Домой

Самиздат

Индекс

 

 

 

Игорь Островский. ЧИТАЯ ГЁББЕЛЬСА

 

 

В связи с историческими гипотезами г-на Резуна

 

 

I

 

Г-н Резун принадлежит к числу авторов, смело выдвигающих гипотезы глобального характера. Его концепция европейской истории между двумя мировыми войнами сводится вкратце к следующему:

- Советская Россия/СССР практически с момента установления Советской власти стремились к завоеванию всей Европы, а со временем  и всего мира;

- в планах завоевания Европы ключевая роль отводилась Германии;

- но для захвата и советизации Германии её требовалось изолировать и втравить в войну с ведущими странами Запада – только при этих условиях ведущие страны Запада допустили бы советскую экспансию и даже сами оказали бы ей посильное содействие;

- чтобы добиться этого Сталин и привёл к власти в Германии Гитлера, запретив немецким коммунистам заключить пакт с социал-демократами против нацистов и приказав им поддержать Гитлера.

Не будет преувеличением сказать, что история захвата власти нацистами в Германии является тут ключевым элементом. Если этот эпизод г-ном Резуном фальсифицирован, т.е. если Сталин не приводил Гитлера к власти, то без этого исходного момента разваливается и вся его концепция причин Второй мировой войны, изложенная в «Последней республике», а до того в «Ледоколе».

 

Для начала я предоставляю слово самому г-ну Резуну.

 

«Последняя республика», глава 6, раздел 5

 

«В июле 1932 года гитлеровцы собрали 13,7 миллиона голосов, но до абсолютного большинства все равно не дотянули. Это был пик, после которого началось падение. За четыре месяца Гитлер потерял почти два миллиона голосов. Падение продолжалось, скорость падения нарастала. Вот расклад политических сил в Германии на конец 1932 года: гитлеровцы - 11,8 миллиона голосов, социал-демократы - 8,1 миллиона, коммунисты - 5,8 миллиона. К слову сказать, нас учили, что гитлеровцы - лавочники, социал-демократы - партия мелкой буржуазии, коммунисты - партия рабочего класса. Но если верить результатам многочисленных выборов в начале тридцатых годов, то мелких лавочников и мелких капиталистов в Германии было втрое больше, чем пролетариев. Другими словами, все построения Маркса уже тогда были опрокинуты жизнью и именно в индустриальной Германии. И если в пролетарской индустриальной Германии за Гитлера голосовало в 2-3 раза больше людей, чем за Тельмана, то кто же в этом случае был выразителем интересов большинства трудящихся?

 

...

 

Итак, Национал-социалистическая рабочая партия Гитлера попала в беду. В кризис. На первый взгляд Гитлер - победитель. Казалось бы, Гитлер - самый популярный политик Германии - бери власть. Так нет же. Абсолютного большинства у него нет, и потому взять власть он не может. Простое большинство без решающего перевеса - не победа, а глубочайший кризис. Общее количество голосов у социал-демократов и коммунистов все равно большее. Национал-социалистическая рабочая партия Гитлера попала еще и в тяжелейший финансовый кризис. У рабочего класса Германии просто не было больше денег поддерживать свою партию. Партия чисто социалистическая, чисто рабочая, чисто пролетарская - откуда у пролетариев деньги Гитлера поддерживать? И процесс разложения гитлеровской партии пошел с нарастанием. Интересно полистать дневники Геббельса тех дней: "надежды полностью исчезли", "в кассе ни пфеннига", "нет денег, никто не дает в кредит", "мы на последнем издыхании". Ситуация: у партии Гитлера больше нет денег на пиво для штурмовиков, на коричневые рубахи, на сапоги, на знамена и факелы, на барабаны и листовки, на выпуск литературы, на проведение новой предвыборной кампании, на содержание партийного аппарата. Гитлер обдумывает два варианта действий: первый - бегство, второй - самоубийство. Это зафиксировано на бумаге, например, в том же дневнике Геббельса, который для обнародования никак не предназначался. Через десять лет после кризиса сам Гитлер говорил в тесном кругу: "Хуже всего обстояли дела в 1932 году, когда пришлось подписать множество долговых обязательств, чтобы иметь возможность финансировать прессу, избирательные кампании и вообще всю партийную работу... От имени НСДАП подписывал эти долговые обязательства, сознавая, что если деятельность НСДАП не увенчается успехом, то все потеряно" (Генри Пикер. Застольные разговоры Гитлера. Запись от 5 мая 1942 года). В конце 1932 года песня Адольфа Гитлера была спета, и как политик он уже был кончен. Он пока оставался самым популярным политиком Германии, но партия - в долгах, платить нечем. Германский национал-социализм был обречен. Гитлера могло спасти чудо. Но чудес не бывает. Поэтому Гитлера спас товарищ Сталин.”

 

Таким рисует нам положение НСДАП на конец 1932 г. г-н Резун. Столь сенсационные обобщения требуют, вообще-то, и солидной фактической основы, чтобы быть принятыми всерьёз. Однако единственная полукорректная ссылка – на «Застольные разговоры Гитлера» (в доступном мне тексте указанная г-ном Резуном цитата находится в записи за 6 мая). Есть ещё туманные ссылки на дневник Гёббельса, которым мы и займёмся.

 

Выходные данные издания, на которое я буду ссылаться, следующие: Joseph Goebbels. Tagebuecher, 1924-1945. Band 2: 1930-1934. Muenchen, 1992. Перевод всюду мой.

 

Дневниковые записи интересующего нас периода с 01.08.32 (т.е., с первой записи после успешных для нацистов выборов в райхстаг 31.07.32) и до 30.01.33 (день назначения Гитлера райхсканцлером) занимают около 80 страниц (S. 676 – 757).

 

Просмотрев дневниковые записи за период 01.08.32 – 30.01.33, я свёл воедино все высказывания «отрицательного» характера. Не думаю, чтобы что-нибудь существенное при этом было упущено, кроме одной записи, о которой будет упомянуто особо.

 

- 12.08.32 - «Фюрер стоит перед трудными решениями. Без больших полномочий (Гитлер претендовал на пост райхсканцлера с чрезвычайными полномочиями – И.О.) он не может справиться с положением; если он не получит этих полномочий, он должен отказаться (от поста канцлера – И.О.), если он откажется, то следствием будет огромная депрессия в движении и среди избирателей» (S. 683)

 

- 13.08.32 - «В задней комнате начальник штаба собрал руководителей SA. Он и фюрер ориентируют их. Им приходится тяжелее всего. Кто знает, смогут ли они сохранить свои формирования. Нет ничего тяжелее, чем сказать уверенной в победе армии, что победа выскользнула у нас из рук.» И далее: «Первый шанс упущен! Борьба!» (с.685). И ещё: «После 2-3 часов растерянности всё у нас снова в порядке» (S. 686).

 

- 27.08.32 - «Настроение в партии снова заметно повысилось. Глубочайшая депрессия не может надолго овладеть этой великолепной организацией» (S. 691).

 

- 10.09.32 - «У меня была долгая встреча с представителями берлинской партийной организации. Здесь все настроены на борьбу. Сама организация с её подразделениями находится в глубочайшей депрессии. Надо сделать всё, чтобы её снова воодушевить. Только борьба может произвести это чудо» (S. 698).

 

- 16.09.32 - «Отдел пропаганды переведён в Берлин. Отсюда мы можем провести избирательную кампанию более централизованно. На этот раз это будет тяжело, так как партийные кассы пусты. Прошлые избирательные кампании проглотили все доступные средства» (S. 701).

 

- 01.11.32 - упоминание вскользь о денежных заботах (S. 708).

 

- 02.11.32 - «Вечером после собрания в «Кайзерхофе» фюрер в наилучшем расположении духа. Он твёрдо убеждён, что даже если мы потеряем голоса в большом объеме, эти выборы тем не менее будут для нас большим психологическим успехом» (S. 708-709). И далее: «Нехватка денег в этой предвыборной кампании стала хронической болезнью» (S. 710).

 

- 05.11.32 - «Последний натиск. Отчаянная борьба партии против поражения. ... Нам удаётся в последнюю минуту достать ещё 10 000 марок, которые мы в субботу вечером вкладываем в пропаганду» (S. 713)

 

- 06.11.32 - «Занимаюсь тем, чтобы депрессивные настроения в партии ( после потерь, понесённых в ходе досрочных выборов в райхстаг 06.11.32. – И.О.) не приняли слишком большой размах» (S. 715).

 

- 08.11.32 - «Вчера: в Gau ( здесь: территориальная организация НСДАП, которой руководил Гёббельс - И.О.) отвратительное настроение» (S. 715).

 

- 10.11.32 - «Начальное хорошее настроение в партии уступило место вялой депрессии. Повсюду только неприятности, ссоры и раздоры. Как всегда: после поражения вся грязь всплывает, и потом надо со всем этим неделями возиться» (S. 717).

 

- 11.11.32 - «Я получил доклад о финансовом положении Берлинской организации. Оно совсем отчаянно. Недостаток денег, долги и обязательства, и к тому ещё полная невозможность после этого поражения достать денег в значительном количестве» (S. 717)

 

- 01.12.32 - «Денежные заботы, личные и из-за Gau" (S. 728).

 

- 04.12.32 - «В Тюрингии на выборах (коммунальных – И.О.) снова потери. Мы однако занимались этими выборами не со всем пылом. ... Это поражение очень некстати. В будущем не должно быть таких выборов, на которых мы потеряли бы хоть один голос » (S. 730).

 

- 05.12.32 - «Штрассер (Gregor Strasser) как всегда в последнее время расписывает положение партии самыми чёрными красками. Но даже если бы оно так и было, нам нельзя капитулировать перед пессимизмом (разочарованностью) масс» (S. 731).

 

- 06.12.32 - «Положение в Райхе катастрофическое. В Тюрингии мы потеряли с 31 июля 40% голосов)» (S. 733).

 

- 10.12.32 - «У нас подавленное настроение (речь идёт о впечатлении, вызванном отставкой Штрассера с партийных постов – И.О.). ... Однако Штрассер уже проиграл» (S. 735).

 

- 11.12.32 - О денежном положении в Gau Берлин-Бранденбург, по-видимому: «Оно trostlos (безотрадно, безнадёжно, отчаянно, уныло, прискорбно). ... Настроения сами по себе не плохие и не хорошие. Все ожидают, что что-то произойдёт. Шаги Штрассера вызвали большое беспокойство» (S. 736).

 

- 21.12.32 - «Вчера: совещание по финансам Gau. С Gau дела плохи. Но мы их поправим» (S. 739).

 

- 24.12.32 - «Год 1932 это одна сплошная полоса неудач» (S. 740).

 

Контекст этого высказывания следующий:
«...Еду домой. Магда (жена Гёббельса – И.О.) чувствует себя плохо. Приходит Штёкель (врач – И.О.) и сейчас же распоряжается отправить её в больницу. Такие вот дела, о всех позаботились, всех одарили, теперь может Рождество начаться и для меня. Магда плачет уходя. Дай боже, чтобы с ней ничего плохого не было. Я в полном отчаянии. Год 1932 это одна сплошная полоса неудач. Лучше б его вообще не было. До позднего вечера сижу и думаю. Когда Магды тут нет, то дом как будто вымер. ...» (S. 739-740).
Из записи за 30.12.32 следует, что недомогание Магды означало „
Fehlgeburt“, т.е., выкидыш (S.740).

