Jewniverse - Yiddish Shteytl - Евгений Левин. Моисей у рабби Акивы:

развитие еврейской традиции в талмудической литературе

Вавилонский Талмуд (Shabbat 31а) рассказывает следующую историю: некий иноверец обратился к знаменитому Гиллелю с вопросом, сколько Тор есть у евреев.

-Две, -ответил Гиллель, Письменная и Устная

Мы не будем продолжать этот диалог между Гиллелем и иноверцем (основная

идея которого, в конечном итоге, сводится к тому, что без Устного Закона соблюдать Письменный невозможно). Ибо нас сейчас интересует другое: на наш взгляд, изначальное утверждение Гиллеля - что у евреев есть не одна Тора, но две - как нельзя лучше описывает ощущение многих из тех, кому довелось познакомиться как с библейскими, так и с талмудическими текстами. Ибо при их невозможно порой избавиться от ощущения, что нет в мире религий более непохожих, нежели библейский и талмудический иудаизм!

В первую очередь, разумеется, бросаются в глаза теологические различия между Писанием и Талмудом. Приведем лишь одно из них: одним из основных положений библейской религии является то, что добро награждается, а зло карается здесь и сейчас, в этом самом материальном мире. Ни в Торе, ни у пророков мы не найдем утверждения, что награда или воздаяние ждут людей в неком далеком будущем, и уж тем более - за гробом. И напротив, краеугольным камнем иудаизма талмудического можно считать следующие утверждения: "Весь Израиль имеет удел в Мире Грядущем" (Mishna Sanhedrin 10:1) и “все праведники из числа неевреев удостоятся удела в Мире Грядущем". (Tosefta Sanhedrin 13:2), иными словами, что праведники будут награждены, а злодеи наказаны не в этом мире, но в некой иной реальности. (Причем, если в Писании упоминаются исключительно материальные награды для праведников - богатство, здоровье дети и т.д. - то для многих мудрецов Талмуда наслаждения Мира Грядущего виделись как наслаждения исключительно духовные, не имеющие материального эквивалента). Говоря языком Талмуда,

"в мире грядущем нет ни еды, ни питья, ни омовения, ни умащения, ни совокупления. Только праведные сидят с венцами на головах и наслаждаются сиянием Шехины" (Brachot 17a))

Впрочем, "библейская" и "талмудическая" религии различаются не только теологией. Не меньшая разница наблюдается и на личном, "персональном уровне". Ибо между библейскими царями и пророками, с одной стороны, и мудрецами, о которых повествует Талмуд, пролегает, как говаривал грибоедовский Скалозуб, "дистанция огромного размера". Герои Писания воюют, молятся, любят, обрабатывают землю, приносят жертвы, растят детей. Однако мы тщетно будем искать в Библии описания того, как, скажем, Моисей, Давид или Исайя отправились в Дом Учения, где и провели всю ночь над изучением Закона. И напротив, для мудрецов Талмуда именно Дом Учения является центром мироздания, а изучение Торы, соответственно - основным элементом религиозной жизни: "Вот дела, плоды которых человек вкушает в мире этом, основная же награда ждет его в Мире Грядущем: почитание отца и матери, помощь ближнему, РАННИЙ ПРИХОД В ДОМ УЧЕНИЯ утром и вечером, гостеприимство, забота о больных, помощь бедным невестам в устройстве свадьбы, участие в похоронах, сосредоточенность в молитве. НО ИЗУЧЕНИЕ ТОРЫ РАВНОЦЕННО ВСЕМ ЭТИМ ЗАПОВЕДЯМ, ВМЕСТЕ ВЗЯТЫМ" (Shabbat 127a).

В Писании возводили на трон и свергали царей, возносились и рушились царства и империи. Самое крупное "политическое" потрясение в истории мудрецов Талмуда - временная смена руководства иешивы в Явне, красочно и в подробностях описанная на страницах Талмуда:

“Рассказ об ученике, который пришел к р. Йеhошуа и спросил его:

- Чтение вечерней молитвы — право или обязанность?

- Право, — ответил р. Йеhошуа.

Пошел ученик к раббану Гамлиэлю и спросил его:

- Чтение вечерней молитвы — право или обязанность?

- Обязанность, - ответил раббан Гамлиэль.

- Но ведь р. Йеhошуа сказал, что это право!

- Подожди, пока сойдутся в Дом Учения носящие щит [= мудрецы].

Сошлись в Дом Учения носящие щит, встал ученик и спросил:

- Чтение вечерней молитвы — право или обязанность?

Ответил раббан Гамлиэль:

- Обязанность, - и обратился к мудрецам: - Есть ли кто-нибудь, кто спорит с этим?

- Нет, - ответил р. Йеhошуа.

-А не от твоего ли имени говорили мне, что право? Йеhошуа, встань, и пусть свидетельствуют о тебе!

Встал р. Йеhошуа и сказал:

- Если бы я был жив, а он мертв — живой мог бы опровергнуть свидетельство мертвого, но, поскольку я жив и он жив, как может живой опровергнуть свидетельство живого?

Раббан Гамлиэль сидел и толковал, а р. Йеhошуа продолжал стоять. И поднялся ропот среди мудрецов. Сказали тургеману Хуцпиту [который громко возглашал слова раббана Гамлиэля]:

- Остановись!

И остановился он. Сказали мудрецы:

-Сколько же он будет притеснять рабби Йеhошуа? В прошлом году на Рош hа-Шана унизил его, и с вопросом рабби Цадока о первенцах унизил, и теперь опять унижает! Давайте в ответ сместим его! Кого же поставим на его место? Рабби Йеhошуа? Но ведь он — одна из сторон в этом деле. Рабби Акиву? Но если раббан Гамлиэль навлечет на него кару Небесную, нет у него заслуг праотцов, которые могли бы защитить его. А потому поставим рабби Эльазара бен Азарию: он и мудр, и богат, и потомок Эзры в десятом колене. Зададут сложный вопрос — ответит. Пошлют с посольством к кесарю — найдет для этого средства. Согрешит — заслуги праотцев ему защита.

Пошли к р. Эльазару б. Азарие и спросили его:

- Согласен ли господин быть главой Дома Учения? Ответил им:

-Пойду и посоветуюсь с домашними. Пошел и спросил совета у жены. Та сказала:

- А вдруг и тебя сместят?

- Что же, завтра чаша почета — в осколки, но сегодня она твоя!

- Но у тебя и седины нет!

В тот день было р. Эльазару восемнадцать лет, и - о чудо! - восемнадцать прядей волос его сделались седыми. Потому р. Эльазар б. Азария в дальнейшем говорил: "Смотрите, я как семидесятилетний", а не: "Мне семьдесят лет" (Brachot 27a).

Или еще один пример. Ни один из персонажей Писания никогда и ни при каких обстоятельствах не молился в тфилине (филактериях). а между тем, в жизни мудрецов талмуда этот ритуальный объект играл огромную роль. В отличии от наших дней, во времена Талмуда мудрецы и их ученики носили тфилин всю светлую часть суток. Поскольку же галаха во многих ситуациях запрещает человеку находиться в тфилине (например, при посещении уборной), страницы Талмуда буквально пестрят многочисленными описаниями того, как тот иной раввин надел или снял свои филактерии (чтобы не быть голословными - приведем один характерный пример, обнаруженный нами методом "случайного поиска":

"Когда опасно заболел сын его, р. Шимон, р. Акива ни на один день не прерывал занятий с учениками и только посылал время от времени узнавать о положении больного. Приходит посланный: больному плохо.

