А.ЛИТВИН
ЕХЕЗКЕЛЬ КОТИК И ЕГО КОФЕЙНЯ
(Из книги "ЕВРЕЙСКИЕ ДУШИ", в 6-ти т.
Нью-Йорк, 1917, т.4, пер. с идиш).
Если Варшава - центр
еврейских городов России, то Налевки - центр этого центра. И здесь, на
Налевках, остановимся сегодня у ворот под номером 31. Здесь, за воротами,
находится кофейня. Посещение этой кофейни - наша сегодняшняя цель.
Эта кофейня - самая
интересная еврейская кофейня в мире. А её хозяин, Котик, - один из самых
оригинальных еврейских типов.
Котика и его кофейню знает
вся Варшава. Но едва ли многие из тех, кто их знает, отдают себе отчёт в том,
какую выдающуюся роль они оба - Котик и его кофейня - сыграли в культурной
жизни еврейского населения Варшавы.
Проживающим сейчас в Варшаве
евреям, в особенности литовским евреям, даже в голову не приходит, что всего
40-50 лет назад литовскому еврею жить в Варшаве запрещалось, и лишь с большим
трудом ему удавалось там задержаться на несколько дней, платя за счастье дышать
варшавским воздухом по 25 копеек в день "поголовного налога". И когда
литвак проходил по этим самым Налевкам, являющимся ныне средоточием еврейского
населения Польши, вслед бежали сотни польско-хасидских мальчишек с криком:
"литвак-свинья, тьфу!…тьфу!…тьфу!… А если литвак что-то хотел купить в
еврейском магазине, он должен был послать кого-то из своих соседей с
еврейско-польского постоялого двора, иначе его просто обжуливали, угостив при
этом сочным "литвак-свинья", а
нередко вообще отказывались ему продавать.
Короче, первой литовской
колонии в Варшаве пришлось вынести много
тяжких испытаний, подобно первым еврейским эмигрантам в Америке.
После последнего польского
восстания в Польше был отменён поголовный налог и особые паспорта. Евреи тогда
смогли приезжать в Варшаву из других областей и поселяться надолго, платя - как
это продолжается поныне - ежеквартально за "вид на жительство".
Но постоянную колонию
литовских евреев встречаем мы впервые в Варшаве после погромов 1881 года.
Желающему получить информацию о радостях и печалях этой первой колонии стоит
поговорить с Ехезкелем Котиком, хозяином кофейни на Налевках, 31 - живой
историей внутренних перемещений российских евреев, одним из первых литовских
иммигрантов в Польше.
Ехезкель Котик - сын богатых
родителей. Отец его был еврейским помещиком где-то на границе Литвы и Малороссии.
Сам он - просвещённый человек. Женившись, обосновался в Киеве. После киевского
погрома он, как и многие другие евреи, эмигрировал и оказался в Варшаве.
Оказавшемуся в Варшаве
требовалось в те времена почти столько же мужества и энергии, как оказавшемуся
"за океаном". И первой колонии русских евреев в Америке уж наверное
не пришлось перенести столько бед, как первой колонии литваков в Варшаве. На
неделе с трудом собирался миньян.
Только в субботы и праздники набиралось по паре миньянов. Молились где-то на
чердаке. Чувствовали себя одинокими и заброшенными, как на острове. И этой паре
миньянов литваков, регулярно проживавших в Варшаве, приходилось друг за друга
держаться. Скреплявшим их цементом и был Ехезкель
Котик. Это был первый организатор общественной жизни
литовских евреев в Польше и, вполне возможно, всего польского еврейства.
Поскольку, как известно, среди польского еврейства никаких общественных
организаций, даже просто филантропических, - не имелось.
Котик был единственным
маскилем среди руководителей первой колонии литваков в Варшаве. Влияние его
поэтому на колонию было очень большим. Дом его стал центром не только для
колонии, но и для временных посетителей - комиссионеров, торговцев, проезжих.
Он старался не только организовать, но и реформировать, насколько это было
возможно, религиозную жизнь. В первом литовском миньяне не было никаких
раздоров из-за "третьего" и "шестого"*.