 

- 31.12.32 - «В Мюнхене денежные проблемы» (S. 741).

 

В Мюнхене находилось руководство НСДАП, поэтому тут речь, по-видимому, об общепартийных финансах

 

- 6.01.33 - О финансовом положении Gau. «Будет введено централизированное управление. Мы должны экономить и бороться.» (S. 742).

 

Итак, всего 22 записи 6 месяцев. Объём – около страницы (из примерно 80). Чему посвящен остальной текст? Повседневным событиям и заботам, естественно. Нет также недостатка в развевающихся знамёнах, марширующих отрядах Hitlerjugend и SA, в постоянных упоминаниях о фюрере, твёрдом и непоколебимом как скала, несокрушимо уверенном в окончательной победе и т.д. и т.п.

В целом дневник Гёббельса, если не просеивать его в поисках негатива, отнюдь не свидетельствует об особо трудном, тем более об отчаянном положении нацистской партии. Гёббельс регистрирует ряд негативных явлений, это верно, но настроения автора, в целом, всё же вполне оптимистичны, конечный триумф нацизма нигде не ставится под сомнение, вера в Гитлера несокрушима.

 

Действительно ли нацистская партия осенью 1932 г. стояла на краю гибели, как утверждает г-н Резун?

 

В обоснование своего тезиса он приводит всего два довода:

а) у партии не было больше денег,

б) Гитлер помышлял о бегстве или самоубийстве.
Вскольз упоминается и третий – разложение партии. Что ж, посмотрим как с этим обстояло дело на самом деле.

 

1. Финансовое положение НСДАП

По дневниковым записям Гёббельса нельзя составить должного представления о финансовом положении нацистской партии. Его записи на эту тему относятся, как правило, к финансам территориальной организации Берлин-Бранденбург, которой он руководил и за которую отвечал. Вообще, замечу, денежные дела НСДАП с самого начала (с 1919-1921 гг.) были окутаны весьма густым туманом. На этот счёт до сих пор нет полной ясности – и уже не будет: свидетели все умерли, а документов во многих случаях никогда и не было, те же что были – уничтожены. Кстати, приведённая г-ном Резуном цитата из «Застольных бесед...» говорит нечто, прямо противоположное тому, в чём нас хотел бы уверить г-н Резун, а именно – деньги для партии, хотя и с трудом, но добывались.

 

То, что НСДАП испытывала финансовые трудности, вполне объяснимо – весной 1932 г. два тура выборов райхспрезидента, на которых кандидировал Гитлер; 31 июля выборы в райхстаг; 6 ноября ещё одни – досрочные – выборы в райхстаг. Естественно, что обычные источники финансирования истощились. Думаю, точно так же обстояли дела и у других партий. Вообще-то, пустота это нормальное состояние всякой партийной кассы. Партий без денежных забот практически не бывает. Надо добавить к тому, что напряжённые отношения нацистов с правобуржуазными партиями в период после выборов 31.07.32, а ещё более поддержка нацистами забастовки берлинских предприятий общественного транспорта в начале ноября сильно осложнили отношения НСДАП с её спонсорами. К тому же и кредиторы стали проявлять нетерпение (об этом см. Joachim C. Fest. Hitler. Frankfurt am Main, 1995. S. 481,488-489).

 

Однако г-н Резун неправомерно ставит знак равенства между финансовым положением и политической дееспособностью партии. В конце концов, партия это не коммерческое предприятие. Актив партии далеко не всегда мотивируется денежным вознаграждением.

 

Обратимся ещё раз к уже цитировавшейся и, пожалуй, самой беспросветной в обрисовке финансового положения берлинской Gau записи в дневнике за 11.11.32. Но на этот раз я процитирую её в более полном виде.

 

«Я получил доклад о финансовом положении Берлинской организации. Оно совсем отчаянно. Недостаток денег, долги и обязательства, и к тому ещё полная невозможность после этого поражения достать денег в значительном количестве. В Шёнеберге похороны штурмовика Реппиха (Reppich), застреленного во время забастовки. Сорок тысяч человек провожают его. Его хоронят как князя. Над кладбищем кружат самолёты с вымпелами со свастикой, словно желая сказать покойному последнее прощай. Штурмовики глубоко тронуты.» (S. 717).

 

Похороны штурмовиков, убитых обычно в уличных столкновениях с коммунистами или социал-демократами, а иногда и с полицией, не были в Берлине редкостью. Каждые такие похороны Гёббельс превращал в пропагандистский спектакль. Так было и на этот раз. Обратим внимание – партия в «отчаянном» финансовом положении, но на аренду самолётов деньги всё же находятся. Неужели без самолётов не обошлось бы? Но с самолётами более импозантно. Так что, у всякого отчаяния есть свои степени и градусы. И очевидно, что «отчаянность» финансового положения берлинской организации НСДАП была вовсе не такой отчаянной как нам хотелось бы.

 

14 декабря Гёббельс записывает в дневнике - «Angriff (нацистская вечерняя газета в Берлине – И.О.) 60 000 марок чистой прибыли. Браво! Львиную долю получит Gau. Тем самым я разделаюсь с долгами. Отлично! С 1 февраля новый журнал "N.S.Funk". ... Voelkischer Beobachter (первая из нацистских газет, до того выходила в Мюнхене – И.О.) с 1 января в Берлине» (S. 738).

 

А ведь ещё 11 декабря финансовое положение Gau Гёббельс охарактеризовал как безнадёжное! Существенно также, что нацистам в это время хватало денег на устройство новых печатных органов, а это дело недешёвое. Кроме того, партийные газеты, оказывается, самоокупались, более того, приносили ещё и чистую прибыль, из которой можно было финансировать другие виды деятельности.

 

И наконец, 18 января 1933 г. короткая запись: «Финансовое положение улучшается» (с. 749).

 

Итак, не утомляя читателей дополнительными подробностями, подвожу итоги – финансовое положение НСДАП в конце 1932 – январе 1933 гг. было весьма нелёгким, даже кризисным, однако всё же  не катастрофическим, если под «катастрофическим» мы будем понимать действительное положение вещей, а не эмоциональные преувеличения, бухгалтерию, а не риторику.  Проблемы были, но далеко не убийственные. Все виды деятельности НСДАП, которые требовали финансирования, финансировались в более-менее сносном объёме. Аппарат партии не был сокращён (Гёббельс, правда, раз упоминает о сокращении - но в связи с чисткой центрального аппарата от сторонников Штрассера), хотя в декабре 1932 г. и имели место сокращения зарплаты, массовые мероприятия проводились регулярно, партийные функционеры при разъездах останавливались в хороших гостиницах, например в берлинском «Кайзерхофе», и т.д. Словом, с трудностями или без, но необходимые нацистам денежные средства они, в конечном счёте, пусть не столько, сколько хотелось бы, но получали. В середине января 1933 г. влиятельные финансовые круги западной Германии заключили с нацистами соглашение, по которому они брали на себя выплату долгов НСДАП (William L. Shirer. Aufstieg und Fall des Dritten Reiches. S. 175), и таким образом финансовые трудности были, в основном, преодолены ещё до прихода нацистов к власти (вспомним запись в дневнике Гёббельса за 18 января).

 

2. Признаки разложения партии

Все высказывания Гёббельса (не думаю, что что-то существенное упущено), свидетельствующие о «пораженческих» настроениях в рядах НСДАП, я привёл выше. Цитируемых г-ном Резуном фраз «надежды полностью исчезли» и «мы на последнем издыхании» я в дневнике не обнаружил. Тут налицо какая-то путаница, ибо фразу «все перспективы и надежды полностью исчезли» цитируют многие авторы (напр. Marlis Steinert. Hitler. Muenchen, 1994. S. 258), ссылаясь за дневниковую затись за 24.12.32. Однако в имеющемся у меня издании этих слов нет. Можно предположить, что они взяты не из самого дневника, а из книги выпущенной Гёббельсом в 1934 г. в Мюнхене «Vom Kaiserhof zur Reichskanzlei. Eine historische Darstellung in Tagebuchblaettern» (От «Кайзерхофа» до имперской канцелярии. Исторические картины в дневниковых записях.). На ряде примеров я убедился, что в этом издании настоящие дневниковые записи были слегка подредактированы, с тем чтобы придать им более эффектный вид. Вопреки мнению г-на Резуна, Гёббельс не только думал о публикации своих дневников, но и публиковал их.

 

«Негативным» записям можно было бы противопоставить пару десятков страниц, воспевающих боевой дух и веру в победу в нацистской среде, но я не буду этого делать, т.к., такого рода информация - если она исходит от профессионального пропагандиста – немногого стоит.

 

Сами по себе усталость и чувство  некоторого разочарования в среде нацистов в этот период вполне естественны. На выборах 31.07.32 нацисты получили 37,3% голосов, вдвое больше чем в 1930 г., и 230 мандатов из 608 в этом составе райхстага. Казалось, власть уже в руках. Лидеры НСДАП уже делили министерские потрфели. «Я получаю школу, университет, кино, радио, театр, пропаганду. Огромное поприще. Хватит на всю жизнь»,- записал Гёббельс в дневник 9 августа 1932 г. (S. 681). Функционеры помельче тоже, надо полагать, строили какие-то планы. Но с канцлерством Гитлера на этот раз ничего не получилось. Разочарование было, конечно, велико. На досрочных выборах 6 ноября нацисты получают уже только 33%, перспективы прихода к власти отодвигаются, как тогда казалось, ещё дальше. Через месяц после этого уже настоящий провал на коммунальных выборах в Тюрингии, затем кризис руководства, вызванный так называемой изменой Штрассера. Казалось бы, действительно, налицо признаки разложения.

 

Однако поставим все эти факты в правильный контекст. И после выборов 6 ноября НСДАП оставалась сильнейшей – и с большим отрывом – партией Германии. Её штурмовые отряды насчитывали около 400 000 человек (Ian Kershaw. Hitler . 1889-1936. Stuttgart, 1998, S. 459). Вопреки сомнениям Гёббельса (см. выше запись за 13.08.32), SA сохранили кадры и боеспособность, несмотря на деморализующее влияние политических неудач. Имел место некоторый отток из SA и партийных организаций (Joachim C. Fest, S. 488), не принявший, однако, широких масштабов.

Дело Штрассера, хотя и наделало шума, но серьёзной опасности для НСДАП не представляло, поскольку Штрассер отказался от борьбы и подал в отставку со всех своих партийных постов (см. записи Гёббельса за 10.11.32 (S. 734-735) и 17.01.33 (S. 748)). Комментаторы дневника, правда, считают, что кризис едва не закончился расколом нацистской партии (S. 734), но «едва» в истории не считается. В итоге, с уходом Штрассера (убитого полтора года спустя в «ночь длинных ножей»), положение Гитлера в партии только укрепилось.

