литературой знакомился не по первоисточникам, а по писаниям "величайшего авторитета, именно Эйзенменгера, который считается величайшим знатоком еврейских сочинений и который долгое время работал над тем, чтобы издать все подлинные тексты". (Стенограмма, т. II, стр. 344).

Так шарлатан Эйзенменгер воплотился в шарлатане Пранайтисе, чье выступление на суде Петр Ланин считает более убедительным, чем профессора Троицкого! Выслушавшие обоих присяжные заседатели составили иное суждение.

Если Пранайтис на процессе Бейлиса оказался святее папы Римского, то современный доктор исторических наук в "патриотическом" рвении оказывается святее Патриарха Алексия II. Во время визита в Соединенные Штаты в ноябре 1991 года у патриарха состоялась встреча с группой американских раввинов; выступая перед ними, он, понятно, говорил о веротерпимости и при этом напомнил:

"Во время печально знаменитого суда над Бейлисом эксперты нашей Церкви - профессор Киевской Духовной академии протоиерей Александр Глаголев и профессор Петербургской духовной Академии Иван Троицкий твердо защищали Бейлиса и решительно высказались против обвинения евреев в ритуальных убийствах".

Приведя эту тираду Алексия II, Петр Ланин оспаривает в ней почти каждое слово. Он не согласен с тем, что процесс Бейлиса назван "печально знаменитым". Он уличает патриарха в ошибках, так как профессор Глаголев не выступал на суде, а только "прислал письменное показание", а профессор Троицкий хотя и выступал "в защиту еврейства" (слова из песни не выкинешь!), но не произвел "особого впечатления" на присяжных. (Ланин, стр. 44).

Ни одно выступление главы Русской православной церкви не подвергалось столь ожесточенному поношению со стороны национал-патриотов, как на встрече с раввинами в Нью-Йорке, хотя это был только "ритуальный" дипломатический жест, ни разу не повторенный в самой России. "Патриоты" никак не могут ему простить сам факт контакта с раввинами. А, между тем, в России хорошо известны куда более серьезные прегрешения патриарха перед Богом и своей паствой. В годы гласности открылось, что свою долгую церковную карьеру Алексий II (Редигер) делал не столько служением Богу, сколько службой в КГБ. С 1958 года он состоял секретным сотрудником под агентурным именем Дроздов. (См. Глеб Якунин. Подлинный лик Московской патриархии, Москва, 1994). Однако неприятностей для патриарха эти разоблачения не создали. К гебистскому прошлому главы русского православия патриоты, как и либералы, относятся с "пониманием". Никто не говорит, что КГБ, нашпиговав своими агентами церковный олимп, разлагал православие изнутри. В "разлагателях" числятся лишенный сана диссидент Глеб Якунин да зверски убитый нонконформист Александр Мень. Патриарху с агентурной кличкой Дроздов не прощается только несколько примирительных слов по отношению к евреям.

Свою версию Дела Бейлиса Петр Ланин подкрепляет ссылками на самые неотразимые авторитеты. В их числе и "замечательный представитель серебряного века русской культуры" В.В.Розанов, чье "воскрешение из 80-летнего забвения" якобы только "намечается в наши дни, хотя и робко" (там же, стр. 19), и "известный русский ученый" Владимир Иванович Даль, чья "Записка о ритуальных убийствах" "только в 1913 году, то есть в год Киевского процесса" "стала впервые известна... широкому читателю". (Там же, стр. 26-27).

Поскольку с писаниями Розанова мы уже знакомы, перейдем к Далю.

ВЛАДИМИР ДАЛЬ. "РЕДЧАЙШАЯ РЕДКОСТЬ"
В то время, когда Александр Мень, считая кровавый навет досадным недоразумением в церковной истории, говорил о скорой деканонизации "умученных от жидов" святых, мне, наоборот, стало ясно, что обвинения евреев в ритуальных убийствах скоро вновь зазвучат в полный голос.

Правда, в официальных советских средствах информации такие крайние формы манифестации антисемитизма не допускались: слишком уж они расходились с доктриной интернационализма, как бы ни выхолащивалось ее содержание. Но в обывательском сознании легенда о том, будто евреи замешивают в пасхальные опресноки христианскую кровь, продолжала жить. Я сам, выросший на одной из шпанистых московских окраин, в 40-е и 50-е годы не раз, леденея от ужаса, слышал подобные россказни от ребят моего двора. А моя жена, уже в 70-е годы, слышала то же самое от своих сослуживиц во вполне интеллигентном московском НИИ.