Чтобы показать пример, Котик брал на
себя чтение "проклятий**,
выступал перед своими товарищами каждую субботу, говоря о том, как себя вести,
приучая к взаимопомощи. Короче - был душой всякого общественного начинания этой
маленькой литовской общины. Постепенно колония стала больше. Всё время
прибывали новые члены. Это были, в основном, евреи с Юга России, бежавшие от ужаса
погромов, или евреи из центральной части России, бежавшие от полиции. Те и
другие были энергичными людьми с большими предпринимательскими способностями и
в большинстве также - с капиталом. Благодаря своим обширным торговым связям с
южной и центральной Россией, литовские колонисты в Варшаве в короткое время
хорошо преуспели. Скоро началось выселение евреев из Москвы, и в Варшаву хлынул
второй поток литовских евреев.
Тут уже с самого начала
многие оказались с капиталом и открыли в Варшаве большие магазины. Котик всегда
был средоточием литовской колонии. Все купцы и фабриканты были его хорошими
знакомыми и друзьями. Он легко мог воспользоваться своим выгодным положением:
вступить с кем-то в партнёрство, сам стать фабрикантом, купцом.
Но Котик этого не захотел.
Занимаясь бизнесом, пришлось бы выдавать и получать векселя. Что если он
окажется должником и не сможет расплатиться? Это значит - кого-то лишить денег!
А если с ним так случится, что ему не смогут заплатить - и он станет грабителем
и опишет чьи-то стулья и скамейки, чью-то лавочку?!
Кому это нужно - только и
заниматься всё время бизнесом, покупкой и продажей, векселями и скидками? У
Котика были другие помыслы. Он жил в другом мире, в лучшем, чем мир векселей и
скидок. Он всё думал: как сделать, чтобы вокруг не слышалось стонов, чтобы
никто не плакал, не страдал… Эти мысли занимали его день и ночь. Он хотел в
окружающую сумятицу и неразбериху внести хоть немного гармонии, чтоб в
ужасающей толкотне и давке не так много человеческих жизней было раздавлено.
Но жить-то надо. И после
нескольких неудачных попыток он себе устроил такое дело, в котором не
требовалось никаких векселей, и с таким товаром, в котором каждый нуждался. Он открыл кофейню. Кофейня хорошо
соответствовала планам Котика. Никакого в этом нет богатства - в лучшем случае
он себя ограждал от дурных помыслов, в худшем - обеспечивал кусок хлеба, стакан
чаю или кофе. От голода уже не умрёшь. Кстати, Котик тут имел ещё скрытую цель:
не должен был искать клиентов среди земляков-литваков - каждый приходил к нему
сам.
И котиковская кофейня
была-таки более двадцати лет клубом литовских евреев, всех литовских гостей, в
особенности, молодых людей, приехавших в Варшаву за заработком, за пропитанием.
Тут было можно выпить стакан настоящего кофе, поесть - и всё это - дёшево. Если
нет с собой мелочи - тоже не беда. Котик всегда окажет небольшой кредит. Если
на улице холодно или человек совсем не имеет, что делать - к Котику заходили
немного посидеть в тепле, поиграть в шашки, шахматы, поговорить со знакомыми или
послушать новости.
В последние 15 лет в
особенности - существование котиковской кофейни было большой удачей для молодых
еврейских литераторов. С тех пор, как Варшава превратилась в центр еврейской
литературы и журналистики, сюда стали съезжаться еврейские писатели. Нынешнее
их положение тоже, конечно, не блестяще. Но тогда они могли неделями валяться
на чердаке, месяцами таскаться полуголодными, как тени, к редакторам и
издателям, пока удавалось вырвать у тех пару грошей. Котиковская кофейня их в
этом положении не однажды спасала от голода. Нынче еврейские литераторы сильно
возвысились. Они уже больше не задерживаются, чтобы выпить кофе у Котика. Они
уже знают дорогу в такие известные кафе, как "Бристоль" и
"Островский" в Краковском предместье. Но кофейня Котика и поныне
является родным домом для всех начинающих литераторов и скитальцев, для всех
одиноких и заброшенных литваков. Нынче она также биржа для всех средних и
мелких заезжих литовских комиссионеров и торговцев.