 

Выборы в Тюрингии, как уже упоминалось, были коммунальными и поэтому непосредственно на расстановку сил на национальном или провинциальном уровне не повлияли. Их воздействие было исключительно психологического характера. Кроме того, уже 16.01.33 нацисты выигрывают выборы в ландтаг маленькой, около 100 000 избирателей,  земле Lippe, набрав на 17% голосов больше, чем 06.11.32 (Гёббельс, S. 747). Эта победа была раздута гёббельсовской пропагандой до значения всенародного референдума.

 

Суммируем: НСДАП осенью 1932 – в январе 1933 гг., несмотря на ряд кризисных явлений, сохраняла практически полную дее- и боеспособность. «Признаки разложения» носили периферийный (и,скажем так, рутинный) характер, были недостаточно глубоки и серьёзной угрозы существованию нацистской партии, к сожалению, не представляли.

 

В этой связи нельзя не коснуться ещё одного вполне тривиального момента: всё познаётся в сравнении. Но г-н Резун пытается создать нужное ему впечатление, вырывая 1932 г. из общего контекста истории НСДАП.  Да, НСДАП потерпела в течение 1932 г. как минимум три серьёзных неудачи – не выиграла президентских выборов весной, не смогла войти в правительство летом и осенью. Но разве удавалось ей что-то подобное в предыдущие годы? Нет, ещё в 1931 или 1930 гг. нацистам об этом и мечтать не приходилось. Предпосылки для таких мечтаний появились лишь в 1932 г. Из категории тех, кому не хватает денег, чтоб снять каморку на чёрной лестнице, НСДАП переместилась в категорию тех, кому не хватает денег на покупку особняка в фешенебельном районе. Неудача неудаче рознь. И если Гитлер не пустил себе пулю в лоб, когда ему нехватало денег на каморку, то почему должен он был это сделать, когда ему стало нехватать на особняк?

В силу какой логики утверждает г-н Резун, что нацистская партия,  благополучно пережив годы лишений, должна была непременно развалиться на вершине успеха? Только потому, что успех не стал сразу столь полным и окончательным как хотелось бы? Но разве в предыдущие десять лет НСДАП не демонстрировала неоднократно свою способность «держать удар» и сохранять дееспособность в неблагоприятных условиях? Или, по мнению г-на Резуна, в 1932 г. она этому мгновенно разучилась? В 1932 г. основу НСДАП составляли всё те же кадры, что и в предыдущие годы. И за два-три года они ещё никак не могли успеть забыть из какого ничтожества они так стремительно выросли до самой массовой партии страны. И уж совсем противоестественно приписывать им желание развалить партию и тем самым немедленно вернуться обратно в состояние политического ничтожества. В этом обстоятельстве, на мой взгляд, и лежит причина безоговорочной капитуляции Грегора Штрассера – он понял, что за ним никто не пойдёт. Но подробнее о Штрассере ниже.

 

3. Самоубийство Гитлера и прочее

Единственное известное мне упоминание об этом находится в вышеназванной книге Гёббельса на S. 219. В ночь с 8 на 9 декабря (Штрассер-кризис!) Гитлер якобы сказал,- «Если партия распадётся, то я в три минуты поставлю точку пистолетом» (перевод буквальный). В дневнике, запись за 09.12.32, стоит: «Гитлер говорит, если партия распадётся, я ставлю в три минуты точку» (S. 734). Пистолет не упоминается, но, похоже, что действительно имеется в виду самоубийство.

 

При каких обстоятельствах сделано это заявление? Тогдашний райхсканцлер генерал фон Шляйхер (Schleicher) вступил с Грегором Штрассером, вторым человеком в НСДАП, в контакт, предлагая ему пост вице-канцлера в своём кабинете. Обстоятельства этого дела не вполне ясны. Неизвестно насколько информирован об этом был Гитлер. Но так или иначе, в итоге Гитлер, Гёринг, Гёббельс использовали эту историю, чтобы обвинить Штрассера в предательстве и попытке расколоть партию. Подвергнутый травле Штрассер пишет Гитлеру письмо, полное мрачных упрёков, в котором объявляет о своей отставке со всех партийных постов. Отсылает письмо и ... исчезает. Никто не знает где он и что замышляет. Начинают курсировать панические слухи. У страха глаза велики, всё кажется возможным.  Утром, однако, выясняется, что Штрассер ничего не замышляет и не готовит, а пропьянствовал где-то всю ночь. Кризис исчерпан. (см. Joachim C. Fest, S. 490, 493)

 

Таким образом, очевидно, что вся эта история далеко не имела того значения, которое ей приписывает г-н Резун. Намеревался ли Гитлер всерьёз застрелиться? Или это была просто поза? По меньшей мере один раз он уже грозил самоубийством – после провала «Пивного путча» в 1923 г. Однако быстро передумал. (По некоторым сообщениям, после самоубийства Гели Раубаль тоже имело место что-то подобное.) Исходя из того, что это был далеко не первый и не самый серьёзный из кризисов, пережитых НСДАП, можно сделать вывод, что переоценивать значение этого эпизода не следует. В любом случае, весь кризис длился всего несколько часов и разыгрывался скорее в воображении Гитлера и его свиты, чем в реальности.

 

Объективность требует заметить, что и целый ряд серьёзных историков оценивает Штрассер-кризис как потенциально весьма опасный для нацистской партии. Иоахим Фест называет его одним из крупнейших кризисов на протяжении всей политической карьеры Гитлера (Joachim C. Fest, S. 494.). Ian Kershaw выражается несколько более осторожно: «глубочайший кризис со времени возрождения партии в 1925 г.». Эта благоразумная оговорка избавляет его от необходимости доказывать, что разгром НСДАП в результате «Пивного путча» был делом менее серьёзным, чем отставка Грегора Штрассера. Разрыв с партией Отто Штрассера и его сторонников в 1930 г. и мятеж берлинских СА под руководством Штеннеса в 1931 г. Kershaw полагает периферийными явлениями, не опасными для НСДАП (Ian Kershaw, S. 492-493.).

 

К названным эпизодам уместно было бы добавить и печальный для возрождённой НСДАП результат выборов в райхстаг в 1928 г., на которых нацистская партия получила лишь 810 тысяч голосов, т.е., 2,6%. Возьмётся ли кто-нибудь утверждать, что 33,1% в ноябре 1932 г. были для сторонников нацизма более сильным разочарованием, чем 2,6% в мае 1928 г.?

 

Отметим однако, что уход Отто Штрассера был прямой попыткою раскола НСДАП, а мятеж Штеннеса, вылившийся в Берлине в брутальную конфронтацию между СА и собственно партийными структурами, поддержанными СС, имел неплохие шансы распространиться на всю Германию и расколоть таким образом нацистское движение. Отставка же Грегора Штрассера не принесла Гитлеру и НСДАП в целом решительно никаких реальных неприятностей.

 

По меткому описанию очевидца, «24 часа длилось ликование в окружении президента, в рядах левой и центристской оппозиции: нацистская партия в кризисе, с Гитлером покончено. Затем следует звонок из Рима – эпизод со Штрассером закончен.» (Hans Bernd Gisevius. Hitler: Versuch einer Deutung. Guetersloh, без года. S. 152-153.)

 

Теперь, конечно, можно теоретизировать о том, что будь Штрассер порешительнее, то он смог бы, вероятно, расколоть нацистское движение в самый решающий момент и таким образом  изменить ход истории, воспрепятствовав приходу Гитлера к власти. Тем не менее факт остаётся фактом – если в Штрассер-кризисе и крылся какой-то опасный для нацизма потенциал, то коэффициент его реализации остался равным нулю.

 

Kurt Paetzold и Manfred Weissbecker относительно отставки Штрассера полагают: «Как ни сенсационен был жест Штрассера, дело не шло ни о сигнале к расколу НСДАП,  ни о дворцовом перевороте и уж тем более ни о  свержении Гитлера, хотя истерическая натура последнего и усмотрела в происходящем зародыш катастрофы.» (Adolf Hitler: Eine politische Biographie. Leipzig, 1995. S. 219.)

 

Но в сущности, для нас в данном контексте важно лишь одно: независимо от того, потенциальную угрозу какого масштаба представлял собою Штрассер-кризис, он исчерпался сам по себе в кратчайшее время. Никакого вмешательства могущественных и тайных сил для спасения Гитлера по обстоятельствам дела вовсе не требовалось.

 

Ещё проще обстоит дело с планами бегства. В первых числах сентября 1932 г. в беседе с президентом сената вольного города Данцига Раушнингом (Rauschning) Гитлер спросил того, есть ли у Данцига договор о выдаче преследуемых юстицией лиц с Германским Райхом, пояснив при этом, что ему может понадобиться убежище (Joachim C. Fest, S. 477). Уже по самой постановке вопроса ясно, что Гитлер имел в виду возможный конфликт с правительством, обеспокоенным опасным усилением нацистской партии. В дневнике Гёббельса читаем : «Ходят слухи, что фюрера должны интернировать (in Schutzhaft nehmen); но это всё ребячество» (запись за 25.08.32, S. 688). Таким образом, в данном случае и речи нет о бегстве от кризиса, как утверждает г-н Резун. Речь идёт о поиске надёжного убежища, из которого можно было бы продолжить борьбу. Смысл всего эпизода совершенно иной, не говоря уж о его малозначительности.

 

Следовательно, и за этим фактом не обнаруживается ничего действительно серьёзного. На самом деле нет никаких доказательств того, что Гитлер «обдумывал»  (это выражение подразумевает длительность и неоднократность) такие «варианты действий» как бегство или самоубийство в качестве своего личного выхода из кризиса НСДАП.

 

***

 

Но, может, мои выводы ошибочны? Рассмотрим этот вопрос с несколько другой стороны. Обдумывать возможность бегства или самоубийства может лишь человек, доведённый до последней степени отчаяния, лишившийся всех надежд. Поведение человека, находящегося в отчаянном положении, народная мудрость характеризует так: «утопающий цепляется за соломинку». Анализируя политическое поведение Гитлера в этот период, мы можем довольно легко установить действительно ли он «цеплялся за соломинку». Думаю, это довольно объективный и надёжный критерий.

 

Итак, на выборах в райхстаг 31.07.32 нацисты одерживают победу, став сильнейшей с большим отрывом партией в райхстаге. Гитлер выдвигает претензии на пост рейхсканцлера, Штрассер должен стать министром внутренних дел. Однако райхспрезидент фельдмаршал Пауль фон Гинденбург (Hindenburg) при личной встрече с Гитлером 13 августа отклоняет этот план. Гитлеру предложен пост вице-канцлера. Унизительная ситуация. Гёббельс записывает по этому поводу в свой дневник:-«Представление, что фюрер может стать вице-канцлером в буржуазном кабинете слишком гротескно, чтобы принимать его всерьёз. Лучше ещё десять лет борьбы, чем принять это предложение. Спокойная ясность фюрера достойна удивления. Он стоит непоколебимо среди всех этих колебаний, надежд, туманных мнений и предположений» (запись за 13.08.32, S. 685). Запомним суть первоначальных требований Гитлера – пост райхсканцлера для него самого плюс чрезвычайные полномочия от райхспрезидента, что сделало бы его кабинет независимым от парламентского большинства.