Впитали ли ее товарки эти воззрения с материнским молоком или вычитали в антисемитском самиздате, судить не берусь. Знаю только, что тогда уже ходила по рукам объемистая рукопись: "Записка о ритуальных убийствах" Владимира Даля (1801-1872).

Достать эту самиздатскую работу мне тогда не удалось, но с ней познакомился один мой приятель. Он сказал, что книга перепечатана с издания 1913 года и в ней приводятся многочисленные случаи убиения евреями христианских младенцев.

Меня это информация задела нравственно и профессионально. Если Владимир Даль был автором такой книги, то мне, как минимум, надлежало об этом знать!

Разочарование интеллигенции в официальной коммунистической идеологии, о котором я говорил выше, толкало ее не только к религии. Усилился интерес к "проклятому прошлому", а в этом "прошлом" отталкивало то, что поддерживалось официальной пропагандой как прогрессивное и революционное. Белинский, Чернышевский, Герцен вызывали в лучшем случае пренебрежение. И тем больше привлекали деятели культуры, не входившие в святцы большевизма, такие, как Даль. Его прекрасно написанная биография, изданная редакцией серии "Жизнь замечательных людей", в которой я работал (В. Порудоминский. Владимир Даль, М."Молодая гвардия", 1971), вызвала большой интерес. Как редактор книги, я помогал автору доводить ее "до ума" и дал ей путевку в жизнь. Даль в ней представлен умным, честным, справедливым, совестливым, широко мыслящим, крайне ответственным человеком. И вот оказывалось, что он приложил руку к распространению злобного мракобесия!

При первом же посещении библиотеки имени Ленина я попытался найти "Записку" Даля издания 1913 года, но в каталоге она не значилась. То же повторилось в Исторической и других библиотеках. Стало ясно, что если такая книга вообще существует, то она упрятана в спецхраны и без особого разрешения не выдается.

На такого рода ограничения я уже наталкивался. Видимо, действовал запрет, введенный еще в первые послереволюционные годы. Так, книг А.С.Шмакова в каталогах не числилось; с его "трудами" мне приходилось знакомиться по публикациям в черносотенной периодике, которая, как ни странно, имелась в открытых фондах.

За разъяснениями я обратился к автору книги о Дале, с которым поддерживал дружеские отношения (продолжающиеся и сегодня).

Владимир Порудоминский написал много книг о деятелях русской культуры XIX века - о писателе Гаршине, хирурге Пирогове, художниках Брюллове, Ге, Ярошенко, поэте Полежаеве, собирателе народных сказок Афанасьеве и многие другие. Но самым любимым его персонажем был Владимир Иванович Даль. Работая над его биографией, Порудоминский перелопатил все мыслимые и немыслимые архивы, откопал массу неизвестных материалов и знал о своем герое практически все. Конечно, не все могло войти в книгу, но сама личность Даля, как она представлена у Порудоминского, никак не вязалась с обликом злобного мракобеса и человеконенавистника.

Известие о ходящей по рукам "Записке" Даля поразило Порудоминского так же, как и меня. Он твердо сказал, что работа о ритуальных убийствах при жизни Даля не публиковалась ни под его настоящим именем, ни под его литературным псевдонимом - Казак Луганский. Не мог он припомнить такой рукописи среди бумаг Даля, либо каких-то подготовительных материалов, либо упоминаний в переписке или дневниковых записях, где такая работа должна была бы оставить след.

На мой вопрос, насколько полно сохранились архивы, Порудоминский ответил, что Даль все свои черновики, письма, дневники держал в образцовом порядке, так что его архив сохранился с редкой полнотой...

Итак, подлог. Честно говоря, это было не особенно удивительно. Изучая доступную литературу о кровавом навете, я уже знал, что как булыжник - основное оружие пролетариата, так подлог - главное оружие ритуалистов.

Но откуда взялась работа, приписанная Далю и изданная через сорок один год после его смерти, в канун процесса Бейлиса?