Кофейня Котика имеет и
историческое значение. Большая часть всех варшавских филантропических и прочих
общественных организаций родилась здесь, в кофейне Котика, и их создателем и
основателем был-таки сам Котик.
Котик - не филантроп. Его
общественная деятельность не имеет характера милостыни в старом еврейском
стиле. Согласно его плану основанные им учреждения должны носить характер
взаимопомощи. А если они и превращаются иногда в простые организации по раздаче
милостыни, виной тому условия варшавской жизни в кругах, в которых живёт Котик.
Котик строит свою
общественную деятельность по европейскому образцу. Задумав создать какое-то
общественно-необходимое учреждение, он прежде всего учитывает все язвы
окружающей общественной жизни, делающие необходимым создание такого учреждения.
Систематически и методично, как опытный доктор, он прежде, чем прописать
лекарство, ставит диагноз болезни. Общество, которое он обоснует, это не просто
еврейское общество: с помощью логики и с учётом фактов он тебе объясняет и
обосновывает необходимость такого-то и такого-то общества. Готовит он также для
своей организации подробную конституцию (устав), где предусмотрена каждая
мелочь. Не больше одной встречи - и организация готова и начинает существовать.
Интересно, что Котик
совершенно не знаком с процессом создания современных партий и союзов и с их
уставами. Всё, что он делает, он вытягивает из себя. Выдумывает из собственной
головы.
Ещё одна важная черта есть в
его общественной деятельности. Он к вам подходит не с фразами - вообще к вам не подходит, пока не обдумает как
следует всего сам. Не говорит ни с кем ни слова о своих проектах, пока они в
нём самом полностью не созрели. И даже тогда, когда ему лично всё ясно, он к
вам приходит не с агитацией на словах. Весь чётко сформулированный и
обоснованный план его организации им
записан на идиш, часто также и на иврите и отпечатан в виде брошюры. Брошюру он
вам даёт бесплатно. Без лишних слов, просто и по домашнему, со своей
доверчивой, милой, котиковской улыбкой, просит прочесть дома, в свободное
время. Придя домой, вы из любопытства заглядываете в брошюру. Но взглянув, вы
её уже прочли до конца. И ощутили себя под котиковой властью. Он уже вас купил.
Брошюра вас захватила не своим прекрасным стилем, не изящно сформулированными
словами и мыслями. Котик вовсе на это не мастер. В писаниях его не следует
также искать никакой грамматики. Довольно часто тянется у него одна фраза на
всю страницу и ещё дальше. Идиш его, однако, очень чист и неприкрашен. Так
говорит народ. Котик тебя покоряет своим простодушием, собственной верой в
дело, которому он служит.
"Ну, что скажете?"
- Спрашивает Котик завтра или послезавтра у своего клиента, которому он за
день-два до того дал брошюру на прочтение.
"Конечно, конечно, вы
правы! Точно!" - ответите вы ему.
Завтра-послезавтра вы
получите от Котика пригласительный билет на собрание в связи с открытием
общества. Власть Котика вас влечёт, вы должны прийти. На собрании Котик
зачитывает ту же брошюру, добавляя ещё больше тепла и доказательств. Хотите
что-то изменить - пожалуйста. Лишь бы не нарушить демократических принципов
равноправия для всех участников и необходимый контроль за деньгами. Компания
создана, и у Котика - целое море новой работы, в котором он себя чувствует, как
рыба в воде.
Так Котиком были созданы
почти все лучшие учреждения.- для помощи и взаимопомощи, принадлежавшие
литовским евреям в Варшаве, такие, как Ц.Б.Ш (Сионистский союз мира),
"Посещение больных", "Помощь сиротам", "Ночлег
праведных", Ахиэзер* и др. В
большой Варшаве, с её 300 тысячью евреев, не было ни одного дома престарелых,
ни одного приюта для старых и слабых,
пока старый Котик за это не взялся. В короткое время он создал общество с
капиталом в 30 тысяч рублей.