- Продолжайте, — говорит ученикам р. Акива. Второй посланный: больному хуже.

- Продолжайте, - повторяет ученикам р. Акива. Третий: больной при смерти.

- Продолжайте. Наконец, сообщают: скончался.

Тогда только встал р. Акива, СНЯЛ С СЕБЯ ТФИЛИН и разорвал одежды свои.

- До последней минуты, - пояснил он ученикам, - мы не имели права прерывать учение. Теперь мы должны исполнить свой долг перед умершим.” (Moed Katan 21b)).

Список различий между "религией Библии" и "религией Талмуда" можно продолжать еще долго. Однако мы не будем здесь его продолжать, и вместо этого обратимся к несколько иному вопросу: как реагировали на подобное положение вещей сами создатели талмудической традиции? Ведь, вне всяких сомнений, каждый из них знал текст Писания гораздо лучше подавляющего числа наших современников. И, следовательно, ни для кого из них не могло быть тайной, что, если верить библейским описаниям, религиозная жизнь Самуила, Давида или Исайи имела, на первый взгляд, весьма мало общего с их собственной. Поэтому рано или поздно перед каждым из них вставал вопрос:как следует относиться к данном факту? Означают ли эти и другие факты,что еврейская религия со времен пророков и царей существенно изменилась - и если да - то каким образом могут быть внесены изменения в религию, в основе которой лежит "Слово Бога Живого"? Или же - никаких изменений не было и быть не могло, поскольку герои Писания "на самом деле" ничем не отличались от коллег по Дому Учения - и в таком случае, почему же библейские образы столь непохожи на известных мудрецов эпохи Талмуда?

Талмудическая литература, как известно, славится прежде всего многочисленными дискуссиями, которые еврейские мудрецы были готовы устраивать практически по любому поводу (причем, как в известном анекдоте, по одному вопросу два еврея-талмудиста частенько имели не два мнения, а три и более). Поэтому было бы весьма странным ожидать мудрецов единомыслия, тем более - по такому важному вопросу.

Тем не менее, все многообразие мнений, высказанных на страницах Талмуда, можно, на наш взгляд, свести к двум основным позициям. Сторонники первой из них (условно названной нами "консервативной") полагали, что никаких изменений в иудаизме нет, никогда не было и быть не могло. Поэтому религиозная жизнь не только Давида или Моисея, но даже, по некоторым мнениям, и праотцов Авраама, Исаака и Иакова ничем не отличалась от религиозной жизни раввинов Явне, Тверии или Пумбедиты. И напротив, их оппоненты (условно - "либералы") придерживались мнения, что иудаизм не статичен, и что, следовательно, определенные изменения в нем всегда происходили и происходят. А потому - вполне может быть, что и "религия р. Aкибы" и "религия Моисея" будут отличаться друг от друга весьма значительно.

"Консервативная" позиция

Наш обзор мы начнем с анализа позиции т.н.”консерваторов”, которые полагали, что еврейская религия никогда не изменялась, а религиозная жизнь библейских персонажей - ничем не отличалась от их собственной.

Первая мишна трактата Авот, как известно, гласит:

“Моисей получил Тору на Синае и передал ее Иисусу Навину; Иисус Навин передал ее старейшинам, старейшины - пророкам, пророки - мужам Великого Собрания" (Avot 1:1).

В соответствии с традиционным еврейским пониманием, под "Торой", полученной Моисеем на Синае, авторы Мишны подразумевали не только собственно "Пятикнижие Моисеево", но и т.н. Устную Тору, т.е. - многочисленные объяснения относительно деталей различных заповедей. Как впоследствии сформулировал данный подход Моисей Маймонид (12-й век),

"все законы Торы были даны Моисею на Синае вместе с их объяснениями, как сказано: "И дам тебе скрижали каменные, и закон, и заповеди" (Исх. 24:12). "Закон" есть ничто иное, как Письменная Тора; "заповедь" ("mitzva") - относится к объяснению закона. Моисей заповедовал хранить Закон вместе с объяснением, которое получил название ‘Устная Тора’" (Предисловие к комментарию к Мишне, гл.1.).

Однако при этом возникал вопрос: сообщил ли Бог на Синае ВСЕ законы устной Торы, или же некоторые из них были сформулированы позднее?

C точки зрения "консерваторов", ответ на этот вопрос не вызывал сомнений:

"Святой, благословен Он, сообщил Моисею все детали заповедей Торы, и все законы, установленные писцами < т.е. мудрецами - Е.Л.>, и все законы, которые раввины установят в будущем" (Megilla, 19b).

"Сказано в Писании: 'И сказал Господь Моисею на Синае, говоря: <...>земля должна покоиться в субботу Господню' (Лев. 25:1-2). Зачем сказано 'на Синае'? Разве мы и так не знаем, что вся Тора была дана на Синае (Лев. 27:34)? Однако нет лишнего в Торе! Поэтому сказано это, чтобы научить: подобно тому, как заповедь субботнего Года была дана на Синае со всеми деталями и разъяснениями, также и ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ заповеди были даны на Синае со всеми деталями и разъяснениями" (Sifra Vaikra 25:1).

Т.е., на Синае евреи получили закон в полном и окончательном варианте. Все законы как Письменной, так и Устной Торы были им тогда сообщены, и, следовательно, никаких изменений и дополнений отныне не требовалось. Подобный подход, несомненно, имел свои несомненные преимущества. Прежде всего - благодаря такой позиции авторитет синайского Откровения распространялся не только на законы, непосредственно записанные в Торе, но и на весь корпус еврейского канонического права. Ведь, если "вся Тора", как Письменная, так и Устная, была получена Моисеем на Синае, то тогда не только "не убий" или "не укради", но и любое постановление раввинов автоматически получало статус "богооткровенного".

Но вместе с тем, в решении приписать Моисею весь без исключения галахический корпус таились и немалые опасности. Ибо, провозгласив нечто подобное, "консерваторы" немедленно столкнулись с целым рядом проблем.

Во-первых, от мудрецов того времени требовалось запоминать наизусть огромное количество материала. Поэтому каждый из них обладал великолепной памятью, удерживающей множество различных вещей. И в том числе - имена великих раввинов прошлого, с именем которых было связано появление тех или иных новых постановлений.

Подобный казус произошел, в частности, с законом о "просбуле" - специальной процедуре, позволявшей заимодавцу требовать погашения долга в "субботние" годы. По мнению авторов вышеприведенной сугии, данный закон, как и все остальные, был установлен Моисеем. А между тем, раввины прекрасно помнили, что "просбуль" был введен - Гиллелем Старым! Ибо, как было сказано в Мишне,

"Долг, относительно которого сделан просбуль, не аннулируется. Это - закон, установленный Гиллелем. Ибо он увидел, что накануне субботнего года <когда все долги, по закону Торы, подлежали прощению - Е.Л.> люди отказываются давать в долг, нарушая тем слова Торы "Берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль: 'приближается седьмой год, год прощения', и чтоб от того глаз твой не сделался немилостлив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему." (Втор. 15:9). Поэтому, "ради совершенствования мира", Гиллель установил просбуль.”(Mishna Shviit 10:3-4).