Через некоторое время в исторической библиотеке я наткнулся на упоминание о публикации "Розыскания об употреблении евреями христианской крови" В.В.Скрипицына в газете "Гражданин" за 1878 год (## 25-28) и заказал подшивку; а после того, как углубился в чтение, вдруг по странной ассоциации подумал: не эта ли работа в 1913 году перевоплотилась в "Записку" Даля?

Читая "Розыскание", я все больше поражался наивной недобросовестности автора. Нелепости этого "труда", на которые указывал Д.А.Хвольсон, порождены невежеством, но оказалось, что автор и вполне осознанно искажал то, чего не мог не знать! Так, обширный раздел у него посвящен пересказу Велижского дела. Автор повторяет умозаключения обвинителей, а об анализе материалов дела графом Н.С.Мордвиновым даже не упоминает. А ведь работа предназначалась для членов Государственного Совета, которые единодушно присоединились к Мордвинову, и для государя Николая I, который их решение утвердил. За кого же он их принимал?

Столь же тенденциозно изложено Дамасское дело, на то время самое свежее. По версии Скрипицына, "еврейские посольства подарками, из Парижа и Лондона в Александрию, прекратили дело, и жиды, оставшиеся в живых, были освобождены". (Цит. по: "Сергиев Посад", 1992, # 9, стр. 17). О вмешательстве правительств ведущих держав, о солидарности с ними российского правительства не упомянуто. Кого же Скрипицын пытался ввести в заблуждение? Неужели царя Николая, который сам присоединился к англо-франко-американскому протесту?!

У Хвольсона проступала краска стыда от сознания, что такой примитив был поднесен верховной власти. Но Скрипицыну стыдно не было. Ритуалисты сраму не имут.

Проверить догадку о том, что работа Скрипицына была переиздана под именем Даля, я смог только много лет спустя, после эмиграции, когда в каталоге Библиотеки Конгресса обнаружил карточку: "В.И.Даль. Записка о ритуальных убийствах. С.-Петербург, 1913".

С волнением заказав микрофильм (оригинал ветхой книги не выдавался) и начав просматривать его, я увидел, что тексту самой "Записки" предпослано анонимное предисловие, пересыпанное бессчетно повторяющимися словами "редчайшая" и "чрезвычайно редкая" (курсив всюду в оригинале). Автор предисловия ссылается на собирателя книжных редкостей В.М.Остроглазова (уже в то время покойного, так что не проверишь!), который якобы изучил историю этой книги. Забавен рассказ о том, как "Записку" при жизни В.И.Даля собирались перепечатать в почтенном журнале "Русский архив", но еврей-наборщик - по тайному наущению "кагала" - ночью проник в типографию, выкрал часть рукописи и бесследно исчез. В предисловии не названо имени вора, но указаны украденные страницы: 83-93.

Почему редактор журнала П.И.Бартенев не напечатал остального текста столь ценной работы, и откуда раздобыты утраченные страницы, в предисловии ни слова. Зато сообщалось, что первоначально книга была отпечатана в 1844 году всего в десяти экземплярах, а потом почти все экземпляры таинственным образом поисчезали. Наконец, на странице XV предисловия говорилось:

"Почти без всяких изменений (курсив оригинала - С.Р.) она ("Записка" - С.Р.) в том же 1844 году появилась под другим названием "Сведения о убийствах евреями христиан для добывания крови". Сочинение ее приписывалось тайному советнику Скрипицыну, исполнившему эту работу "по распоряжению министра внутренних дел графа Перовского для предоставления Государю императору Николаю I, наследнику цесаревичу, великим князьям и членам Государственного Совета (Перепечатана была в 1878 г. в "Гражданине" [следуют библиографические данные этой перепечатки])".

Подлог творился без хитростей! Приписав работу Скрипицына Далю, издатель сам удостоверил ее тождество с сочинением Скрипицына. Фальсификатор доносил на самого себя! Видимо, он опасался, что "Записку" найдут в "Гражданине" и мошенничество будет раскрыто, поэтому заранее стелил соломку: мол это та самая "Записка", да все-таки другая. Но не сообразил, что ставит себя в еще более глупое положение: ведь получалось, что один и тот же текст принадлежал двум разным авторам, которые, по чудесному совпадению, написали и напечатали его в одном и том же году, по указанию одного и того же министра и для преподнесения одним и тем же высокопоставленным лицам, включая царя. Зачем понадобилось такое дублирование, автор предисловия объяснить не пытается!