 

Что делает Гитлер дальше? Он делает ставку на роспуск райхстага и досрочные выводы. (Кстати, президентом этого райхстага был избран Гёринг) Уже 12.09.32 на первом же своём рабочем заседании райхстаг выражает вотум недоверия правительству (512 голосов за недоверие, 42 – за доверие, 5 – воздержались; впрочем, если бы даже нацисты со всеми их 230 мандатами поддержали правительство, вотум недоверия всё равно прошёл бы), после чего должен был либо кабинет уйти в отставку, либо райхстаг быть распущен (прямо как в России времён Ельцына). Фон Гинденбург распустил райхстаг и назначил новые выборы на 06.11.32. До исхода выборов у Гитлера нет причин впадать в отчаяние, хоть ближе к ноябрю он, если верить Гёббельсу, и начинает допускать возможную потерю голосов. Я думаю психологически это ясно – даже вконец проигравшийся игрок не пустит себе пули в лоб, не увидев как легли кости при последнем броске.

 

06.11.32 нацисты теряют 4,3% голосов, получив «лишь» 33%. Может быть, это и есть момент, когда Гитлер впал в отчаяние и стал помышлять о самоубийстве? Для сравнения – вторая по силе партия, социал-демократы, получили на этот раз 20,4%. Если принять этот результат за 100%, то у Гитлера оказалось более 150%. Разумеется, победив с таким колоссальным отрывом от ближайшего соперника, только и остаётся, что пустить себе пулю в лоб. А что говорить о лидерах других партий, которые о 33% могли только мечтать? Уж они-то,  согласно логике г-на Резуна, должны были топиться и вешаться просто пачками!

 

Что, однако, пишет Гёббельс о настроениях и планах Гитлера в эти дни? 9 ноября он записывает в своём дневнике,- «Вчера: долго совещался с Гитлером. Он полностью настроен на борьбу. Никакого примирения. ... Папен (тогдашний райхсканцлер – И.О.) должен уйти. Никаких компромиссов.» (S. 716). А запись за 12 ноября гласит: «Если дойдёт до переговоров, то наш лозунг значит снова и снова: Гитлер должен стать райхсканцлером! И никак иначе.» (S. 719).

 

19 ноября Гитлер приглашается к райхспрезиденту фон Гинденбургу, от которого получает мандат на формирование правительства, однако с условием обеспечить своему кабинету поддержку парламентского большинства. В ответном письме Гитлера «парламентское решение отклоняется как не соответствующее ситуации. Требование президиального характера (т.е. всё тех же чрезвычайных полномочий – И.О.) будущего кабинета остаётся в силе» (Гёббельс, запись за 20.11.32, S. 723). Заметим, справедливости ради, что Гитлер и не смог бы обеспечить себе парламентского большинства. 24 ноября фон Гинденбург официально отклоняет требования Гитлера.

 

Назначенный новым райхсканцлером генерал фон Шляйхер держит дверь для участия нацистов в правительстве открытой, но только Штрассер склоняется к такому варианту (Гёббельс, запись за 01.12.32, S. 728). 2 декабря Гёббельс записывает: «Шляйхер назначен канцлером. Ну и хорошо. Для старика (райхспрезидента фон Гинденбурга – И.О.) это было последней возможностью увернуться (так оно и оказалось – И.О.)» (S. 730). А 4 декабря: «Генерал Шляйхер закончил формирование кабинета. Ни одной выдающейся личности. Я даю этому кабинету самое большее два месяца (абсолютно точный прогноз – И.О.)» (S. 730).

 

Во всём этом я не обнаруживаю никаких заслуживающих внимания признаков отчаяния. Скорее наоборот, нацисты вели свою игру со знанием дела и с должной выдержкой, хотя обстоятельства и были иной раз против них.. Что сообщает Гёббельс о настроениях Гитлера в декабре? 13 декабря, т.е., пару дней спустя после «Штрассер-кризиса», он записывает: «Гитлер! Он возвращается после ораторского турне. ... Рассказывает о своих речах в Бреслау, Дрездене, Хемнице, Ляйпциге. Повсюду громадный успех» (S. 737).

 

И наконец, 4 января 1933 г. Гитлер встречается с бывшим райхсканцлером фон Папеном (Franz von Papen). Начинается интрига, закончившаяся назначением Гитлера на пост райхсканцлера на его собственных условиях. Сначала фон Папен видит всё же себя и Гитлера как равноправных партнёров, но Гитлер не идёт на компромисс и фон Папен соглашается на роль младшего партнёра и вице-канцлера (см. Комментарии к дневнику Гёббельса, S. 742).

 

Так где же тут «цепляние за соломинку»? Все эти шесть месяцев требования Гитлера оставались неизменными, он не шёл на уступки и не соглашался на меньшее. Конечно, в закулисных переговорах он порою и давал понять, что, возможно, мог бы согласиться и на меньшее, но опыт показал, что это было лишь тактической уловкою.. Публичная же позиция Гитлера оставалась неизменной – всё или ничего. Похоже это на поведение человека, впавшего в отчаяние и потерявшего все надежды?

 

Вывод: Сталин не спасал ни Гитлера, ни НСДАП от неминуемой гибели в конце 1932 – начале 1933 гг. уже по той простой причине, что они не были на краю гибели.

 

 

II

 

То, что состояние НСДАП в конце 1932 г. было отнюдь не таким катастрофическим, как это обрисовано г-ном Резуном, ещё не доказывает, строго говоря, что и остальная часть его концепции относительно причин и обстоятельств прихода Гитлера к власти – неверна. Теоретически, она может быть верна независимо от того обстоятельства, что вся экспозиция оказалась фальсифицированной. Поэтому продолжим наш разбор. Слово г-ну Резуну. Но читайте, пожалуйста, вдумываясь, ибо в нижеследующем тексте при должном внимании можно обнаружить не менее полудюжины  сенсационных исторических открытий.

 

«Последняя республика», глава 6, раздел 6

 

«Товарищ Сталин не просто спас Гитлера, но вручил ему ключи от власти. Демократия так устроена, что в решающих, поворотных моментах истории основную роль играет меньшинство. Происходит это потому, что история имеет неисчислимое количество вариантов развития. Пока все хорошо, люди могут соглашаться в главном, но в моменты кризисов и обострений в обществе возникают тысячи решений и планов. Как правило, мнения делятся на диаметрально противоположные и почти пополам. В этой ситуации все решает неустойчивое, колеблющееся меньшинство: чуть оно подастся вправо, победят правые, чуть влево - левые. Именно такая ситуация сложилась в Германии в конце 1932 года: гитлеровцы, как мы помним, на первом месте, социал-демократы - на втором, коммунисты - на третьем. Но ни гитлеровцы, ни социал-демократы, ни тем более коммунисты прийти к власти не могут. В этой ситуации судьбы Германии, Европы и всего мира оказались в руках меньшинства - в руках германских коммунистов. Поддержат коммунисты социал-демократов - и гитлеризм рухнет и больше никогда не поднимется. А если коммунисты поддержат гитлеровцев, рухнет социал-демократия. Облачимся в рабочую блузу товарища Тельмана и прикинем, что следует делать, рассчитаем последствия хотя бы одного следующего шага. О самостоятельном приходе к власти коммунистам мечтать не приходилось. Оставалось два пути. Первый: войти в коалицию с социал-демократами, победить на выборах, социал-демократы - старший партнер, коммунисты - младший. После этого предстояло разделить портфели: социал-демократам - большинство министерств, коммунистам - меньшинство. После поражения на выборах Гитлер сбежит или застрелится, если нет - его посадят в тюрьму за неуплату многомиллионных долгов. Партия Гитлера рассыплется - кому захочется состоять в обанкротившейся партии и платить ее долги после поражения, если их некому платить до выборов? Таким образом, войти в коалицию с социал-демократами означало для коммунистов (и для всего мира) крушение гитлеризма. После такого крушения коммунисты автоматически поднимались с третьего места на второе и делили власть с первой партией, с социал-демократами. Заманчиво. Был у товарища Тельмана второй путь: поддержать гитлеровцев. Последствия такого хода предсказать было легко: Гитлер, придя к власти, посадит в концлагеря и социал-демократов, и коммунистов, и самого товарища Тельмана. Если германские коммунисты поддержат Гитлера, то это будет означать убийство социал-демократии и самоубийство германского коммунизма. Товарищ Тельман так и поступил - поддержал Гитлера. На выборах 1933 года Гитлер получил 43% голосов, социал-демократы и коммунисты - 49%. Но товарищ Тельман не пожелал выступить с социал-демократами единым блоком. Потому победил Гитлер.»

 

Глава 6, раздел 8

 

«Вопрос: что должен был делать товарищ Сталин в драматической ситуации начала 1933 года? Ответ: ровным счетом ничего. И тогда Гитлер проиграл бы и никакой "великой отечественной войны" просто не было бы. Был бы мир. И мы бы не оплакивали миллионы погибших. Но товарищу Сталину была нужна война. Потому товарищ Сталин приказал коммунистам в единый блок с социал-демократами не вступать. Мало того, забастовка в Восточной Пруссии, где надо было сбросить социал-демократов, проходила под общим красным флагом, на котором в свастику были вплетены серп и молот. Сейчас, понятно, коммунистам "нет возможности и необходимости" об этом рассказывать. После выборов 49% голосов были разделены на социал-демократов и коммунистов. Вместе - сила, порознь - слабость. Ни коммунисты, ни социал-демократы в отдельности не имели 43%. Их имел Гитлер. И он победил. И все долги списали. Вот тут и надо искать истоки Второй мировой войны. Первые гитлеровские концлагеря - для педерастов и социал-демократов. Коммунистов Адольф Гитлер тоже не забыл. Нижние чины коммунистической партии Германии быстро перековались в национал-социалистов, не велика разница, а верхний эшелон, начиная с товарища Тельмана, - в кутузку. Перед выборами товарищ Тельман имел две возможности: а) одним шагом, одним политическим ходом удавить гитлеризм в отрочестве и самому при этом стать министром в социал-демократическом правительстве; б) открыть дорогу Гитлеру к власти и самому попасть за колючую проволоку и там погибнуть. Товарищ Тельман выбрал кутузку. И погиб в заключении. Так пусть же не обижаются на меня, когда я Тельмана, его сообщников и подельников называю дураками! Если есть другие мнения, готов их выслушать. Но начиная с 1932 года никаких других мнений об умственных способностях вождя германских коммунистов высказано не было. Как понять самоубийственное поведение коммунистов в момент, когда решалась судьба мира? Если мы оденем рабочую блузу товарища Тельмана, то в его действиях ровным счетом ничего не поймем. А вот если вместо блузы мы наденем красноармейскую шинель товарища Тельмана да суконный островерхий шлем с красной звездой, то тогда ситуация мигом прояснится. Я ведь вовсе не зря тратил бумагу и время на рассказ про школы Коминтерна и сытую жизнь германских коммунистов в стране, где на Ярославском вокзале столицы мирового пролетариата иногда по недосмотру производителя потребитель мог в пирожке с мясом встретить нечто несъедобное. Человеческий ноготь, например. Или детский пальчик. За все надо платить. За красивую жизнь в стране людоедов германские коммунисты платили покорностью. Товарищ Сталин использовал эту покорность в интересах Мировой революции. Германских танкистов в красноармейской форме, которых Сталин готовил в секретной школе, надо было пустить против Европы. Но для этого надо было поставить во главе Германии бесноватого фюрера. А для этого надо было уничтожить социал-демократию и дорогу Гитлеру расчистить. Потому партией Тельмана пришлось пожертвовать, как пешкой в большой игре. Не велика потеря. Мы и сами имеем возможность убедиться - не великого ума был человек, если подставил свою шею под топор Гитлера в интересах Сталина. Жертвуя Тельманом, товарищ Сталин знал, что в школах Коминтерна подрастают новые вожди, что в случае чего достойный кандидат на пост Министра государственной безопасности Германской Советской Социалистической Республики всегда найдется. Так пусть же нам больше не говорят про историю, которая коммунистам мало времени отпустила на подготовку. У Сталина были все возможности не пустить Гитлера к власти. Для удушения гитлеризма Сталину вообще ничего делать было не надо. Ровным счетом ничего. Без вмешательства Сталина германские коммунисты просто из чувства самосохранения должны были вступить в союз с социал-демократами. Но Сталин вмешался и этим открыл дорогу Гитлеру. Мы читали в начале главы заявление официального органа Министерства обороны СССР: "Второй мировой войны могло бы и не быть, если бы...". Правильно. Добавим к недосказанному: ...если бы Сталин не привел Гитлера к власти. В этом случае ко Второй мировой войне и вовсе готовиться было бы не надо. Мир вполне мог обойтись без Гитлера во главе Германии и без Второй мировой войны. Но Сталин - не мог.»