Другой, не менее сложной проблемой для полагавших, что "вся Тора" была получена на Синае, были бесконечные споры, раздиравшие общину мудрецов. Наиболее известным из них был, несомненно спор между школами Гиллеля и Шаммая, длившийся несколько поколений и касавшийся как законов, так и идеологии. Представители упомянутых школ придерживались полярных точек зрения практически по каждому вопросу. И тем не менее, согласно еврейской традиции,

"божественный Голос возвестил: слова обеих школ - слова Бога живого, но закон соответствует мнению школы Гиллеля" (Erubin 18b).

Причем разногласия между школами не ограничивались теорией. По мнению Талмуда, последователи каждой из школ придерживались своего учения НА ПРАКТИКЕ (Yevamot, 14a)! Проще говоря, в течениии длительного времени в еврейском народе была не одна галаха, а две! И боле того - подобная практика у последующих поколений мудрецов абсолютную легитимацию. Как сказано в Талмуде:

"Cказал Абайя: запрещено, чтобы в одном городе было два суда, один из которых следовал бы мнению школы Шамая, а другой - школы Гиллеля; если же они находятся в разных городах, то можно.

Возразил ему Рава: но ведь школы Шаммая и Гиллеля подобны двум судам в одном городе! Поэтому так следует понимать: запрещено, чтобы в одном суде было две фракции, одна из которых следовала бы мнению школы Шамая, а другая - школы Гиллеля; но если два суда в одном городе, то можно" (Yevamot, 14a).

В этой ситуации не мог не возникнуть следующий вопрос: если, как утверждали "консерваторы", "весь Закон" был дарован на горе Синай - то как в таком случае могла сложиться ситуация, что значительная часть раввинов придерживалась иного мнения? И тем более - как "божественный голос" мог признать их ЗАВЕДОМО ОШИБОЧНОЕ мнение - "словами Бога Живого"?

Каким же образом "консервативная" еврейская мысль справилась с возникшими перед ней проблемами? На наш взгляд, ответ на этот вопрос заключен в следующей сугие:

"Рав Иуда говорил от имени Шмуэля: 3000 законов было забыто за время траура по случаю смерти Моисея <...> Сказал р. Абаху: Отниэль, сын Кеназа, восстановил эти законы с помощью диалектики" (Temurah, 16a).

Т.е., по мнению консерваторов, ситуация развивалась следующим образом: Моисей получил на Синае все законы, как Письменной, так у Устной Торы. Однако, в силу различных причин, часть этих законов была забыта. Поэтому мудрецам следующих поколений пришлось восстанавливать их различными методами.

Таким образом, утверждение, что, скажем, закон о просбуле был установлен Гиллелем, вовсе не противоречит утверждению, что все закону были установлены Моисеем. В соответствии с указанным подходом, закон о просбуле просто был за долгое время забыт, так что Гилелю Старому выпала честь его восстановить.

В свете данного подхода становится также понятно, откуда в иудаизме возникло столько разногласий и споров. Ибо, если забытые законы приходится "восстанавливать" при помощи диалектики, то вполне логично, что разные школы, исходящие из разных принципов, в результате могут прийти к различным результатам.

Предположение, что те или иные еврейские законы могли быть "забыты", должно было казаться евреям того времени вполне правдоподобным. Ибо уже в Писании было сказано, что целый ряд заповедей не исполнялся в течении столетий. К примеру, заповедь сидеть в праздник Суккот в "куще" (специальном шалаше" была забыта со времен Иисуса Навина до времен Эзры и Неемии (Неем. 8:17), т.е. на протяжении практически всей библейской эпохи! Так что, если даже заповеди, прямо записанные в тексте Торы, могли быть забыты на протяжении веков, то стоит ли удивляться, что аналогичная участь постигла и многие законы, передававшиеся, согласно традиции, устно.

(Помимо того, что тот или иной закон был забыт из-за тех или иных чрезвычайных обстоятельств (вроде всенародного траура по случаю смерти Моисея), существовала, по мнению мудрецов, и еще одна причина, из-за которых между мудрецами возникали споры. А именно - некоторые ученики, по невнимательности, небрежности или отсутствию способностей, неправильно запоминали слова своих учителей. Став впоследствии наставниками других учеников, они, естественно, передавали им свою неверную версию закона. И в результате, наряду с правильной, аутентичной традицией в раввинистической среде начинало циркулировать несколько неверных:

"Сказал р. Йоси: в старые времена не было споров между мудрецами <...> Однако со времен учеников Гиллеля и Шаммая, недостаточно хорошо учивших, умножилось число нерешенных споров, будто не одна Тора у Израиля, а две" (Sanhedrin 88b)).

Однако, если встать на точку зрения "консерваторов", то тогда не мог не возникнуть другой вопрос: совпадали ли законы, "восстановленные" мудрецами, с теми законами, которые Моисей получил на Синае? Или же,не дай Бог, могла возникнуть ситуация, когда под видом "восстановления" мудрецы могли по ошибке принять какой-нибудь совершенно новый закон? С точки зрения "консерваторов", подобный вариант был полностью исключен. Сколько бы не длились споры в каждом конкретном случае, в конечном итоге, закон, по их словам, всегда устаноавливался в соответствии с мнением, совпадающим с "Торой с Синая". Почему? Да потому, что, по мнению сторонников данного подхода, Бог дал мудрецам некую долю пророческого дара - и, следовательно, они не могут ошибиться.:

"Сказал р. Админи из Хайфы: после разрушения 1-го Храма отнято пророчество у пророков, и отдано мудрецам. Сказал Амемар: мудрец выше пророка, ибо сказано:"Молитва Моисея, человека божия <...> Научи нас так счислять дни наши, чтобы приобрести нам сердце мудрости" (Пс. 90:12) <Моисей, величайший из пророков, просит о мудрости - следовательно, дар мудрости выше дара пророчества - Е.Л.> <...>. Сказал р. Аши: сколько раз уже случалось, когда некий знаток Торы говорил что-нибудь, и выяснялось, что это - традиция, восходящая к закону, полученному Моисеем на Синае” (Baba Bathra 12a-b).

“Несмотря на то, что пророческий дар пророков - действовавший при помощи образов и воображения - утрачен, пророческий дар мудрецов - действующий посредством интеллекта - не был утрачен. Поэтому мудрецы могут установить истину при помощи Духа Святого, который почивает на них" (Нахманид (Рамбан, известнейший средневековый раввин и комментатор) ad locum).

