Jewniverse - Yiddish Shteytl - Шуламит ШАЛИТ. Письма Ильи Эренбурга (Интервью с Борисом Фрезинским)

В московском издательстве «Аграф» вышел двухтомник писем Ильи Эренбурга. В нем — 1200 писем писателя за 60 лет его жизни и творческой работы (1908-1967). Издание подготовлено (составление, комментарии, вступительные статьи) биографом и публикатором книг Эренбурга, известным петербургским историком литературы Борисом Яковлевичем Фрезинским.

— Борис, писем действительно 1200? Как долго вы их собирали? Сколько времени готовили это издание?

— Ну, чтобы быть совсем точным — 1195. Собирал я их примерно 40 лет, а книги Эренбурга собираю еще дольше. Впрочем, начало моего собирательства писем Эренбурга имеет точную дату: март 1966 года — именно тогда я получил по почте адресованное мне письмо Ильи Григорьевича (оно, кстати, включено во второй том писем). К тому времени мне уже удалось собрать и, естественно, прочесть немалую часть его книг. Первую книгу Эренбурга я прочел в 1953 году (мне было 12 лет); это был толстенный роман «Буря», увлекший меня широкой панорамой событий предвоенных и военных лет — среди его героев были французы, русские, немцы, евреи; действие происходило в Париже, Москве, Киеве и т.д. С тех пор я не пропускал ни одной эренбурговской строчки в газетах и журналах и прочел довольно много его ранних книг. В СССР в годы оттепели Эренбург был кумиром интеллигенции; хорошо помню, как уважительно относились к моему увлечению окружавшие меня люди. В 1967 году Эренбурга не стало. С той поры началось моё уже совершенно целенаправленное и интенсивное собирание и осмысление всего, что связано с его жизнью и деятельностью — книги, журналы, газеты, письма, рукописи, афиши, фотографии, записи воспоминаний людей, встречавшихся с писателем; разумеется, меня интересовали и суждения критики об Эренбурге, все факты, составлявшие хронику его жизни и работы.

Что касается писем — это была часть общей работы. Мне дарили их адресаты, некоторые письма удавалось покупать у коллекционеров и букинистов. Немало писем мне позволяли копировать в частных архивах. Семья Эренбурга относилась к моим изысканиям очень заинтересованно и доброжелательно: та часть архива писателя, которая оставалась не сданной на госхранение, всегда была открыта для меня. Впоследствии дочь писателя Ирина Ильинична завещала мне её, и сейчас все эти материалы хранятся у меня. Когда политическая обстановка в СССР сделала возможной работу в государственных архивах, я приступил к их систематическому обследованию и копированию эренбурговских материалов. Больше всего архивов, конечно, было и остаётся в Москве: ЦГАОР — тогдашний главный исторический архив (теперь ГАРФ), архив литературы и искусства ЦГАЛИ (теперь РГАЛИ), архив Москвы и Московской области, архивы Литературного музея и Музея изобразительных искусств, Рукописный отдел Ленинской библиотеки, затем интереснейшие архивы ЦК КПСС — нынешние РГАНИ и РГАСПИ, и, конечно, остающийся почти недоступным архив Сталина (ныне — архив президента России). Немало интересных материалов находилось и в архивах тогдашнего Ленинграда: архив литературы и искусства, Исторический архив, архив Публичной библиотеки, архив Пушкинского дома; работал я также в архивах Киева (это родина Эренбурга) — историческом и литературном. Время от времени отдельные эренбурговские материалы отыскивали для меня зарубежные друзья: в США, во Франции, в Германии, в Бельгии и т.д.; когда стало возможным выезжать из СССР, я и сам продолжал розыски заграницей. Начиная с 1980-х годов эренбурговские материалы мне удавалось понемногу публиковать в СССР (ряд публикаций сделаны совместно с ныне покойным Вячеславом Поповым, которого интересовала, главным образом, библиография и история публикаций — особенно газетных — произведений Эренбурга и статей о его работе).

К 2004 году было опубликовано около половины писем Эренбурга, ныне включенных в двухтомник (в частности, я напечатал крупные блоки его писем поэтам Брюсову, Волошину, Полонской и Шкапской, прозаику Замятину, политическим деятелям Савинкову и Бухарину, и другие). Вторая половина писем двухтомника печатается в нём впервые.