Общественная деятельность
Котика имеет и свою трагическую сторону. После того, как общество создано и стоит
на ногах, самого Котика от него отстраняют. Спрашивается - почему? На этот счёт
существуют два мнения. Одни считают, что это происходит оттого, что Котик,
совершенно ненамеренно слишком даёт себя почувствовать в каждой мелочи,
касающейся деятельности организации, слишком выражает своё мнение. Это задевает
амбиции самолюбивых деятелей, старающихся от него избавиться. Другие считают
наоборот - поскольку организации Котика создаются всегда на демократических
основах и на строгом уставе, а сам он от этого никакой личной пользы не имеет -
это мешает некоторым людям, вступающим в организацию ради почёта или ради
места, хозяйничать и стоять у кормушки. Оттого эти искатели должности тут же
начинают против него интриги и отстраняют от руководства. Так случилось с Котиком при создании дома
престарелых. Он, так много потративший сил, не был, в конце концов приглашён на
открытие. Общественное мнение было сильно возбуждено, протесты в обществе и
прессе повлияли на этот раз на представителей общественности, привлечённых самим Котиком, который сам же им и предложил
руководство. Они устыдились и вернули его к руководству.
Сам Котик, во всяком случае,
из-за этого не сильно переживал. "Со мной или без меня, - говорил он, -
лишь бы, детки, работать, делать что-то полезное". Вытолкнутый из одного
общества, он идёт и создаёт другое, новое. Необходимость в обществах в Варшаве,
слава Богу, есть всегда. И проектами обществ Котик всегда набит, как гранат -
зёрнами. Теперь у него работа гораздо легче, чем раньше. В кофейне есть телефон,
и вся Варшава - и литваки, и "поляки" - теперь его добрые братья.
Поднимается трубка… тр-р-р… и общество готово….
Старый, неутомимый народный
идеалист дал мне целую пачку своих
брошюр и в самом конце нашей беседы доверил мне секрет - что он сейчас занят
совсем новым, замечательным проектом, предназначенным объединить весь народ
Израиля, по крайней мере, в Варшаве. По выполнении этого проекта, сказал он, в Варшаве не останется ни одного бедняка,
ни одного страдающего. Каждому будет оказана помощь. Я поинтересовался, каким
именно образом предполагает Котик объединить разбросанное еврейское стадо,
склеить осколки разбитой еврейской руины, сделать так, чтобы никто не страдал.
Но Котик не стал вдаваться в подробности. Только глаза старика засияли и наивное,
мягкое лицо осветилось надеждой и верой в то, что этот последний его проект
увенчает всю его плодотворную деятельность, станет прекраснейшим, значительнейшим делом его жизни, воистину
объединит Израиль, охватив весь
еврейский народ в едином обществе - и не будет больше вокруг голых и босых,
голодных и страждущих…
Года через два после того,
как были написаны предыдущие строки, имя Ехезкеля Котика стало известным в
еврейской прессе совсем с другой стороны. Он написал два тома мемуаров о былой
еврейской жизни. Критика тепло отозвалась на эти два тома "Моих
воспоминаний" Котика. И с литературной стороны, и как
культурно-исторический материал котиковские мемуары - настоящее событие. Этими
двумя своими томами Котик уже в старом возрасте вписался почётным членом в
семью еврейских писателей. Итак, в хозяине кофейни на Налевках 31 совмещены три
призвания: литератор, общественный деятель и народный идеалист - триединство,
так редко встречающееся в одном лице.
* Порядок
вызовов к чтению Торы собравшихся в синагоге. Чем раньше по порядку, тем
почётнее.
** На иврите "тохаха" - суровое предостережение, проклятие, чем грозил Моисей израильскому народу на случай неповиновения божественному закону - приведено в книге "Ваикра" (в христианской традиции "Левит"),26 и повторено, вместе с благословениями за послушание, в "Дварим" ("Второзаконие"),28. Чтение этих отрывков считается тяжёлым долгом и многие отказываются их читать по приглашению в синагоге.
* Собственное
имя, может быть переведено как
"Братская помощь".