Таким образом, "консерваторам" удалось отвести основные возражения против их тезиса, что весь Закон был получен на Синае и с тех пор не изменялся. Дело оставалось теперь за малым: продемонстрировать, что все библейские персонажи жили в соответствии с этим законом. К сожалению для консерваторов, использование собственно текстов Писания мало могло поспособствовать данной задачей: как мы уже говорили, библейские персонажи много и охотно воевали или любили, однако ни разу не были замечены, скажем, за изучением деталей Закона. Однако наших раввинов подобные мелочи, разумеется, остановить не могли. На протяжении нескольких поколений ими была проделана колоссальная работа по созданию "кошерного" имиджа библейским героям. Результатом этого труда стало появление множества текстов, со страниц которых цари и воины Писания предстали скромными знатоками Тора, день и ночь погруженными в изучение мельчайших деталей Закона.

Возьмем, к примеру, легендарного царя Давида. Со страниц Писания перед нами встает фигура поэта и воина, равно способного любить и молиться, воевать и возносить славословия Богу, править народом и плясать перед Скинией Завета. Однако, если мы посмотрим, что писали о Давиде мудрецы Талмуда, то нашим глазам предстанет совсем иная картина:

“Обратился Давид к Богу и сказал: неужели я не имею права именоваться праведником? В то время, как все цари Востока и Запада восседают во славе, мои руки покрыты менструальной и послеродовой кровью, чтобы мог я решить, что чисто, а что нечисто. И более того, во всех своих решениях я всегда советуюсь со своим учителем, Мешибошетом, говоря ему: Мешибошет, учитель мой, правильно ли я оправдал? Правильно ли осудил? Правильно ли определил, что чисто, а что нечисто?” (Brachot 5a).

Как известно, постоянной спутницей Давида была арфа ("псалтырь"), на которой он аккомпанировал себя, сочиняя свои гимны. Однако, по мнению авторов Талмуда, этот инструмент не имел никакого отношения ни к музыке, ни к поэзии. По их мнению, арфа служила Давиду... будильником, по сигналу которого он вставал каждую ночь, чтобы до утра корпеть над свитками Торы:

Сказал р.Хана б. Бизна: арфа висела над кроватью Давида, и ровно в полночь северный ветер касался ее струн и заставлял ее играть. Тогда Давид вставал и до рассвета учил Тору (Brachot 5b).

Впрочем, по мнению некоторых раввинов, не только Давид "на самом деле" был знатоком Торы, проводившем дни и ночи за изучением вопросов ритуальной чистоты. По их мнению, аналогичного образа жизни придерживались даже праотцы, жившие за несколько веков до дарования Торы!

Каким образом они пришли к подобному выводу? Да очень просто! В еврейской традиции знатока Торы довольно часто называли "закен", ( "זקן""старец", "старейшина"). Так вот, в соответствии с мнением некоторых раввинов, если в Писании о ком-либо сказано "закен" (или любое однокоренное слово), то это следует понимать именно подобным образом, т.е. как относящееся не к возрасту или социальному положению, то именно к познаниям в Торе. А поскольку значительная часть библейских героев дожила да весьма преклонных лет, то при помощи подобной экзегетики список "знатоков Торы" оказался весьма представительным:

“Сказал р. Хама б. Ханина: во все времена наши предки посещали дома Учения. В Египте они ходили в дома Учения, как сказано: "Пойди и собери старейшин Израиля" (Исх. 3:16); в пустыне они ходили в дома учения, как сказано: "Cобери Мне семьдесят мужей из старейшин Израиля" (Чис. 11:16). Партриархи Авраам, Исаак и Иаков были знатоками Торы и ходили вдом учения, как сказано: "Авраам был уже стар" (Быт. 24:1); "Когда Исаак состарился" (Быт. 27:1); "Глаза же Израилевы притупились от старости" (Быт. 48:10) <...> Раба (другие говорят - р.Аси) говорил: праотец Авраам соблюдал все заповеди, вплоть до Эрув Тавшилин, как сказано: "За то, что Авраам послушался гласа Моего, и соблюдал, что мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, и уставы Мои, и законы Мои" (Быт. 26:5) - т.е. как заповеди Торы, так и постановления мудрецов” (Yoma, 28b).

Впрочем, вопреки стараниям "консерваторов", им все-таки не удалось разрешить все проблемы, которые возникали при попытке последовательно придерживаться их подхода.

Во-первых, многие раввины продолжали настаивать на том, что в разные времена в иудаизме имели место серьезные перемены, причем такого плана, что при всем желании никак нельзя было "списать" по формуле "закон был забыт, но потом восстановлен". И никакие заявления оппонентов о том, как "было быть должно", не могло заставить их забыть о том, как все "на самом деле" было. Классический пример подобного спора - талмудическая дискуссия о том, каким шрифтом была изначально написа Тора:

“Сказал Мар Зутра (другие говорят - Мар Укба):

Изначально дана была Тора Израилю на еврейском языке еврейским письмом; во времена Эзры - на арамейском языке и арамейским письмом; и, наконец, окончательно -на еврейском языке арамейским письмом. <...> И сказано в Писании про Эзру (Эзра, 7:10) - несмотря на то, что Тора при нем не изменилась, написание букв переменилось <...> Р. Элазар, напротив, говорил от имени р Элиэзера б. Прата: написание букв Торы никогда не менялось, как сказано: “К иудеям письменами их и на языке их.” (Эст. 8:9) - подобно тому, как язык евреев не менялся, так и буквы Торы не менялись" (Sanhedrin 21b-22a).

Как мы видим, Р. Элазар в данной сугие отстаивает стандартную "консервативную" точку зрения: в Торе никогда ничего не менялось, поскольку такого по определению не может быть. Однако его оппонент, Мар Зутра, придерживается прямо противоположной точки зрения: что по крайней мере один раз в еврейской религии имела места грандиозная трансформация: изначально свитки Торы были записаны еврейскими, т.е. древнекнаанейскими буквами, которыми пользовалис в древней Палестине - и которыми, кстати, до сих пор записывают Тору в общинах самаритян сохранивших много древних обычаев эпохи 1-го Храма (образец подобных букв можно увидеть на некоторых израильских монетах достоинством в 1 шекель). И лишь после возвращения из вавилонского плена евреи перешли на привычный нам "современный" арамейский шрифт (на котором велась деловая и административная переписка в Персидской империи).

Кроме того, далеко не все мудрецы были согласны с утверждением, что, устанавливая тот или иной закон, мудрецы, ведомые "духом святым", всегда принимают решение, совпадающее с изначальным божественным Замыслом. Ибо невозможно предположить, чтобы данному Замыслу могло соответствовать ошибочное постановление суда. А между тем, согласно еврейской традиции совершенно не исключена ситуация, когда суд мудрецов мог принять по тому или иному вопросу ОШИБОЧНОЕ решение::

"Если суд постановил ПРЕСТУПИТЬ ОДНУ ИЗ ЗАПОВЕДЕЙ ТОРЫ, и человек согрешил, следуя этому решению, - если сами члены суда поступали также, как он, или если только он согрешил, а члены суда нет - не обязан приносить грехоочистительную жертву" (Mishna Horayot, 1:1).