 

Итак, после столь обширных цитат, надеюсь, никто не станет утверждать, что честность ведения полемики не была обеспечена.

 

Суммируем сказанное г-ном Резуном: в Германии имела место борьба за власть между нацистами и социал-демократами; исход этой борьбы мог быть решён позицией германских коммунистов – стоило им поддержать социал-демократов и с нацизмом было бы покончено; но коммунисты, по приказу Сталина, поддержали нацистов, приведя тем самым к власти Гитлера и сделав неизбежной Вторую мировую войну.

 

Суть концепции г-на Резуна мною изложена, смею думать, вполне корректно. К сожалению, неоднократно и весьма настойчиво повторяя, что коммунисты поддержали Гитлера, г-н Резун так нигде и не объясняет как, когда и каким образом коммунисты это сделали. Почему он этого не делает – понятно. Ни на одних выборах коммунисты не выступали единым блоком с нацистами. Когда Гитлер первый раз получил полномочия к формированию кабинета в ноябре 1932 г., коммунисты не обещали ему парламентской поддержки, да он к ним и не обращался – в отличие от г-на Резуна, Гитлер хорошо знал кто есть кто. В назначении Гитлера райхсканцлером коммунисты тоже не принимали никакого участия, парламентской поддержки его правительству не оказывали. Так где же и когда коммунисты поддержали Гитлера?

 

На этот вполне естественный вопрос г-н Резун не может ответить иначе как «маленькой» подтасовкой:

 

« Товарищ Тельман так и поступил - поддержал Гитлера. На выборах 1933 года Гитлер получил 43% голосов, социал-демократы и коммунисты - 49%. Но товарищ Тельман не пожелал выступить с социал-демократами единым блоком. Потому победил Гитлер. «

 

Оказывается, что поддержать Гитлера на языке г-на Резуна означает попросту не вступить в блок социал-демократами! Г-н Резун, мягко говоря, не утруждает себя корректностью формулировок.

 

Хорошо. Когда же коммунисты отказались вступить в блок с социал-демократами? Г-н Резун указывает нам совершенно точные обстоятельства – на выборах 1933 г. Однако приведённые им цифры несколько не соответствуют истине. Нацисты получили на этих выборах 43,9% (г-н Резун округлил не в ту сторону), социал-демократы – 18,3%, коммунисты – 12,3%. Итого в сумме обе левые партии получили 30,6% (г-н Резун опять «округлил» и опять не в ту сторону). Об этом – в комментариях к дневнику Гёббельса, S. 773. Но в принципе, эти цифры можно найти в любой приличной энциклопедии и даже в школьных учебниках. Так откуда же взялись 49%? – Вопрос, конечно, интересный...

 

Но не это главное. Главное  то, что всё сказанное в предыдущем абзаце не имеет вообще никакого значения. Ни малейшего. Дело в том, что выборы состоялись 5 марта 1933 г. Один взгляд на эту дату уже заставляет нас изумиться – а причём тут вообще выборы 1933 г.?

 

На этот вопрос возможны два ответа. Один, весьма прискорбный для профессиональной репутации г-на Резуна, гласит – г-н Резун не знает, что Гитлер пришёл к власти не ПОСЛЕ, а ДО этих выборов, а именно 30 января 1933 г. Другой, не менее прискорбный, но уже для моральной репутации г-на Резуна, ответ – г-н Резун знает это, но надеется, что читатели не заметят.

 

Выборы 1933 г. иногда называют «полусвободными». Это означает, что в избирательных списках стояли ещё те же самые партии, что и при Веймарской республике, даже запрещённая за неделю до выборов (надеюсь, хоть о пожаре райхстага г-н Резун что-то слыхал?) компартия, и что голосовать можно было ещё более-менее свободно, но что результаты голосования никакого значения уже не имели. Как записал Гёббельс в своём дневнике в день выборов: «Что значат теперь ещё цифры? Мы хозяева в Райхе и в Пруссии; все остальные лежат, поверженые в прах.» (S. 773).

Кстати, заметим, что кандидаты коммунистической партии не были отстранены от выборов не из привержённости нацистов принципам демократии, а из того соображения, что в случае устранения коммунистического списка, избиратели могут отдать свои голоса социал-демократам, что неприятно усилит эту партию. Голоса же, отданные запрещённой партии, пропадают втуне.

 

Но, может быть, г-н Резун просто что-то перепутал и имел в виду последние выборы ДО прихода Гитлера к власти? Это были выборы 6 ноября 1932 г. На них нацисты получили 33% голосов, социал-демократы – 20,4%, коммунисты – 16,9% (комментарии к дневнику Гёббельса, S. 714). В сумме обе левые партии получили тогда 37,3%, увы, далеко не абсолютное большинство. Больше, чем нацисты в одиночку, но кто сказал, что нацисты всегда были в одиночку? И кто сказал, что с этими процентами левые смогли бы сформировать коалиционное правительство? Ниже мы увидим, что это совсем не так.

 

Итак, стройная и убедительная концепция г-на Резуна рассыпается даже не на куски и осколки, а в прах и пыль при первом же столкновении с грубой действительностью, а картина, столь мастерски им нарисованная, при самой поверхностной проверке оказывается плодом не связанной никакими этическими нормами фантазии. Если мы добавим к этому ещё и те оскорбления, которым он попутно подверг память людей, погибших в борьбе с нацизмом, то сделать выводы касательно морального облика г-на Резуна окажется совсем нетрудным. Но их я оставляю на усмотрение читателя. Так же как и выводы относительно его эрудиции, добросовестности и профессионализма.

 

***

 

Кто и как привёл Гитлера к власти в действительности? Никакой тайны тут нет, всё давно и хорошо известно. (К слову, анализируя особенности политической истории Германии в 1930-1933 гг., нельзя избежать параллелей с политической ситуацией в России после 1993 г. Сходство временами просто поразительное. Поэтому мне и кажется столь странным, что имея живой пример перед глазами, г-н Резун умудрился настолько ничего не понять. Или не захотел, что вероятнее.)

 

Что нам надо знать?

 

- Переход от парламентской демократии к диктатуре в Германии произошёл не в одну ночь; это был достаточно долгий процесс, начавшийся в 1930 г.;

- с этого времени правительства назначались и держались не парламентским большинством, которое, кстати, невозможно было сформировать (и именно поэтому), а райхспрезидентом;

- правительства управляли, используя специальные полномочия, полученные от президента; роль райхстага неуклонно падала;

- чтобы стать райхсканцлером Гитлеру требовались не столько дополнительные мандаты, хотя и они не помешали бы, сколько «прямой провод» к райхспрезиденту генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу;

- бывший райхсканцлер Франц фон Папен был человеком, обеспечившим Гитлеру «прямой провод» к райхспрезиденту.

 

Последним парламентским кабинетом Веймарской республики был коалиционный (из социал-демократов и буржуазной DVP – Немецкой народной партии) кабинет, которым руководил социал-демократ Германн Мюллер (Hermann Mueller). Это правительство распалось под влиянием внутренних противоречий в марте 1930 г.

 

Сформировать новое правительство, опирающееся на большинство в райхстаге оказалось невозможным. В этой ситуации райхспрезидент фон Гинденбург воспользовался § 48 конституции, предоставлявшим ему в такого рода ситуациях чрезвычайные полномочия, чтобы поставить у власти «президиальный», т.е. непарламентский кабинет.

 

28.03.30 райхсканцлером был назначен представитель партии Центра (правая католическая партия) Генрих Брюнинг (Heinrich Bruening). Он сформировал правительство меньшинства, правившее с помощью Notverordnungen (т.е. «чрезвычайных предписаний» – что-то вроде указов г-на Ельцина). Райхстаг, воспротивившийся его политике, был распущен в июле 1930 г., новый избран в сентябре. В новом составе райхстага кабинет тоже не имел прочной базы, но пользовался пассивной поддержкой социал-демократов, озабоченных быстрым усилением нацистской партии. Экономическая политика этого правительства (борьба с последствиями «великой депрессии») была безуспешной. Поэтому (а также вследствие его прогрессирующего сближения с социал-демократами) райхспрезидент фон Гинденбург, после того, как он был переизбран на этот пост в апреле 1932 г., уволил кабинет в отставку. Считается, что за этим решением фон Гинденбурга стоял его ближайший советник генерал фон Шляйхер, чьей целью был  демонтаж парламентской республики и переход к президентскому правлению, в перспективе, возможно, и восстановление монархии.

 

С 01.06.32 райхсканцлером стал представитель правого крыла партии Центра Франц фон Папен (исключённый из партии уже 3 июня), что означало очередной сдвиг вправо. Это и было, собственно, началом конца Веймарской республики. Новый кабинет, в котором преобладали ультраконсервативные аристократы, правил, опираясь на доверие и полномочия, полученные от райхспрезидента, без поддержки райхстага и часто вопреки ему. За время деятельности этого кабинета дважды проводились выборы в райхстаг, но никакой парламентской поддержки получить так и не удалось. Скажем, при голосовании по вотуму недоверия правительству 12.09.32 из 559 присутствовавших депутатов за правительство высказались лишь 42. Тем не менее правительство осталось, а райхстаг был распущен. Вскоре после ноябрьских выборов фон Папен подал в отставку. Результатом его деятельности стало выхолащивание парламентаризма и конституционных норм, непосредственно подготовившее переход к диктатуре (особенно антиконституционное отстранение от власти социал-демократического правительства Пруссии, одного из последних оплотов республики)

 

Новым канцлером 02.12.32 стал генерал фон Шляйхер, не имевший за собой вообще никакой партии. Он попытался было сформировать базу поддержки своего правительства, включавшую армию, профсоюзы, представителей широкого спектра партий, в том числе наиболее приемлемых деятелей НСДАП (Грегор Штрассер), но потерпел неудачу. В этой ситуации фон Шляйхер обратился к райхспрезиденту за диктаторскими полномочиями для преодоления кризиса, но получил отказ.