Когда московское издательство «Аграф» приняло мое предложение издать письма Ильи Эренбурга, предполагалось выпустить один большой том, но в процессе его подготовки стало ясно, что уложить в один том эпистолярное наследие писателя — т.е. всё значимое, как в литературно-историческом, так и биографическом смыслах, — просто невозможно. Издательство и его главный редактор А.В.Парин с полным пониманием отнеслись к этой проблеме и согласились выпустить два тома писем; правительство Москвы этот проект поддержало. Непосредственная работа подготовки издания заняла около полутора лет, и обе книги вышли точно в намеченный срок — в апреле 2004 года.

— Почему издали письма, а не переписку?

— Причина очень простая. Весь свой архив Эренбург сжег в Париже летом 1940 года — когда город оккупировали немцы. Он опасался, что его архив мог попасть им в лапы, но не упускал из виду и другой опасности — если придется возвращаться в Москву, то неизвестно, как сложится там его судьба (архив в лапах НКВД — перспектива столь же мрачная). Таким образом, безвозвратно погибли все письма, адресованные Эренбургу до войны (у некоторых адресатов Эренбурга — Брюсова, Цветаевой, Волошина — сохранилось всего несколько черновиков их писем к Илье Григорьевичу, и это всё, чем сегодня я располагаю), поэтому об издании переписки речь могла идти только применительно ко времени, начиная с 1941 года.

Что касается писем самого Эренбурга, то сохранилось только то, что уцелело у его корреспондентов. Некоторые из них писем Эренбурга вообще не хранили — например, Борис Пастернак, у других (например, у первой жены Эренбурга Е.О.Сорокиной и еще некоторых его подруг) они погибли во время войны, у третьих были изъяты при арестах и уничтожены — как, например, у Бабеля. Послевоенный, сохранившийся почти полностью архив Эренбурга содержит копии многих его писем и немало писем к нему. Этот архив был тщательно разобран фактически лишь после смерти писателя, когда основную часть его передали в ЦГАЛИ (теперь РГАЛИ). Это архив гигантский — тысячи единиц хранения, десятки тысяч листов.

— Насколько полон двухтомник?

И.Г.Эренбург

— Первый том назван строчкой стихов Эренбурга: Дай оглянуться… (это из стихов 1939 года «Разведка боем»: Дай оглянуться, там мои могилы Разведка боем, молодость моя). Он содержит письма 1908-1930 гг. Это, так сказать, несоветский период жизни Эренбурга — период, когда он еще не присягнул советскому режиму и, живя преимущественно за рубежом, был относительно свободен в словах и поступках. Потому в этот том включены почти все сохранившиеся письма того времени. Возможно, конечно, обнаружение неизвестных писем — главным образом, в зарубежных архивах. Уже сейчас я получил из Парижа несколько писем Эренбурга к музыковеду П.П.Сувчинскому. Жаль, что так поздно, может быть, включу их приложением в третий том — том писем к Эренбургу.

Второй том «На цоколе историй…» относится ко времени 1931-1967. Это собственно советский период; эпистолярный архив писателя, относящийся к военному и послевоенному временам, гигантский (только читательская и депутатская почта — огромны). Поэтому второй том — поневоле том лишь избранных писем, хотя я старался не упустить ни одной значимой темы.

— Вам нравится, как изданы письма?

— Да, я, безусловно, доволен этим изданием. Думаю, и читатели это оценят. Интересы составителя и издательства совпали полностью (что бывает не часто) — мы хотели, чтобы эти книги были и привлекательны для читателя, и удобны в пользовании. Комментарии к письмам располагаются не в конце тома, как часто бывает, а следуют после каждого письма — таким образом, чтобы получить всю необходимую информацию о письме, читателю не нужно долго рыскать по книге в поисках справки. В каждом томе есть именной указатель, содержащий все имена, упоминаемые в письмах и комментариях, причем номера писем, адресованных данному человеку, набраны жирным шрифтом. Вступительные статьи к каждому тому в определенном смысле носят справочный характер, объясняя устройство тома и представляя читателю общественно-исторический фон, на котором разворачивалась переписка Эренбурга с его корреспондентами. В каждом томе помещен блок иллюстраций — редкие, хорошо воспроизведенные фотографии из архива составителя. Книги отпечатаны на хорошей бумаге, причем оба тома замечательно оформлены художницей Верой Коротаевой.

— Что можно сказать о самих письмах? Кто их адресаты? О чем они?