Впрочем, несмотря на все свои слабые места, именно "консервативный" подход со времен Талмуда и до наших дней был и оставался наиболее распространенным и популярным среди еврейской религиозной элиты .Ничего удивительного тут нет: ведь именно "консервативный" подход наиболее способствовал максимальному укреплению религиозного авторитета раввинистического руководства. Поскольку, если Давид или Авраам, подобно нашему раввину, были прежде всего знатоками Торы и экспертами в вопросах о "чистом" и "нечистом", то вполне логично, что к этому раввину нужно относиться с неменьшим пиететом и уважением, нежели к героям Священного Писания!

И тем не менее, уже в Талмуде можно найти примеры иного, "либерального", подхода, в соответствии с которым, нет ничего невозможного в том, что со времен Моисея еврейская религия могла существенным образом измениться. Анализом этого подхода мы займемся в следующей главе.

"Либеральный" подход

Как мы уже видели, в основе "консервативной идеологии" лежало утверждение Талмуда, в соответствии с которым

"cвятой, благословен Он, сообщил Моисею все детали заповедей Торы, и все законы, установленные писцами и все законы, которые раввины установят в будующем" (Megilla 19b).

По мнению автора этих слов, Моисею были были сообщены именно "законы", т.е. окончательные решения, принятые по каждому конкретному вопросу. Однако в талмудической традиции можно встретить и другие мнения по этому вопросу:

"Сказано: Слова Господни - слова чистые, серебро, очищенное от земли в горниле, семь раз переплавленное" (Пс. 12:7). Сказал р. Янай: Законы Торы не были даны в виде однозначных постановлений. Напротив, в каждом случае Бог привел Моисею сорок девять агрументов, чтобы признать "чистым", и сорок девять аргументов, чтобы признать "нечистым". Сказал Моисей: Господи, но какого же решение? Ответил ему Бог: Как решит большинство <раввинов, обсуждающих вопрос - E.Л.>. Если они решат "чисто", значит так и будет; а если решат "нечисто" - то так будет" (Midrash Tehilim, 12).

Т.е., по мнению р. Яная, Моисей на Синае действительно узнал все ВОПРОСЫ, который на протяжений будут обсуждать еврейские мудрецы. Однако ему не было сказано, какое именно решение будет принято по каждому конкретному вопросу. Более того: согласно приведенному мидрашу, Бог даже не высказался относительно того, какое из мнений соответствует "Его собственному" мнению (и, следовательно, является истинным). Но решение данного вопроса было целиком и полностью возложено Небесами на мудрецов каждого поколения. И тому мнению, которое покажется правильным большинству из них, и предстояло стать галахой.

Таким образом, из утверждения, что Моисей получил на Синае "всю Тору", по логике данного мидраша вовсе не следовало, что со времен Моисея еврейская религия оставалась статичной и неизменной. Ибо на Синае были заложены лишь все ПОТЕНЦИАЛЬНО ВОЗМОЖНЫЕ пути развития еврейской традиции. Однако то, какие из этих потенциальных возможностей станут АКТУАЛЬНЫМИ ЗАКОНАМИ, зависит только и исключительно от того, как проголосует большинство мудрецов каждого поколения. И поскольку в каждом поколении раввины обсуждали иные проблемы, то, следовательно, с течением времени в иудаизме появлялись все новые и новые законы - или, проще говоря, иудаизм менялся!

В талмудической литературе, впрочем, можно найти примеры и более радикального отклонения от консервативной позиции. Ярким примером этого, на наш взгляд, может служить следующая агада, описывающая пребывание Моисея на горе Синай:

"Сказание рав Йегуды со слов Рава: — Когда Моисей взошел на небо, ему открылось такое видение: сидит на престоле Всевышний и украшает буквы Торы венчиками.

- Господи, - вопрошает Моисей, — для чего эти венчики? Отвечает Всевышний:

- Через много поколений должен родиться человек по имени Акива бен Йосеф, и ему суждено из каждой черточки этих венчиков извлекать многое множество законотолкований.

Просит Моисей:

- Господи, дай мне увидеть этого человека.

- Гляди, -говорит Господь.

Видит Моисей: учитель — и перед ним рядами ученики. Занял Моисей место в конце восьмого ряда, слушает и недоумевает, о каком это [в Торе не написанном] законе у них речь идет? Но вот он слышит — на вопрос учеников:

- Раби, на чем основываешь ты это толкование?

Р. Акива отвечает:

- Оно вытекает из принципов, установленных Моисеем на Синае ("Halacha leMoshe miSinai") (Menachot 29b).

Данная сугия на этом не заканчивается. Однако ее продолжение (в котором описана мученическая смерть р. Акибы) не имеет непосредственного отношения к обсуждаемой нами теме. Поэтому мы остановимся на другом моменте. Как мы уже могли убедиться, Моисей, в соответствии с "консервативным" подходом, получил на Синае все законы Торы, как Письменной, так и Устной. Описанный в агаде виртуальнуй визит Моисея в иешиву р. Акибы состоялся в то время, когда Моисей находился на Синае, т.е. непосредственно после того, как Моисей ознакомился с означенными законами. Представляется весьма маловероятным, чтобы он забыл их практически сразу после Откровения. Следовательно, непонимание Моисеем происходящего на уроке у р. Акибы невозможно списать на плохую память величайшего из пророков. Поэтому у читателя не может не возникнуть вопрос: если все законы иудаизма были известны уже Моисею на Синае, то как могло случится, что он не понял, что же является предметом обсуждения в иешиве у р. Акибы?

На протяжении веков еврейскими комментаторами предлагались различные "консервативные" решения данной проблемы. Среди придложенных "решений" было, например, такое: Моисей, как известно, получал Тору в течении сорока дней. В какой из этих дней он побывал на уроке у р. Акибы, в Талмуде не сказано. Поэтому мы вполне можем предположить, что имела место следующая ситуация: Моисей побывал у Акибы, скажем, на тридцатый день синайского Откровения; в иешиве же изучался закон, который Моисею предстояло выучить, скажем, на ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ день.Так что непонимание первого из пророков связано не с тем, что данный закон "на самом деле" появился гораздо позднее, но всего лишь с тем, что он его "еще не проходил".

С технической точки зрения подобное "объяснения" выглядят неопровержимо (хотя при этом остается совершенно непонятно, почему Бог отправил Моисея именно на этот урок, а не показал ему изучение уже "пройденого" им материала - ведь в подобном случае Моисею было бы гораздо проще убедиться, что потомки изучают именно "его" Тору.) Однако, на наш скромный взгляд, талмудическая традиция допускает и иное толкование этой агады - в соответствии с сугией из трактата "Сангедрин", в котором описывается своего рода идеальная модель еврейского религиозного судопроизводства:

"Сказал р. Йоси: <..> раньше суд из семидесяти одного мудреца заседал в Храме, в зале Тесаных Камней; и еще два суда, из двадцати трех членов - один у входа на Храмовую гору, а другой - во дворе Храма. И в каждом городе Израиля тоже был суд из двадцати трех членов.