 

В начале января 1933 г. фон Папен, стремившийся вернуться к власти и заодно отомстить фон Шляйхеру, установил контакт с Гитлером и предложил ему сформировать коалиционное «правительство национальной концентрации». Как и почему фон Папен добился успеха у райхспрезидента - в данном случае неважно. Важно, что в этой интриге он переиграл фон Шляйхера. (Надеюсь, г-н Резун как-нибудь на досуге займётся этим вопросом и поведает изумлённой публике как товарищ Сталин приказал г-ну фон Гинденбургу назначить г-на Гитлера райхсканцлером). 30.01.33 Гитлер стал райхсканцлером, фон Папен – вице-канцлером «президиального», как и три предыдущих, кабинета, в который вошли также представители DNVP (Немецко-национальной народной партии) и ряд беспартийных. Райхстаг был распущен, новые выборы назначены на 05.03.33. Какой поворот могли бы принести эти выборы – остаётся только гадать, т.к. за неделю до них произошла одна из тех случайностей, которые всегда случаются, когда власть имущие в них очень уж нуждаются. Здание райхстага было подожжено (27.02.33), компартия тут же запрещена, декретом райхспрезидента введено чрезвычайное положение, развёрнут действительно массовый террор против коммунистов и, в меньшей мере, против социал-демократов, которые до 22 июня оставались ещё формально на легальном положении.

 

На выборах 05.03.33 нацисты вместе с союзными им DNVP и «Стальным шлемом» (правой военизированной организацией типа SA) получили около 52% голосов. Созванному 23 марта райхстагу было предложено принять Ermaechtigungsgezetz – закон о чрезвычайных полномочиях, предоставлявший правительству, т.е. Гитлеру, право издавать законы без участия в этом райхсрата (представительства 18 земель, составлявших Райх), райхстага и райхспрезидента, короче, полную свободу действий. Для принятия закона требовалось 2/3 голосов присутствующих депутатов. Чтобы достичь этих двух третей часть левых депутатов была отстранена от участия в заседании – 9 социал-демократов арестовано, вся коммунистическая фракция в тюрьме либо в подполье (мандаты коммунистов были аннулированы 13 марта). Буржуазным депутатам пообещали соблюдение основных конституционных норм и для большей убедительности ввели в зал заседаний вооружённых штурмовиков и эсэсовцев. В итоге все фракции, кроме социал-демократов, проголосовали «за». Этим, собственно, и закончилась история Райхстага, продолжившего, правда, формально своё сушествовавие, но лишь как чисто декоративный атрибут нацистской государственности.  Чрезвычайные полномочия были предоставлены сроком на 4 года, продлены в 1937 г. и ещё раз в 1943 г., на этот раз - на неопределённый срок. Таким образом, к концу марта 1933 г. переход к диктатуре был в общем и целом завершён.

 

Что было бы, если б социал-демократы и коммунисты выступили на последних свободных выборах в ноябре 1932 г. единым блоком? Как победителям выборов им было бы, вполне вероятно, предложено сформировать правительство, однако, скорее всего на тех же условиях, что и Гитлеру. То есть, на заведомо невыполнимых условиях обеспечения этому правительству поддержки парламентского большинства. Нет причин думать, что буржуазные партии, поддержавшие несколько месяцев спустя Гитлера, согласились бы поддерживать правительство левого блока в райхстаге. Нет также причин думать, что такой ультраконсерватор как фон Гинденбург согласился бы наделить чрезвычайными полномочиями левый кабинет. Таким образом, вполне ясно, что остановить Гитлера легальным путём левые были не в состоянии. Не говоря уж о том, что консолидация левого лагеря не могла не ускорить радикально консолидации правого лагеря, имевшего устойчивый суммарный перевес над левыми.

 

Часто встречающиеся рассуждения о том, что союз между социал-демократами и коммунистами мог бы предотвратить нацистскую диктатуру, звучат убедительно лишь пока разговор идёт «в общем». Разумеется, противостоять единому левому фронту нацистам было бы труднее, но, рассматривая политическую историю последних лет Веймарской республики , сложно понять какими конкретными действиями этот единый левый фронт мог бы радикально изменить ход событий.

 

Единственное, что оставалось бы – это внепарламентские формы борьбы. Вооружённое восстание мы можем смело сбросить со счетов: при имевшейся расстановке сил оно не могло закончиться ничем, кроме самого ужасающего поражения, дав к тому же превосходнейший повод для репрессий. Всеобщая забастовка? - Мощное оружие, но насколько всеобщей она бы оказалась, учитывая, что часть рабочего класса была под влиянием нацистов? Не думаю, что на этот вопрос можно было бы когда-нибудь дать удовлетворительный ответ – история не знает сослагательного наклонения.

 

Да, отсутствие единого левого фронта было тяжёлой ошибкой, но, во-первых, задним умом все крепки, во-вторых, вина за это лежит на обеих партиях, в-третьих, не это сыграло роковую роль, в-четвёртых, смешивать ошибку с сознательным преступлением, даже если ошибка и оказалась бы роковой, было бы, тем не менее, нечестно и непорядочно.

 

 

Общие выводы:

 

Вся история прихода Гитлера к власти в изложении г-на Резуна основана на подтасовках, логических неувязках и прямых искажениях истины. Концепция г-на Резуна не выдерживает критики даже на уровне школьного учебника. А вместе с этой концепцией рушится и вся картина тайной предыстории Второй мировой войны, этот химически чистый образец конспирологических фантазий.

 

Популярность и даже сам факт выхода книг г-на Резуна может быть объяснён лишь ужасающим падением интеллектуальных стандартов в современном российском обществе.

 

О моральном облике г-на Резуна я умалчиваю.

 

 

 

ДОПОЛНЕНИЯ

 

Реплика 1

 

В рассуждениях г-на Резуна имеются кричащие логические неувязки, не упомянутые мною в основном тексте. Рассмотрим некоторые из них:

 

«Последняя республика»

 

Глава 6, раздел 5

 

«В июле 1932 года гитлеровцы собрали 13,7 миллиона голосов, но до абсолютного большинства все равно не дотянули. Это был пик, после которого началось падение. За четыре месяца Гитлер потерял почти два миллиона голосов. Падение продолжалось, скорость падения нарастала. Вот расклад политических сил в Германии на конец 1932 года: гитлеровцы - 11,8 миллиона голосов, социал-демократы - 8,1 миллиона, коммунисты - 5,8 миллиона.»

 

Глава 6, раздел 6

 

«Товарищ Тельман так и поступил - поддержал Гитлера. На выборах 1933 года Гитлер получил 43% голосов, социал-демократы и коммунисты - 49%. Но товарищ Тельман не пожелал выступить с социал-демократами единым блоком. Потому победил Гитлер.»

 

Глава 6, раздел 8

 

«После выборов 49% голосов были разделены на социал-демократов и коммунистов. Вместе - сила, порознь - слабость. Ни коммунисты, ни социал-демократы в отдельности не имели 43%. Их имел Гитлер. И он победил.»

 

- Схема, представленная г-ном Резуном, включает в себя, как мы видим, четыре ключевые даты и краткую характеристику развития между ними.

А) Выборы 31 июля 1932 г., на которых нацисты получили 13,7 млн. голосов.

Б) Некую дату четыре месяца спустя, к которой Гитлер потерял почти два миллиона голосов.

В) Конец 1932 г., когда нацисты имели уже только 11,8 млн. голосов.

Г) Выборы 1933 г., на которых нацисты получили 43% голосов.

Пункт А, впрочем, г-ном Резуном точно не указан – по неизвестным причинам.

Пункт Б, согласно г-ну Резуну, приходится ориентировочно на 30 ноября.

Пункт В – ориентировочно на 31 декабря.

Пункт Г – указан лишь год.

 

Однако откуда у г-на Резуна его «расклады политических сил»? Ни в конце ноября, ни в конце декабря выборов в райхстаг не было. Не было и никакого другого голосования общегерманского характера. Откуда же у г-на Резуна его цифры? Ответ прост – г-ну Резуну взять эти цифры было неоткуда. Те цифры, на которые он ссылается, относятся на самом деле к выборам 6 ноября, состоявшимся не через четыре месяца после июльских, а через три месяца и шесть дней.

С какой целью г-н Резун округлил три месяца и шесть дней до четырёх месяцев? Г-н Резун вообще любит округлять не в ту сторону. Пристрастие странное и, по большей части бессмысленное, но факт остаётся фактом.

На выборах 6 ноября НСДАП действительно получила на 2,009 млн. голосов меньше, чем 31 июля. Но г-н Резун – по совершенно непонятным причинам – пишет, что они потеряли «почти два миллиона голосов». Почему «почти» вместо «свыше»? Увы, опять всё то же загадочное пристрастию к округлению не в ту сторону.

Более о результатах ноябрьских выборов г-н Резун не сообщает ничего. И это неспроста.

Итак, период между пунктами А и Б характеризуется потерей «почти» двух млн. голосов. Период между пунктами Б и В, по мнению г-на Резуна, характеризуется так: «Падение продолжалось, скорость падения нарастала.».

В результате ускоренного падения, НСДАП к концу года, т.е. к концу декабря, самое позднее, числила за собою уже только 11,8 млн. голосов. Откуда взялась эта цифра? Это округлённое (и снова не в ту сторону!) число голосов, полученных нацистами всё на тех же ноябрьских выборах, то есть в пункте Б. Никакого другого источника у этой цифры быть не может.

Таким образом, г-н Резун сначала рассказывает о нарастающей скорости падения между пунктами Б и В, а затем в подтверждение этому приводит абсолютные цифры для пункта Б. Теперь становится понятным, почему говоря о пункте Б, г-н Резун не привёл абсолютных цифр, а только цифру потерь. Это понадобилось ему, чтобы иметь возможность «раздвоить»  пункт Б.

 

Но цифры, данные им, опять таки неточны. На самом деле расклад был несколько иной: Наци – 11,737 млн., социал-демократы – 7,248 млн., коммунисты – 5,980 млн.
(Источник – Reinhard Kuehnl. Der deutsche Faschismus in Quellen und Dokumenten. Koeln 1980. S.94-95. Из той же таблицы заимствована и прочая статистика выборов.)

Заметим, если мы будем понимать г-на Резуна  буквально, то получится, что нацисты, получив 6 ноября 11,737 млн. голосов, пережили затем период ускоряющегося падения и в конце года имели уже только 11,8 млн. голосов. По личной арифметике г-на Резуна, по-видимому,  800 тыс.  существенно меньше 737 тысяч.

Конец раздела 5 и начало раздела 6 г-н Резун посвящает разным рассуждениям и лишь затем вбрасывает информацию о выборах 1933 г., утверждая, что нацисты получили на них 43% голосов (на самом деле 43,9% - опять округление в неверную сторону), а социал-демократы и коммунисты вместе 49% (на самом деле 30,6% - происхождение цифры 49  я не могу объяснить иначе как всё тем же «округлением»  не в ту сторону). Заметим, что в предшествовашем тексте о ситуации в 1932 г. г-н Резун оперировал исключительно абсолютными числами, а тут вдруг перешёл на проценты. И о тенденции развития между пунктами В и Г он более ничего не упоминает, так что у читателя остаётся общее впечатление, что всё это время падение популярности нацистской партии продолжалось, причём ускоряющимися темпами.