И.Г. Эренбург. Портрет работы Пикассо

— В русском ХХ веке есть писатели, для которых писание писем являлось продолжением литературной работы — лишь в ином жанре. Таковы, скажем, Пастернак или Цветаева. Были и другие авторы — их письма имеют не литературный, а сугубо биографический, подчас бытовой характер (таковы, например, письма Мандельштама). Эренбург — в высшей степени плодовитый писатель, он так выкладывался в основной своей работе, что на письма сил уже не оставалось, да и вообще нельзя сказать, чтобы он был большой любитель их писать. Но поскольку он с удовольствием их получал и читал, ему всё же пришлось написать не одну тысячу писем. Список его адресатов впечатляет. Вот некоторые имена — русские поэты: Брюсов, Волошин, Цветаева, Пастернак, Маяковский, Твардовский; прозаики: Замятин, Зощенко, Гроссман, В.Некрасов, Паустовский; композиторы Прокофьев и Шостакович, деятели театра и кино: Мейерхольд, Таиров, Эйзенштейн, художники и скульпторы Пикассо, Шагал, Ривера, Сарьян, Цадкин, Липшиц. Немало и иностранных писателей: французы Арагон и Веркор, итальянец Моравиа, поляк Тувим, американец Стейнбек, чилиец Пабло Неруда. Ну, и, конечно, политики — Савинков, Бухарин, Хрущев; есть среди них и откровенно зловещие фигуры, такие как Сталин, Молотов, Суслов… Во 2-м томе опубликованы все письма Эренбурга Сталину, и я старался прокомментировать их особенно тщательно — ведь это был своего рода поединок, продолжавшийся десять лет, поединок, в котором один неудачный шаг мог стоить писателю жизни; поединок, в котором, я считаю, проявились политический ум писателя, его высокое дипломатическое мастерство, и в то же время в них, разумеется, отражается трагичность его судьбы.

Письма Эренбурга подробно рассказывают о его литературных замыслах и их реализации, о нелегких путях к читателю его книг, о событиях литературной и политической жизни его времени, о его вкусах, симпатиях и антипатиях, о его впечатлениях от поездок по миру (всю жизнь Эренбург был страстным путешественником), о его нелегком противостоянии режиму в сталинские и послесталинские годы, о его выдающемся умении бороться с бюрократами от культуры. В письмах отразились события первой и второй мировых войн, гражданской войны в России и Испании, тяжкое послевоенное время.

— Есть ли еврейская тема в письмах Эренбурга?

— Да, конечно. В первом томе эта тема возникает лишь изредка и кажется случайной; во втором же она становится одной из самых важных. Гитлеровские преступления и сталинская политика государственного антисемитизма — вот причины, определившие появление мощной еврейской темы в письмах Эренбурга, начиная с 1940-х годов. Увы, советская политика и в послесталинское время не излечилась от этого постыдного недуга, и депутат Верховного Совета СССР Илья Эренбург упорно и настойчиво не оставлял без внимания ни одного советского преступления на этой ниве. Более того, как правило, ему удавалось добиваться от властей отмены несправедливых решений. Все свои последние годы он был едва ли не единственным защитником советских евреев от государственного произвола, и его почта убедительно это подтверждает. Недаром поэт Борис Слуцкий, близко знавший Эренбурга в два последние десятилетия его жизни, назвал его в одном стихотворении «еврейским печальником, справедливцем и нетерпеливцем». Все наиболее значимые письма Эренбурга на еврейскую тему включены во 2-й том писем.

— Представлена ли в двухтомнике личная жизнь писателя? Тревоги его сердца?

— Эта тема, понятно, не занимает ведущего места в двухтомнике писем (немногое из писем этого рода удалось найти), но, разумеется, она также представлена. Это и некоторые письма его второй жене — художнице Любови Михайловне Козинцевой, и письма женщинам, которых Эренбург (человек в определенном смысле дон-жуанского склада) любил. Замечу, что заканчивается двухтомник как раз письмами, написанными Эренбургом перед самой смертью, когда он уже лежал, сраженный инфарктом, — это письма Лизлотте Мэр, его последней большой любви.

— Ваши предисловия к томам называются схоже, но всё-таки по-разному: к 1-му тому — «Книга жизни и времени», а ко 2-му — «Книга времени и жизни». Почему?

— В 1908-1930 годах политические, внешние по отношению к жизни, обстоятельства в меньшей степени определяли содержание жизни Эренбурга, чем это случилось в её советский период. Хотя, надо признать, что политика с юности играла существенную роль в его жизни. Последние десятилетия она его в какой-то мере подавляла: жизнь отступала перед ней. Вот смысл этой перестановки слов «время» и «жизнь».

— Вы упомянули третий том. Что это будет за книга?

— Третий том, над которым я сейчас работаю, называется «Почта Ильи Эренбурга». Он будет включать в себя около 600 писем, полученных Эренбургом в 1916-1967 годах. Конечно, это очень избранные письма, но постараюсь ничего интересного из почты писателя не упустить. Книга выйдет в 2005 году в том же московском издательстве «Аграф».

Вестник