Если возникал спор, то стороны обращались в суд своего города. Если у суда была традиция по данному вопросу, суд сообщал, каков закон; если нет, то обращались в суд соседнего города. Если там имели традицию, то хорошо; если нет - передавали в суд у входа на храмовую гору, и один из членов локального суда приводил аргументы сторон: "вот что я утверждал, а вот что мои коллеги утверждали; вот мои доводы, а вот их доводы". Если суд имел традицию, хорошо; если нет - передавали дело в суд, что во дворе Храма. Если там не имели традиции - передавали дело в зал Тесаных Камней. Если этот суд имел традицию, ее сообщали; если же нет, то ПРОВОДИЛИ ГОЛОСОВАНИЕ. И если БОЛЬШИНСТВО РЕШАЛО "НЕЧИСТО", то значит, таков закон; а если БОЛЬШИНСТВО РЕШАЛО "ЧИСТО", то значит, таков" (Sanhedrin 88b).

Обратите внимание на разницу в полномочиях между судами низшей инстанции, с одной стороны, и верховным Синедрионом, с другой. Первые, согласно Талмуду, имели право выносить решение в одном единственном случае - если в их распоряжении была "традиция", т.е. судебное решение, принятое по такому же вопросу в прошлом. Если же никакие прецеденты не были известны, то судьи должны были передать дело "наверх". Что же до суда, заседавшего в зале Тесанных Камней, то тут ситуация была совершенно иной. При наличие прецедента он придерживался тех же правил, что и суды низшей инстанции. Однако в дополнении к этому, заседавшие в нем судьи имели право большинством голосов решать также и НОВЫЕ вопросы, никогда не обсуждавшиеся их предшественниками. Т.е., если местные суды имели полномочия только по применению уже существующих законов, то верховный Синедрион был одновременно еще и ЗАКОНОТВОРЧЕСКИМ органом! Или, иными словами, в каждом поколении заседавшие в зале Тесаных Камней мудрецы издавали ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВЫЕ ЗАКОНЫ, неизвестные их предшественникам!

(В этой связи весьма интересно, что авторы данной сугии имели в виду под "традицией", в соответствии с которой выносили свои решения суды низшей инстанции. Рискну предположить, что таким образом мудрецы в данном случае назвали законы, принятые синедрионами прошлых поколений - т.е. постановления, сделанные ЛЮДЬМИ из плоти крови!).

Если наше предположение является верным, то тогда становится совершенно понятным, почему Моисей не узнал закона, обсуждавшегося р. Акибой и его коллегами. Ведь если данный закон был вышел в свое время из зала Тесаных Камней, то тогда, естественно, во времена Моисея его еще не могло быть. И, следовательно, совершенно естественно, что Моисей его не знал и знать не мог.

Предположение, что все законы были даны евреям на Синае, плохо согласуется с тем, что закон, при определенных обстоятельствах, может быть изменен. Ведь, если вся Устная Тора была получена Моисеем посредством откровения, то тогда любые изменения в ней были бы по определению невозможны. А между тем, еврейское право прямым текстом наделяет мудрецов полномочиями, при определенных обстоятельствах, изменять закон, отменяя постановления своих предшественников:

"Если галаха соответствует мнению большинства, то зачем фиксировать мнение меньшинства? Для того, чтобы суд в будущем мог, опираясь на это мнение, изменить закон. Поскольку суд не может отменить решение прошлого суда, если не превосходит его в мудрости и количестве членов - однако, если превосходит, то может отменить" (Mishna Eduyot 1:5).

Однако, если, по мнению части мудрецов,Устная Тора содержит не только постановления, полученные Моисеем на Синае, но и законы, установленные мудрецами последующих поколений, то тогда невольно возникает вопрос: а по какому праву раввины могли прибавлять что-либо к Закону, полученному посредством Откровения?

Как нам кажется, ответом на этот вопрос может служить следующая сугия:

"Сказал р Хия б. Аши: 'Зажигая ханукальные свечи, произносят благословение. Какое? Благословен Ты Бог наш, царь Вселенной, освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам зажигать свечи Хануки'.

Но где в Торе есть такая заповедь? Р. Ивия сказал: мы учим эту заповедь из слов 'Не уклоняйся ни направо, ни налево' (Втор. 17:11). Р.Нехемия сказал: из слов: 'спроси отца твоего, и он возвестит тебе; старцев твоих, и они скажут тебе' (Втор. 32:7)” (Shabbat 23a).

Спрашивая, где в Торе есть такая заповедь, анонимный мудрец имел в виду следующее: в соответствии с галахой, благословение "освятивший на своими заповедями" следует произносить перед исполнением заповедей, установленных непосредственно в Торе (например, трубление в шофар в Новолетие, вкушение мацы в Песах и т.д.). Однако пpазднование Хануки было установлено задолго после дарования Торы. Tак что, естественно, что никаких упоминаний о нем в Пятикнижии нет. Так как же р Хия б. Аши мог таком случае постановить, что при зажигании ханукальных свечей следует произносить: "освятивший на своими заповедями"?

Чтобы понять логику ответа на этот вопрос, обратимся к библейскому отрывку, на который сослался в качестве источника данной галахи p. Ивия: ”Если по какому делу затруднительным будет для тебя рассудить между кровью и кровью, между судом и судом, между побоями и побоями, и будут несогласные мнения в воротах твоих, то встань и пойди на место, которое изберет Господь, Бог твой, и приди к священникам левитам и к судье, который будет в те дни, и спроси их, и они скажут тебе, как рассудить;поступи по слову, какое они скажут тебе, на том месте, которое изберет Господь Бог твой, и постарайся исполнить все, чему они научат тебя; по закону, которому научат они тебя, и по определению, какое они скажут тебе, поступи, и не уклоняйся ни направо, ни налево от того, что они скажут тебе (Втор 17:8-11).

На первый взгляд, речь в данном отрывке идет о судебной власти религиозных лидеров каждого поколения. Однако авторы вышеприведенной сугии истолковали эти слова несколько иначе. Согласно их прочтении, в этих стихах Тора дает мудрецам каждого поколения устанавливать законы, не упомянутые в Торе (как, например, зажигание ханукальных свечей). И более того - в соответствии с данной интерпретацией, евреи каждого поколения обязаны беспрекословно следовать этим постановлениям мудрецов!

Итак, по мнению р. Ивии, существует заповедь Торы повиноваться словам мудрецов своего поколения. A зажигая ханукальные свечи, еврей как раз совершает заповедь, установленную мудрецами, т.е. выполняет соответствующую БИБЛЕЙСКУЮ заповедь (повиноваться мудрецам). A потому вполне логично, что, по мнению Tалмуда, он должен при этом произносить благословение как перед выполнением заповеди Торы.

Таким образом, утверждение, что "вся" Устная Тора была дана уже Моисею, в соответствии с данным подходом можно понимать лишь следующим образом: право мудрецов каждого поколения устанавливать свои законы имеет своим источником библейский закон, полученный Моисеем на Синае.

Впрочем, мудрецы Талмуда не ограничились утверждением, что Тора дала им полномочия устанавливать законы, но пошли гораздо дальше: в соответствии с их мнением, Тора наделила подобным правом ТОЛЬКО их. Согласно Писанию, Закон был дан Моисею посредством пророческого откровения. Однако в соответствии с Талмудом, пророки, в отличии от мудрецов, не имели полномочий устанавливать новые законы.