Теперь давайте ещё раз рассмотрим те же самые отрывки, но на сей раз по предложениям.

1.       В июле 1932 года гитлеровцы собрали 13,7 миллиона голосов, но до абсолютного большинства все равно не дотянули.

 

- Точная дата выборов не указана, но это допустимо. Число собранных голосов округлено на сей раз правильно (13,746 млн.). Однако во фразе содержится намёк, что нацистам до абсолютного большинства оставалось совсем немного. На самом деле они получили 37,4%, так что до абсолютного большинста было ещё тянуть и тянуть.

2. Это был пик, после которого началось падение.

– В общем, правильно. Но вопрос об обратимости этого процесса оставался открытым, о чём г-н Резун умалчивает.

3.  За четыре месяца Гитлер потерял почти два миллиона голосов.

– Не за четыре, а за три месяца и шесть дней. Не почти два, а несколько более двух млн. Опорная дата 6 ноября  вообще не упомянута.

4.       Падение продолжалось, скорость падения нарастала.

 

- Возможно да, возможно нет. Нет данных, которые позволили бы оценить тенденцию во времени и пространстве. Если судить выборам в ландтаг Липпе, то минусовая тенденция сменилась плюсовой не позднее середины января 1933 г.

5. Вот расклад политических сил в Германии на конец 1932 года: гитлеровцы - 11,8 миллиона голосов, социал-демократы - 8,1 миллиона, коммунисты - 5,8 миллиона.

– Расклад не на конец 1932 г., а на 6 ноября. Кроме того, он неточен.

 

6. Товарищ Тельман так и поступил - поддержал Гитлера.

- Ложь.

7. На выборах 1933 года Гитлер получил 43% голосов, социал-демократы и коммунисты - 49%.

– На выборах 5 марта 1933 г. Гитлер получил 43,9% голосов, а в блоке с Немецко-национальной народной партией и «Стальным шлёмом»  51,9%, то есть абсолютное большинство. Социал-демократы и коммунисты вместе 30,6%. Но всё мандаты коммунистов были аннулированы уже 13 марта.

Из всего 647 мандатов в  райхстаге 8-го созыва наци и их союзники имели 340. А если учесть, что 81 коммунистический мандат был аннулирован, то наци и их союзники имели 340 мандатов из 566, то есть 60,07%. Таким образом до квалифицированного большинства в две трети, в данном случае 378 мандатов, им не хватало всего 38 голосов, которые можно было получить только у депутатов от буржуазных партий, имевших в совокупности 106 мандатов на 7 партий (из них на две католические партии – Центра и Баварскую народную – приходилось 92 мандата: как видим, на деле вопрос решался не позицией коммунистов, а позицией католиков;  они могли бы если и не остановить Гитлера, то хотя бы лишить его диктатуру ореола легальности). Но и эта цифра была уменьшена арестом 8 социал-демократических депутатов, так что общее число депутатов сократилось до 558, а квалифицированное большинство – до 372. При этом раскладе нацистам до большинства в две трети оставалось только 32 мандата. На деле же против закона о предоставлении Гитлеру чрезвычайных полномочий, требовавшему по конституции квалифицированного большинства в две трети, проголосовала только социал-демократическая фракция (что в тех условиях было само по себе актом мужества), то есть из 647 избранных депутатов за Гитлера не проголосовали лишь 201 (120 от СДПГ и 81 от КПГ)

8. Но товарищ Тельман не пожелал выступить с социал-демократами единым блоком.

– Тельман к моменту выборов находился в подполье, партия была запрещена, мандаты аннулированы. Тельману было нечего предложить для объединения. И трудно себе представить с какой стати СДПГ стала бы теперь объединяться с партией, объявленной вне закона.

 

9.       Потому победил Гитлер.

 

- Блок, руководимый Гитлером, получил на этих выборах около 51,9% голосов, то есть, абсолютное большинство, и побеждал независимо от того, что предпринимали все остальные партии. А к власти Гитлер пришёл ещё до выборов 5 марта 1933 г.. Он был назначен райхсканцлером 30 января.

 

10.   После выборов 49% голосов были разделены на социал-демократов и коммунистов.

- Не 49%, а 30,6%.

11. Вместе - сила, порознь - слабость.

– И порознь - слабость, и вместе – всё таки слабость.

12. Ни коммунисты, ни социал-демократы в отдельности не имели 43%.

– Правильно. Ни вместе, ни по отдельности они не имели 43% голосов. И не только на выборах 1933 г., но и на обоих выборах 1932 г. (в июле 36,2%, в ноябре 37,3%) , на выборах 1930 (37,6%) и 1928 (40,4%) годов и т.д.

13.  Их имел Гитлер.

– Неверно, Гитлер вместе с союзниками имел абсолютное большинство, а не 43%.

14. И он победил.

– Гитлер получил власть ещё до выборов, а на выборах завоевал абсолютное большинство.


***

Анализ показывает, что г-н Резун, судя по всему, органически неспособен аккуратно обращаться с цифрами и то и дело «округляет» не в ту сторону.

В первом отрывке, из раздела 5, процент неправды, содержащийся в каждом отдельном предложении невелик, а иные из них в общем верны,  но во взаимосвязи явных и неявных утверждений закладывается уже коренное извращение истины.

Скажем, фразу номер 5 можно, при желании, понять так, что речь идёт всё же о выборах 6 ноября. В конце концов, чем ноябрь не конец года? Г-н Резун не без оснований, надо полагать, любит туманные выражения. Однако из контекста ясно следует, что во фразе номер 5 имеется в виду дата, отличная от даты в предложении номер 3, и что между этими датами имел место процесс нарастающего падения популярности нацистской партии.

 

Очевидно, что фальсифицированность всего абзаца не складывается из степеней фальсификации  отдельных утверждений, а определяется взаимоотношением подразумеваемых смыслов отдельных предложений. Иначе говоря, фальсификация идёт не столько на уровне элементов, сколько на уровне их взаимосвязей. При этой технологии процент прямой лжи может оставаться сравнительно невелик и у г-на Резуна всегда есть возможность заявить, что его в том или ином пункте не так поняли, поскольку каждая отдельная фраза всего лишь «неточна».

Но по странной особенности характера г-на Резуна он уже не может остановиться и извращает факты даже в самых ничтожных мелочах, даже там где это ему совершенно не нужно.

 

Упомянутый абзац вполне можно представить в следующем исправленном виде:

«31 июля 1932 года гитлеровцы собрали 13,7 миллиона голосов, но до абсолютного большинства далеко не дотянули. Это был пик, после которого началось падение. За три с небольшим месяца Гитлер потерял несколько более двух миллионов голосов. Вот расклад политических сил в Германии на 6 ноября 1932 года: гитлеровцы - 11,7 миллиона голосов, социал-демократы - 7,2 миллиона, коммунисты – 6,0 миллиона. Падение продолжалось, скорость падения нарастала.»

 

В таком виде к абзацу было бы трудно придраться. Зачем же понадобилось г-ну Резуну быть до такой степени «неточным»?  Я лично усматриваю лишь два возможных объяснения – либо г-н Резун до такой степени не владеет материалом, что беспрестанно и во всех частностях путается (но это не объясняет его страсти округлять не в ту сторону), либо он попросту патологический лжец, на уровне психического расстройства.

 

Отрывки из разделов 6 и 8 носят уже характер откровенной лжи: даются заведомо неверные цифры; соотношение между долями голосов, полученными наци и левыми партиями, изменяется на прямо противоположное; умалчивается о том, что наци выступали в блоке с DNVP и «Стальным шлемом»; умалчивается, наконец, что Гитлер к моменту выборов уже находился у власти, а компартия была уже запрещена.

Разделив информацию о результатах выборов в 1932 и 1933 годах несколькими страницами различных рассуждений, г-н Резун добивается того, что точные цифры и сам ход рассуждений читателем несколько забываются. Поэтому-то, большинство читателей не задаются такими, например, интересными вопросами:

 

- Если в 1933 г., после нескольких месяцев всё ускоряющегося падения популярности НСДАП, она всё же получила 43% голосов, то сколько же процентов должна была она получить ДО этого падения, т.е., 31 июля 1933 г.?
Для справки: 31 июля 1932 г. – 37,4%,  6 ноября 1932 г. – 33,1%,  5 марта 1933 г. 43,9%. Крутого и всё ускорявшегося падения между 06.11.1932 и 05.03.1933 никак не обнаруживается.

 

- Почему 43% голосов для нацистов, а равным образом вымышленные 49% для левых партий, означали бы, по мнению г-на Резуна, победу на выборах, хотя несколькими абзацами выше он уверял, имея в виду Гитлера, что «абсолютного большинства у него нет, и потому взять власть он не может. Простое большинство без решающего перевеса - не победа, а глубочайший кризис.»? Каким образом простое большинство в одном случае оказывается «глубочайшим кризисом», а в другом – победой?

 

- И не для того ли, чтоб не возникало этих неудобных вопросов, результаты по выборам 1932 г. даются в миллионах голосов, а по выборам 1933 г. – в процентах? 
Для справки: 31.07.1932 НСДАП получила 13,746 млн. голосов, 06.11.1932 – 11,737 млн.,  05.03.1933 – 17,277 млн. Таков был результат «всё ускорявшегося падения».

 

- Почему всё таки Гитлер не взял власть уже после выборов 31 июля – ведь и из них  НСДАП вышла как самая массовая партия, а единого блока социал-демократов и коммунистов и тогда не было? Тем более, что на этих выборах НСДАП получила больше голосов, чем обе левые партии вместе взятые (37,4% против 36,2%).

 

Чтобы представить «чудесное спасение» Гитлера в максимально эффектном виде, г-ну Резуну надо было выстроить впечатляющую кривую его падения в бездну. Кривая всего из двух точек смотрелась бы недостаточно впечатляюще. Поэтому г-н Резун «раздвоил»  6 ноября 1932 г., подав эту дату один раз как «четыре месяца после июльских выборов», а второй раз как «конец 1932 года». (Нельзя, впрочем, быть полностью уверенным, что он сделал это вполне сознательно и планомерно. По общему впечатлению от текста,  автора просто «несёт» и он не слишком отдаёт себе отчёт в том, что пишет.)

Г-н Резун не мог изложить историю прихода Гитлера к власти такой, какой она была на самом деле, поэтому он прибёг к подлогу. К аутентичной истории нельзя было бы «пристегнуть» Сталина. Чтобы обнаружить во всей этой истории след Сталина, ему понадобилось привязать приход Гитлера к власти к выборам. Но выборы 6 ноября 1932 г. для этого подходили мало, ибо они не привели ни к какой развязке. Выборы 5 марта 1933 г. тоже, в общем, не подходили, но поскольку выбирать было не из чего – а все знают, что Гитлер пришёл к власти именно в 1933 г., – то выбор пал именно на них. Это позволило построить достаточно впечатляющую кривую падения – от июля 1932 г. через ноябрьские выборы, через «конец 1932 г.» – к выборам 1933 г., точная дата которых была благоразумно не названа.