Но о подлоге говорит не только саморазоблачительное предисловие - о нем буквально кричит сам текст "Записки". Даль был добросовестным и умным исследователем, тогда как "Записка" составлена неумно и недобросовестно. А чего стоит язык этого произведения - все эти "переходя за тем к исчислению бывших случаев", "должно наперед всего упомянуть", "даже почти получает качество и степень полной улики" - таких выписок можно делать множество. Из каждого оборота речи выглядывает сухарь, ничего, кроме "входящих-исходящих" за всю свою жизнь не писавший. Типичный Акакий Акакиевич Башмачкин, непомерным усердием дослужившийся до генеральского чина. Надо обладать полной глухотой к пластике русского языка, чтобы предполагать в этом "стилисте" Казака Луганского-Даля, чья проза переливалась самоцветами поговорок, пословиц, своеобычных оборотов речи и чей знаменитый Словарь, самим своим назначением, казалось бы, призванный служить сухим справочником, читается как поэма!

Остается последний вопрос - о мотивах. Зачем понадобилось перепечатывать книгу Скрипицына под именем Даля? Но на это ответить проще всего. В преддверии дела Бейлиса страна была наводнена "ритуальной" литературой. Еще одна работа никому не ведомого Скрипицына, скорее всего, не привлекла бы к себе внимания. А если бы привлекла, то наверняка нашлись бы язвительные эрудиты, которые припомнили бы, как ее характеризовал Хвольсон.

Иное дело - Даль! Выдающийся филолог, видный писатель, крупнейший знаток народного быта, собиратель сокровищ народного языка - словом само воплощение русскости. Расчет, очевидно, состоял в том, что престиж его имени скомпенсирует недостатки самой работы!

Тогда, в 1913 году, этот расчет не удался. Книга осталась незамеченной. В ходе процесса Бейлиса на "Записку" Даля не ссылались даже самые оголтелые ритуалисты, от прокурора Виппера до "эксперта" Пранайтиса. Не попадались мне ее упоминания и в тогдашней печати. Ни разу не ссылался на нее В.В.Розанов. Выстрел оказался холостым.

Новую жизнь книге Скрипицына-"Даля" обеспечили qnbpelemm{e ритуалисты. Она выходит массовыми тиражами, широко читается, цитируется, плодит апологетические рецензии, отзывы - и это при гробовом молчании или, в лучшем случае, невнятном бормотании либеральной прессы.

Вот что можно было прочитать в 1993 году в журнале "Новое время":

"Даль известен как автор "Записок (? - С.Р.) о ритуальных убийствах", хотя авторство его долгое время и вызывало сомнения (теперь, значит, не вызывает - С.Р.). По некоторым данным (по каким? - С.Р.) "Записки" были составлены директором департамента иностранных исповеданий Скрипицыным. А в одном из источников 70-х годов прошлого века я обнаружил текстуальные совпадения и ссылки именно на Скрипицына, а не на Даля (в каком же источнике? Видимо, в "Гражданине"? Почему он не назван и не процитирован?? - С.Р.)" (В. Свинцов. "Новое Время", 1993, # 39, стр. 93). Похоже, что автору неинтересно вникать в то, что он пишет. Он отписывается.

Для многих в России журнал "Новое время" - - это свет в окошке. Но на происхождение книги "Даля" он только напустил туману.

И вот апокриф бродит по Руси Великой - не в четырех машинописных копиях, как в годы "застоя", а в несчетном количестве экземпляров в самых разных изданиях, воздействуя на незащищенные умы.

Продолжение


vestnik

 
Повествующие Линки
· Больше про Antisemitism
· Новость от Irena


Самая читаемая статья: Antisemitism:
Григорий Шехтман. 'Два Эдуарда' на знаменах антисемитов


Article Rating
Average Score: 0
Голосов: 1


Please take a second and vote for this article:

Excellent
Very Good
Good
Regular
Bad



опции

 Напечатать текущую страницу  Напечатать текущую страницу

 Отправить статью другу  Отправить статью другу




jewniverse © 2001 by jewniverse team.


Web site engine code is Copyright © 2003 by PHP-Nuke. All Rights Reserved. PHP-Nuke is Free Software released under the GNU/GPL license.
Время генерации страницы: 0.103 секунд