“Сказал р. Иеремия, а другие говорят - р. Хия б Абба: концевые формы букв мем, нун, цади, пей и каф были установлены пророками. Но как же такое возможно? Разве мы не учим из из стиха: ‘Вот заповеди, которые заповедовал Господь Моисею для сынов Израилевых на горе Синай’ (Лев. 27:34), что после Моисея ни один пророк не имеет права устанавливать закон?" (Мegilla 2b)

О том,насколько решительно мудрецы некоторые были готовы отстаивать свое право устанавливать галаху, красноречиво свидетельствует хрестоматийная история о т.н. "печи Ахная", в соответствии с которой, не только чудеса, но даже и "глас Божий", высказанный в поддержку определенной точки зрения, не мог заставить мудрецов отказаться от занимаемой позиции:

"Печь, которая разрезана (по слоям) и переложена песком, – принимает ли она [ритуальную] нечистоту? Р. Элиэзер считает ее чистой, а Мудрецы – нечистой; Рассказывают: в тот день Р. Элиэзер привел все возможные аргументы в пользу своего мнения, но они не были приняты. Тогда он сказал:

- Если я прав, то пусть рожковое дерево подтвердит мою правоту! В ту же минуту вырвало с корнем рожковое дерево и отбросило его на сто локтей. Ему возразили:

- Чудо с деревом не может служить доказательством.

Тогда он сказал:

- Если я прав, то пусть ручей подтвердит это!

Воды ручья потекли вспять. Сказали ему:

-Чудо с ручьем тоже ничего не доказывает.

Тогда он сказал:

- Если прав я, то пусть стены Дома Учения подтвердят это!

Накренились стены, угрожая обрушиться. Тут же прикрикнул на них р. Йеhошуа: "Там, где ученые спор ведут, не вам вмешиваться!" И стены, из уважения к р. Йеhошуа, не обрушились. Однако, из уважения к р. Элиэзеру они и не выпрямились обратно, а так навсегда и остались в наклонном положении. И снова сказал р. Элиэзер:

- Если я прав, то пусть само Небо подтвердит мою правоту!

Раздался Бат-Коль (Голос с Неба):

- Зачем противитесь вы словам Элиэзера? Ведь в вопросах галахи [законах] он всегда прав!

Встал тогда р. Йеhошуа, и процитировал:

- Не на небе она (Тора) (Втор. 30:12).

Что же это означает? Р. Ирмеяhу сказал: "Тора была дарована нам на горе Синай. И после ее Дарования мы уже не принимаем во внимание "Голос с неба" потому, что в Торе сказано: по большинству склоняться (Исх. 23:2)".

Встретился после этого р. Натан с пророком Элияhу и спросил его:

- Как отнесся Всевышний к этому спору?

Ответил Элияhу:

-Улыбнулся Господь и сказал: "Победили Меня сыновья мои, победили Меня!” (Baba Metzia, 59b).

На наш взгляд, именной этой агадой будет логично завершить краткий обзор"либерального" подхода.

Маймонид об устной Торе

Итак, мы закончили краткий обзор как "консервативного", так и "либерального" мнения относительно того, могла или нет еврейская религия изменяться с течением времени. Однако, как несомненно могли заметить читатели, в подтверждение как той, так и другой позиции мы приводили высказывания различных мудрецов, разбросаные по всему Талмуду. И это, разумеется, не случайно. Ибо ничего, отдаленно напоминающего последовательное и систематическое изложения той или иной позиции по данному вопросу, во всей талмудической литературе нет. Насколько нам известно, впервые подобная работа была проделана лишь через несколько веков после окончания редакции Талмуда. И сделал это - Моисей Маймонид, знаменитый раввин, философ и кодификатор 12-ого века.

Нам представляется достаточно логично завершить эту статью анализом маймонидовской концепции формирования и развития Устной Торы.

Выдающийся еврейский мыслитель Моисей Маймонид (Рамбам) для одних является прежде всего кодификатором еврейского права, автором фундаментального галахического свода "Мишней Тора" ("Яд Хазака"). Для других он - в первую очередь выдающийся философ, чей "Путеводитель колеблющихся" оказал огромное влияние как на еврейскую, так и на нееврейскую мысль (достаточно вспомнить, что именно "Путеводителю" обязаны многими своими идеями Фома Аквинский и Бенедикт Спиноза). Что же написанного Рамбамом комментария к Мишне, то о нем вспоминают несколько реже. К примеру, р. Телушкин в своем "Еврейском мире" - книге, содержащий,по мнению одного из ее читателей, "все, что средний американец должен знать об иудаизме" - вовсе не упоминает об этом труде философа. А между тем, нас, в рамках данной статьи, интересует именно этот комментарий. Ибо именно в авторском предисловии к этой книге (далее - "Introduction") Моисей Mаймонид изложил свои взгляды на то, как, по его мнению, происходило развитие Устной Торы.

К сожалению, полноценный анализ маймонидовской концепции вряд ли возможен в рамках небольшой статьи. Поэтому останрвимся лишь на тех аспектах, которые имеют непосредственное отношение к нашей теме.

Как мы уже указывали выше, философ не сомневался, что как Письменная, так и Устная Тора были даны Моисею на горе Синай. Как писал Рамбам,

"все законы Торы были даны Моисею на Синае вместе с их объяснениями, как сказано: "И дам тебе скрижали каменные, и закон, и заповеди" (Исх. 24:12). "Закон" есть ничто иное, как Письменная Тора; "заповедь" ("mitzva") - относится к объяснению закона. Моисей заповедовал хранить Закон вместе с объяснением, которое получил название ‘Устная Тора’" (Introduction, гл.1).

Однако, как полагал Рамбам, данная на Синае Устная Тора состояла из двух неравных частей. Во-первых, там были открыты некоторые законы, непосредственно в тексте Писания. Причем, как полагал Маймонид, данный блок законов, в свою очередь, подразделялся на две части. К первой Рамбам отнес те постановления, которые "хотя были даны уже Моисею на Синае, но при этом на них есть намеки в Торе - и поэтому их возможно "вывести" из того или иного библейского стиха при помощи различных методов интерпретации Писания" (Introduction, гл. 4). В качестве примеров подобных законов Рамбам приводил заповеди об этроге, лулаве, интерпретации библейского "око за око" как денежную компенсацию, а не членовредительство и т.д. Ко второй же Рамбам отнес законы, которые вовсе не имели обоснования в Писании; законы, которые "не содержатся в словах Торы даже в виде намека, и которые, в связи с этим, невозможно ни коим образом вывести из Торы" (Ibid). Как полагал Маймонид, подобные законы получили в еврейской традиции название "halaсha leMoshe mi Sinaj" - закон, восходящий к услышанному Моисеем на Синае. По мнению философа, подобных законов во всем громадном корпусе еврейского права было весьма немного - всего тридцать - так что Рамбам даже взял на себя труд составить полный их список (Ibid).

Однако Устная Тора, полученная Моисеем на Синае, состояла, по Рамбаму, не только из различных законов и постановлений. Согласно Маймониду, вместе с означенными законами Моисей также получил и нечто принципиально иное. А именно - "также Тринадцать Принципов интерпретации Торы <...> С помощью этих методов интерпретации, данных нам на Синае, можно выводить законы из стихов Писания" (Introduction, гл.1.). Иными словами, на Синае евреям были даны не только уже готовые законы, но и, так сказать, те "формы", с помощью которых мудрецы последующих поколений могли издавать новое законодательство.