 

В общем, весь текст, рассматриваемый как намеренная фальсификация, оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, в нём заметны следы довольно рафинированной работы – имеется, в виду, в основном, непрямая дезинформация в разделе 5. Удивляет только явная ненужность значительной части этой дезинформации. Ключевые события зимы 1932/33 гг. г-н Резун попросту опустил, что можно квалифицировать как фальсификацию посредством умолчания.  И точку во всей комбинации ставит грубая и примитивная ложь в разделах 6 и 8, легко изобличаемая и не оставляющая никакой возможности для оправданий типа «неточность», «небрежная формулировка», «меня не так поняли», «я не это имел в виду» и т.д.

С другой стороны, в экспозиции, каковой и является раздел 5, не было особой необходимости в прямой лжи. Там же, где такая необходимость для г-на Резуна была, он не колеблясь прибёг к ней – даже не позаботившись хоть как-то свести концы с концами. По всей видимости, г-н Резун либо сам ума не большого, либо весьма низкого мнения об умственных особенностях своих потенциальных читателей. И тут можно сказать, что, по крайней мере в отношении своих поклонников,  он не ошибся.

Итоговый вывод: фальсификация в целом выполнена крайне небрежно, без сколько-нибудь серьёзной предварительной подготовки, изучения материала и т.п. Это даже не свободный полёт фантазии при минимальном знакомстве с фактами, а какой-то совершенно несуразный «трёп», безответственная и бессовестная болтовня нахального шарлатана. Такой текст, кстати, было бы трудно пародировать, поскольку он уже сам по себе пародиен

 

Столь детальный разбор немногих абзацев понадобился мне для того, чтобы показать, что фразу «У Резуна нельзя принимать на веру ни единого слова» следует понимать буквально.

 

 

Реплика 2

 

В первой части настоящей статьи я показал, что финансовое положение НСДАП осенью 1932 г., было хотя и тяжёлым, но не катастрофичным. Однако релятивировать утверждения г-на Резуна можно и другим способом – показав, что денежные проблемы НСДАП не ограничивались вышеуказанным периодом.

 

Итак, снова дневник Гёббельса.

 

- Запись за 10 октября: «Финансовое положение безнадёжно (trostlos). ... Теперь у нас дефицит в примерно 20 000 марок и мы должны радоваться, если отделаемся парою синяков» (S. 526-527).

 

- Запись за 1 ноября: «Финансовое положение как и у этой республики безнадёжное. ... Вайсауэр хочет финансовой диктатуры также и в Gau. Это невозможно. Но я надеюсь, что два месяца железной бережливости помогут нам. У нас в Gau 40 000 марок долгов. Но и нам много должны» (S. 533).

 

- Запись за 2 ноября: «Финансовое положение в Gau отчаянное, нам надо время по меньшей мере до Нового года, чтоб расплатиться. Необходима железная бережливость» (S. 534).

 

Все эти записи вписываются идеально в поток жалоб на нехватку средств, характерный для осени 1932 г., но на самом деле датируются 1930 годом. Как я уже говорил – денег в партийной кассе никогда не хватает.

 

 

Реплика 3

 

- « У рабочего класса Германии просто не было больше денег поддерживать свою партию. Партия чисто социалистическая, чисто рабочая, чисто пролетарская - откуда у пролетариев деньги Гитлера поддерживать?»

 

***

 

О социальном составе НСДАП в период накануне прихода к власти имеются достаточно точные данные. Нижеприведённые цифры означают: первая – процент данного социального слоя в рядах НСДАП, вторая – отношение доли данного слоя в НСДАП к его же доле в обществе в целом.

Рабочие                      28,1 и 61,2.

Служащие                   25,6 и 213,5.

Самостоятельные       20,7 и 230,0.

Чиновники                   8,3 и 162,7.

Крестьяне                   14,0 и 132,0.

Прочие                        3,3 и 18,9.

(Reinhard Kuehnl, S. 98.)

Как мы видим, рабочие в рядах НСДАП составляли заметно менее трети, в сравнении с их долей в населении в партии их было непропорционально мало;  в то же время представителей так нызываемых средних слоёв было непропорционально много.

 

Финансовую историю НСДАП прояснить не удастся уже никогда. Бессменный казначей партии Шварц (Franz Xaver Schwarz), по его собственному свидетельству, сжёг весь свой архив весной 1945 г. По некоторым мнениям, основную роль в финансировании партии играли всё же членские взносы, доходы от партийной прессы, от продажи билетов на массовые мероприятия и т.п. Среди крупных жертвователей преобладали представители промышленности потребительских товаров, крупных торговых фирм, крупных землевладельцев. Магнаты тяжёлой индустрии играли не столь заметную роль, как это было принято думать раньше.

 

В последние годы перед захватом власти, т.е. в период существования массовой организации, годовой бюджет НСДАП должен был составлять от 70 до 90 млн. марок (По расчётам публициста Конрада Хайдена – см. Konrad Heiden. Adolf Hitler. Das Zeitalter der Verantwortungslosigkeit. Eine Biographie. Band 1. Zuerich, 1936. S. 313). По тем временам - огромная сумма. В то же время, в источниках зафиксировано за период 1930 – 1932 гг. что-то около 6 млн. марок пожертвований со стороны крупного капитала и юнкерства, т.е., сущая мелочь в расчёте на год. Даже если мы согласимся, что основой партийных финансов были членские взносы и т.п., то всё равно остаётся брешь примерно от 20 до 40 млн.. марок в год. Откуда брались эти миллионы? Точно это может знать лишь г-н Резун, он всё знает. Я же могу лишь догадываться. Но, по-моему, никакой особой тайны тут нет. Деньги – и немалые – могли дать лишь те, у кого они были. То есть имущие классы. Нам неизвестны лишь конкретные имена.

 

 

Реплика 4

 

Похоже, что все свои познания по истории нацизма г-н Резун почерпнул из одной единственной книги: William. L. Shirer. The Rise and the Fall of the Third Reich (выше у меня есть ссылка на её немецкий перевод). Во всяком случае в 6 главе "Последние дни республики" в разделе "Шляйхер: последний райхсканцлер республики" есть пара страниц, содержащих практически все факты и цитаты,  которыми оперирует г-н Резун (но, разумеется, не его фантастические выводы). Г-н Резун, однако, читал свой первоисточник не слишком внимательно, иначе бы он заметил пассаж об урегулировании финансового кризиса НСДАП к середине января 1933 г. А если б г-н Резун читал упомянутый труд с самого начала, то знал бы, что никаких оснований  именовать Гитлера Шикльгрубером, как он это упорно делает, например, в "Самоубийстве", нет.

 

 

Реплика 5

 

Отсутствие единого антифашистского блока между СДПГ и КПГ, если верить г-ну Резуну, объяснялось исключительно нежеланием германских коммунистов вступить в такой блок. Нежелание же германских коммунистов г-н Резун объясняет соответствующими приказами Сталина. О том, что действительность несколько сложнее простых схем г-на Резуна свидетельствует нижеследующий документ, взятый мною из уже упоминавшегося сборника документов, изданного Райнхардом Кюнлем.

 

Это отрывок из доклада о внутриполитическом положении номер 13 райхсминистерства внутренних дел от 16 июля 1932 г.

 

"Выяснение позиций относительно возможности формального единого фронта СДПГ и КПГ в борьбе против "фашизма" дошло, что касается СДПГ, до известного заключительного пункта. Партийное руководство СДПГ в своём обращении от 28 июня решительно высказалось против преговоров на местном уровне, которые рекомендовало руководство КПГ и к которым оно всё ещё стремится, и даже решительно запретило такие переговоры. Это вполне соответствует осторожной позиции СДПГ, диктуемой её тактическими принципами, которые тем более актуальны в связи с растущими симпатиями бывшего левобуржуазного электората к СДПГ. Как сказано в одном циркуляре, такие переговоры сеют только разброд и путаницу вместо единства и ясности. Обещающие успех переговоры могут вестись только на уровне центрального партийного руководства. Но поскольку КПГ многократно принципиально и обнозначно высказалась против таких центральных переговоров, то этот циркуляр подтверждает наше предположение о том, что СДПГ в принципе этого формального единого фронта не желает. Руководство СДПГ идёт даже так далеко, что исключает из партии тех функционеров, руководителей местных партийных организаций и т.д., которые вопреки указанием ведут переговоры на местном уровне с КПГ, или же принуждает их взять назад их согласие на вхождение в комитеты единого фронта и к отказу от участия в акциях единого фронта. В противоположность этому КПГ продолжает свои усилия по созданию единого фронта на локальном уровне." (S. 182).

 

"С другой стороны, коммунистические лидеры и ораторы повторяют снова и снова, что КПГ не ставит условием создания единого антифашистского фронта переход в КПГ, что КПГ с величайшей охотой (??) предоставило бы руководство единым фронтом действительно желающим бороться рабочим, независимо от того, к какой организации они принадлежат. КПГ  хочет, по её словам, лишь создания единого фронта. Она хочет лишь бороться против фашизма вместе со всеми рабочими, создать массовую красную самооборону, вести совместную массовую борьбу против чрезвычайных указов правительства, т.е., организовать массовую политическую стачку как эффективное средство борьбы. Во всех речах и указаниях звучит снова и снова одно и то же требование "Переходите, наконец, к антифашистским действиям!" или "Постоянно ищите новые формы антифашистских акций!" Условия, которые выставляет СДПГ для создания единого фронта, КПГ, по её словам, не может и не хочет принимать, но со своей стороны не ставит социал-демократическим рабочим никаих других условий для вступления в единый антифашистский фронт, кроме воли к борьбе..." (S. 183).

 

"Во всём Райхе продолжают наблюдаться практические акции единого фронта. Социал-демократические фабричные уполномoченные участвуют в коммунистических собраниях; в Дуйсбурге функционеры Железного фронта обсуждают в партбюро КПГ мероприятия единого фронта. Совместное участие в похоронах (очевидно, в похоронах левых, убитых нацистами или полицией - И.О.) стало уже повсеместно правилом, точно так же как межпартийные демонстрации против выступлений национал-социалистов. Социал-демократы принимают во многих местах участие в устраиваемых КПГ антифашистских конгрессах, хотя и не тех масшатабах, на которые надеется КПГ; профсоюзные функционеры заявляют, что нельзя отталкивать протянутую братскую руку КПГ и критикуют политику СДПГ и АДГБ (Всегерманская федерация профсоюзов - И.О.). Дуйсбургская "Фольксштимме", орган СДПГ, приветствовала возникновение единого фронта, организующегося спонтанно снизу. Гильфердинг восхищался в своей речи в Эссене коммунистическими демонстрантами, промаршировавшими в берлинском Люстгартене с образцовой дисциплиной и т.п. и т.д. Таким образом можно видеть, что руководство СДПГ в принципе не имеет ничего против создания единого фронта на локальном уровне до тех пор, пока это не угрожает её политическим позициям и влиянию на пролетариат, но что это руководство, с оглядкою на потенциальных избирателей справа и на позднейшие коалиционные возможности, не желает принять на себя официальную ответственность за формальный единый фронт с коммунистами." (S. 183-184).

 

 

14.03.2004

 

 

Домой

Самиздат

Индекс