Однако воспользовались ли евреи данными "формами"? На этот счет у Маймонида не было никаких сомнений. Как писал философ, "к третьей категории законов Устной Торы относятся законы, установленные с помошью логики и методов, о которых я писал ранее" (Introduction, гл. 4) -

т.е., при помощи тех самых "Тринадцати методов", которые Моисей получил на Синае.

Таким образом, лишь часть существующих еврейских законов была, согласно Маймониду, открыта евреям уже на Синае. Что же до остальных законов, то они, в соответствии с определенными правилами были установлены будущими поколениями мудрецов, и, следовательно, были Моисею неизвестны.

Сообщив, что Устная Тора состоит из "богоданных" и "человеческих" законов, Моисей Маймонид не ограничился лишь констатацией этого факта. Знаменитый философ предложил также четкий критерий, позволяющий достаточно однозаначно отличить один тип постановлений от другого. Как полагал Маймонид, в еврейской традиции никогда не было никаких споров относительно законов, данных Моисею на Синае. Говоря словами Рамбама, "со времен Моисея до времен р. Аши мы нигде не находим, чтобы, к примеру, относительно человека, выбившего другому глаз, один мудрец предлагал выбить глаз и ему, ибо сказано "око за око" (Втор. 19:21), в то время как другой настаивал, что речь должна идти о денежной компенсации. Мы также не знаем случая, чтобы хоть один мудрец утверждал, что в стихе: 'И возьми себе в первый день плод дерева великолепного' (Лев. 23:40) речь идет не об этроге, но о, скажем, гранате или другом плоде <...> Мы также не знаем несогласных с тем, что в стихе 'отсеки руку ее' (Втор. 25:12) также подразумевается денежная компенсация. Равно никто не оспаривал постановления, что слова 'если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего, огнем должно сжечь ее' (Лев. 21:9). относятся только к тем случаям, когда речь идет о замужней женщине <...>. Все эти законы никогда не оспаривались именно потому, что оно восходят к традиции, идущей с Синая" (Ibid).

Что же касается законов, установленных мудрецами, то тут, по мнению Маймонида, картина была прямо противоположной. Как писал Рамбам, подобные законы принимались в соответствии с мнением большинства мудрецов, при помощи "логики и методов интерпретации". А поскольку разные люди могли применять означенные методы по-разному, то периодически возникала ситуация, когда "различные подходы к проблеме порождали споры"( Ibid). Т.е. с точки зрения Маймонида, наличие в Талмуде различных мнений однозначно свидетельствовало, что речь не идет о законе, полученном Моисеем на Синае. Как писал сам философ, "любые споры и возражения возникали только в тех случаях, когда не имелось никакой традиции по данному вопросу" (Ibid).

Как мы уже видели, некоторые мудрецы полагали, что разногласия между мудрецами были в первую очередь следствием того, что одна из сторон опиралась на неверную, ошибочную традицию: "Сказал р. Йоси: в старые времена не было споров между мудрецами <...> Однако со времен учеников Гиллеля и Шаммая, недостаточно хорошо учивших, умножилось число нерешенных споров, будто не одна Тора у Израиля, а две" (Sanhedrin 88b). Однако Маймонид был с подобным объяснением решительно несогласен:

"Некоторые полагают, что даже те законы, относительно которых мнения мудрецов разошлись, были получены по традиции от Моисея, а разногласия связаны исключительно с тем непониманием или забывчивостью - т.е., что одна из сторон сохранила аутентичную традицию, в то время как другая сторона что-то забыла, или перепутала, или же не слышала высказывания учителя целиком. В поддержку этого мнения они приводят следующие слова Талмуда: Сказал р. Йоси: в старые времена не было споров между мудрецами <...> Однако со времен учеников Гиллеля и Шаммая, недостаточно хорошо учивших, умножилось число нерешенных споров, будто не одна Тора у Израиля, а две". На мой взгляд, подобные рассуждения совершенно неверны и даже оскорбительны, они суть порождения скудоумия и непонимания основ. Думающий так оскорбляет наших мудрецов, поскольку предполагает, что авторы Талмуда были недостаточно компетентны <...> Как можно подумать, что когда ученики Шаммая и Гиллеля спорят <...>, то одни опираются на аутентичную традицию, а другие - на ошибочную? и т.д"(Ibid).

Таким образом, если в Талмуде наличествует дискуссия относительно того или иного закона, то, с точки зрения Маймонида, это является достаточным основанием чтобы заключить: перед нами - постановление, относительно которого никакой традиции на Синае получено не было, и которое, соответственно, было принятое в какой-то момент большинством голосов мудрецов соответствующего поколения.

Впрочем, помимо законов, установленных мудрецами в соответствии с полученными на Синае принципами, существовали, по Маймониду, и иные категории законов, которые не были известны во времена Моисея. Во-первых, Маймонид относил к таковым т.н. "гзерот", т.е. постановления, принятые во исполнение талмудического принципа "сделайте ограду вокруг Торы" (Avot 1:1) (например, запрет готовить с молоком не только мясо, но и птицу, принятый, дабы избежать ситуации, когда человек, приняв, скажем, говядину за курятину, нарушит тем самым запрет Торы). К той же категории законов принадлежали, по Рамбаму, и так называемые "таканот" - постановления мудрецов, принятые для достижения тех или иных религиозных целей (в качестве примера подобного закона Маймонид приводил уже упоминавшийся "просбуль", установленный Гиллелем, дабы нуждающиеся не страдали от отсутствия доступного кредита в субботний год).

Согласно Маймониду, и "таканот", и "гзерот" не были даны Моисею на Синае, но были установлены последующими поколениями мудрецов, иногда коллективно, а иногда - по инициативе того или иного раввина. Как писал об этом сам Маймонид,

"Некоторые подобные законы были введены отдельными мудрецами, как сказано: "Гиллел ввел "такану" о просбуле..." (Mishna Shviit, 10:3), "Раббан Гамлиэль Старший постановил..." (Mishna Gittin, 4:3), "Рабби Йоханан б. Заккай постановил..." (Mishna Rosh Hashana, 4:1) и т.д. Другие же подобные законы были утверждены всеми мудрецами поколения, как сказано: "В Уше было установлено..."(Ktubot 49b)"(Ibid).

Таким образом, в Устную Тору, по Маймониду, входило пять различных категорий закона:

1. Галаха ле-Моше ми-Синай;

2. Законы, полученные на Синае, но могущие быть выведенными из тех или иных стихов Торы;

3. Законы, выведенные из Торы посредством методов толкования, полученных на Синае;

4. Гзерот;

5. Таканот.

Только первые две категории законов были, согласно Маймониду, получены Моисеем посредством Откровения. Что же касается всех остальных категорий, то они, по Рамбаму, были приняты мудрецами различных поколений. И, следовательно, облик еврейской религии его времени был существенно иным, нежели, скажем, во времена величайшего из пророков.

"Заметки по еврейской истории"